Жанровые традиции древнерусской литературы в творчестве Н. Лескова Яхненко Екатерина Владимировна

Раскрытие многообразных связей творчества Н.С.Лескова и

произведений древнерусской литературы - одна из актуальных задач литературоведения сегодня. Несомненно, что русская средневековая словесность являлась для писателя неисчерпаемым источником вдохновения. С ее традициями связаны образы героев его романов, повестей и рассказов, в ней Лесков находит богатство сюжетов, которое возрождается им для современного читателя, язык древних текстов влияет на словесный строй его произведений. Однако целостное решение этого вопроса было затруднено обилием материала, малоизученностью творческого наследия Лескова.

Наша работа имеет своим предметом рассмотрение единого корпуса художественных текстов Н.С.Лескова как целого с точки зрения их соотношения с жанровыми традициями древнерусской литературы. Рассмотрение только одной, возможно, главнейшей традиции в творчестве Н.С.Лескова не отрицает важности других, в частности, западноевропейской традиции. Мы поместили в Приложение в качестве примера материал об отражении "Пути паломника" Джона Беньяна в произведениях Лескова, т. к., на наш взгляд, важнейшей особенностью творческой манеры писателя является открытость различным литературным, культурным, религиозным традициям.

Целью предпринимаемого исследования является выявление различных типов связей творческого наследия писателя и древнерусской литературы, изучение художественного своеобразия произведений Н.С.Лескова и прежде всего поэтики сюжета в одном определенном и еще не изученном полностью аспекте - в аспекте

целостного подхода к древнерусским источникам сюжетов и образной системы.

В ходе исследования будем исходить из предположения об активном отношении Н. С. Лескова к памятникам древнерусской литературы, что проявляется в виде прямых генетических связей произведений Н.С.Лескова и их древнерусских источников, типологических связей на уровне сюжетного построения и образной системы, а также в виде отдельных разнообразных реминисценций на уровне словесно-стилевого оформления текстов. В то же время материал древнерусской литературы претерпевает определенные трансформации под влиянием творческого замысла автора, приобретая черты злободневности и реалистичности.

Актуальность исследования определяется, с одной стороны, тем обилием отдельных наблюдений и замечаний, которыми располагает современное литературоведение в отношении использования Н.С.Лесковым тех или иных сторон поэтики жанров древнерусской литературы, а с другой стороны - отсутствием на сегодня целостного подхода к данной проблеме.

Именно в попытке целостного и комплексного анализа творческого наследия Н.С.Лескова в его соотнесенности с различными жанрами древнерусской литературы состоит новизна предлагаемого исследования.

Надо заметить, что активное использование поэтики жанров древнерусской литературы проявлялось в XIX веке не только в творчестве Н.С.Лескова, но и в творчестве других известных писателей. В качестве примеров можно предварительно привести переложение Гаршиным, Короленко проложных сказаний, переложение житий Ремизовым, использование проложных сюжетов в народных рассказах Л.Н.Толстого. Поэтому практическое значение

работы заключается в том, что целостный анализ различных типов связей творческого наследия Н.С.Лескова и жанровых традиций древнерусской литературы поможет более полному, точному представлению о развитии литературного процесса, характерного для периода русской классической литературы XIX века, и даст новый материал для доказательства непрерывности культурного процесса, ведь, как отмечал Ю.М.Лотман, "прошлые состояния культуры постоянно забрасывают в ее будущее свои обломки: тексты, фрагменты, отдельные имена и памятники. Каждый из этих элементов имеет свой объем "памяти", каждый из контекстов, в который он включается, актуализирует некоторую степень его глубины" 1 .

Материалом исследования послужили: 1) произведения Н.С.Лескова 70-х годов ("Соборяне", "Запечатленный ангел", "Очарованный странник", "На краю света"), цикл рассказов о праведниках, легенды 80-х - 90-х годов, апокрифическое сказание "Сошествие во ад" и цикл очерков "Добавки праздничных историй"; 2) произведения различных жанров древнерусской литературы (апокрифа, летописи, жития, светской повести "о всесильности покаяния", хождения, вопрошания и др.).

Структура данной работы состоит из трех глав, введения и заключения, приложения, списка литературы и подчинена цели исследования. В работе рассматривается типологическое соотнесение с жанрами древнерусской литературы и прямые заимствования, сделанные писателем. В первой главе "Особенности творчества Н.С.Лескова и наследие древнерусской литературы" исследуются религиозно-мировоззренческие предпосылки интереса Н.С.Лескова к древнерусской литературе; характеризуется степень изученности вопроса о связи творчества писателя и жанровых

традиций древнерусской литературы, рассматриваются истоки интереса писателя к литературе и истории Древней Руси. Во второй главе "Произведения 70-х гг. и традиции жанров жития, повестей о "всесильносте покаяния", хождения, сказания о чудотворной иконе, вопрошания" выявляется связь с жанрами древнерусской литературы романа-хроники "Соборяне", который, как отмечают исследователи, является "протографом всего зрелого творчества Лескова"*; анализируются повести "Очарованный странник", "Запечатленный ангел", "На краю света". Третья глава " Традиции жанров жития, проложного сказания, апокрифа в произведениях 80-х - 90-х гг." посвящена циклу рассказов о праведниках, легендам на материале Пролога и апокрифическим сказаниям.

Приложение содержит древнерусские сказания Пролога, использованные в знаменитом цикле легенд Лескова, обзор цитат из Священного Писания и древнерусской литературы и анализ влияния английской повести XVII века - "Пути паломника" Джона Беньяна -на творчество писателя.

“Очарованный странник” - одно из крупнейших произведений Н. С; Лескова, создающих типичного героя писателя, подлинно русского человека. Интерес к национальному характеру определяется мировоззрением Лескова. Суть авторских раздумий - поиск такого развития России, которое опиралось бы на русские культурные и нравственные ценности, коренившиеся в глубинах народной жизни. Движение личности, олицетворяющей простой русский народ, воплощается в знаменательном заглавии повести - “Очарованный странник”. Такой позицией обусловлено постоянное обращение Лескова к опыту фольклора и древнерусской литературы.

Сопоставление “Очарованного странника” с каноническим житием подводит к мысли, что писатель с “точностью до наоборот” воспроизводит основные черты этого жанра, что позволяет говорить о повести как об антижитии. Житие повествует о человеке, достигшем идеала святости, рассказывает об испытаниях и искушениях, преодолеваемых героем на пути к Богу. С детства житийный герой знает о цели жизни. С этим связано какое-либо видение, подтверждающее его избранность. Как будто бы то же происходит и с Иваном Северьянычем - он молитвенный и обещанный сын. Призрак убитого им монаха говорит, что путь героя лежит в монастырь. Но в отличие от традиционных, житийных героев Флягин желает изменить свою судьбу, сознательно отойти от предопределенной ему дороги. Флягин не святой, а монастырь не последнее место его странствия. Рожден он был в обычной крестьянской семье. Но под воздействием обстоятельств постоянно совершал серьезные преступления, хотя в глубине души не хотел этого делать, презирал и укорял себя за грехи: убийство невинного монаха, женщины, которую он любил. Сюжет “Очарованного странника” - это рассказ Флягина о своей жизни и судьбе. В этом также нарушен житийный закон, не предполагавший повествования о самом себе. Флягин может проявить бессознательную жестокость, оказывается способным на убийство, воровство, обман, тем не менее он воплощает писательское представление о праведничестве. Для Николая Степановича Лескова праведник тот, кто, преодолевая свои недостатки, стремится подчинить жизнь служению людям. Праведники - “маленькие великие люди”, бесстрастные и бескорыстные, борющиеся за справедливость, заблуждающиеся, но преодолевающие свои заблуждения. Лесков рисует не небесное видение, не лик, а лицо. Автор, не идеализируя героя и не упрощая его, создает целостный, но противоречивый характер. Иван Северьяныч может быть дико жестоким, необузданным в своих кипучих страстях. Но основа его исполинской натуры - в добрых, рыцарски бескорыстных делах ради других, в самоотверженных подвигах, в способности справиться с любым делом. Простодушие и человечность, чувство долга и любовь к родине - таковы замечательные черты лесковского странника.

Важным для понимания писательского замысла является путешествие, странствие как основа сюжета. В древнерусской литературе слово “путь” предполагало по крайней мере два значения, которые условно можно обозначить как географическое и нравственное. Географическое - это познание мира, представлений о нем. Нравственное значение предполагает самопознание и самосовершенствование, его итог - внутреннее преображение. Именно так А. Никитин, отправившийся по торговым делам, познакомившийся с другой верой, не только расширил свой кругозор, но и испытал себя. То же пересечение двух целей путешествия мы находим и в странствиях Ивана Флягина, оттого что он проходит по европейской России от черноземных степей русского юга до Ладоги и Нижнего Новгорода, от столиц до Кавказа и астраханских солончаковых пустынь, оттого что действует в самой пестрой национально-этнической среде: встречает символическую масштабность. Он мыслится олицетворением нации. Иван Флягин влеком по просторам родины некими властными силами, которые сообщают драматизм его судьбе. Но, с другой стороны, герою присуща пытливость самопознания. Он не однажды задумывается над тем, почему его жизнь складывается так, а не иначе. Скитания Флягина, как и его предшественников в древнерусской литературе, явились поиском счастья и выходом из трудных жизненных ситуаций.

Есть в “Очарованном страннике” черты, роднящие повесть с летописью, - это связано с особенностями повествовательной манеры. Рассказчик здесь превращается в хроникера, излагающего события последовательно, как летописец, под определенным углом зрения, хотя его речи и несут на себя яркий отпечаток личности повествователя, что было неприемлемо в летописи. Создавая главного героя повести, Лесков видел в нем русского богатыря. Он с первого же мгновения знакомства вызывает у рассказчика-автора ассоциации с Ильей Муромцем. Биография его вместила и одоление первого степного богатыря, и усмирение дикого коня-“людоеда”, и ратные подвиги, и спасение близких ему и вовсе чужих людей и крещение кочевников, и борьбу с мнимыми и воплотившимися в низкие души “бесами”. А еще он переживает искушения чарами земной красоты. И все страждет от сознания собственного несовершенства, и все идет “от одной стражбы к другой”, не сгибаясь и не подламываясь, идет навстречу подвигу, способному достойно увенчать его яркую жизнь. Структура “Очарованного странника”, где приключения с жестокостями, убийствами следуют одно за другим, напоминает сюжетное построение былин. Былинный герой, как известно, обладает необыкновенный силой. Создавая образ Флягина, Лесков также использует гиперболу, описывая возможности Ивана Северьяныча. Он обладает и силой, и выносливостью (эпизод жизни у татар, “спор” с татарином), и находчивостью (эта черта сближает его с героем былины Новгородского цикла - Садко). Воинская доблесть, необходимая богатырю, проявилась во время службы Ивана Северьяныча в армии. Ему под силу оказались самые неосуществимые операции. Сила же заключена в его органической связи с живой национальной стихией, с родной землей и ее природой, с ее людьми и традициями, которые уходят в далекое прошлое. Таким образом, повесть “Очарованный странник” написана в лучших традициях фольклора и древнерусской литературы. Лесков творчески подходит к переосмыслению опыта, накопленного литературой. Это позволяет создать противоречивый, но прекрасный характер простодушного богатыря, необыкновенно чуткого к красоте.

Похожие рефераты:

Главный герой «Очарованного странника». Былинные мотивы в повести.

Николай Семенович Лесков - самобытный русский писатель, популярность которого растет год от года. Чем больше и чаще возникает разговоров о загадочной русской душе, тем охотнее вспоминают Лескова.

Повесть Лескова “Очарованный странник” была написана во второй половине XIX века. В центре этого произведения - жизнь обычного русского мужика Ивана Северьяновича Флягина. Этот образ вобрал в себя все черты народного характера русского человека.

Николая Семеновича Лескова всегда интересовали характеры сильных, необычных натур, парадоксальных в своих проявлениях. Таков герой повести “Очарованный странник”.

По творчеству Лескова.

уда ведет дорога очарованного странника? План. Особенности самосознания русского народа. «Предназначение» очарованного странника. Биография Ивана Северьяныча Флягина.

Основная их тема - духовная жизнь страны и народа. Главным для писателя является исследование жизни России, размышления о прошлом и будущем.

Особенности самосознания русского народа. «Предназначение» очарованного странника. «Очарованный странник» и социальные проблемы.

Повесть “Очарованный странник” создаётся Н.Лесковым приблизительно в 1872году. Известно, что до того автор посещал Валаам, и впечатления от этого нашли отражение в замысле писателя.

К изображению героя в повести Н. Лескова "Очарованный странник".

Лесков создает не сопоставимый ни с одним из героев русской литературы образ человека, который органично слит с изменчивой стихией жизни.

Повесть “Очарованный странник” - одно из лучших произведений русского писателя XIX в. Н. С. Лескова. Лесков - мастер фольклорных образов - изобразил в повести замечательные русские типажи, оказывающие незабываемое впечатление на читателя.

Традиции фольклора и древнерусской литературы в повести Н. С. Лескова «Очарованный странник»

“Очарованный странник” - одно из крупнейших произведений Н. С; Лескова, создающих типичного героя писателя, подлинно русского человека. Интерес к национальному характеру определяется мировоззрением Лескова. Суть авторских раздумий - поиск такого развития России, которое опиралось бы на русские культурные и нравственные ценности, коренившиеся в глубинах народной жизни. Движение личности, олицетворяющей простой русский народ, воплощается в знаменательном заглавии повести - “Очарованный странник”. Такой позицией обусловлено постоянное обращение Лескова к опыту фольклора и древнерусской литературы.

Сопоставление “Очарованного странника” с каноническим житием подводит к мысли, что писатель с “точностью до наоборот” воспроизводит основные черты этого жанра, что позволяет говорить о повести как об антижитии. Житие повествует о человеке, достигшем идеала святости, рассказывает об испытаниях и искушениях, преодолеваемых героем на пути к Богу. С детства житийный герой знает о цели жизни. С этим связано какое-либо видение, подтверждающее его избранность. Как будто бы то же происходит и с Иваном Северьянычем - он молитвенный и обещанный сын. Призрак убитого им монаха говорит, что путь героя лежит в монастырь. Но в отличие от традиционных, житийных героев Флягин желает изменить свою судьбу, сознательно отойти от предопределенной ему дороги. Флягин не святой, а монастырь не последнее место его странствия. Рожден он был в обычной крестьянской семье. Но под воздействием обстоятельств постоянно совершал серьезные преступления, хотя в глубине души не хотел этого делать, презирал и укорял себя за грехи: убийство невинного монаха, женщины, которую он любил. Сюжет “Очарованного странника” - это рассказ Флягина о своей жизни и судьбе. В этом также нарушен житийный закон, не предполагавший повествования о самом себе. Флягин может проявить бессознательную жестокость, оказывается способным на убийство, воровство, обман, тем не менее он воплощает писательское представление о праведничестве. Для Николая Степановича Лескова праведник тот, кто, преодолевая свои недостатки, стремится подчинить жизнь служению людям. Праведники - “маленькие великие люди”, бесстрастные и бескорыстные, борющиеся за справедливость, заблуждающиеся, но преодолевающие свои заблуждения. Лесков рисует не небесное видение, не лик, а лицо. Автор, не идеализируя героя и не упрощая его, создает целостный, но противоречивый характер. Иван Северьяныч может быть дико жестоким, необузданным в своих кипучих страстях. Но основа его исполинской натуры - в добрых, рыцарски бескорыстных делах ради других, в самоотверженных подвигах, в способности справиться с любым делом. Простодушие и человечность, чувство долга и любовь к родине - таковы замечательные черты лесковского странника.

Важным для понимания писательского замысла является путешествие, странствие как основа сюжета. В древнерусской литературе слово “путь” предполагало по крайней мере два значения, которые условно можно обозначить как географическое и нравственное. Географическое - это познание мира, представлений о нем. Нравственное значение предполагает самопознание и самосовершенствование, его итог - внутреннее преображение. Именно так А. Никитин, отправившийся по торговым делам, познакомившийся с другой верой, не только расширил свой кругозор, но и испытал себя. То же пересечение двух целей путешествия мы находим и в странствиях Ивана Флягина, оттого что он проходит по европейской России от черноземных степей русского юга до Ладоги и Нижнего Новгорода, от столиц до Кавказа и астраханских солончаковых пустынь, оттого что действует в самой пестрой национально-этнической среде: встречает символическую масштабность. Он мыслится олицетворением нации. Иван Флягин влеком по просторам родины некими властными силами, которые сообщают драматизм его судьбе. Но, с другой стороны, герою присуща пытливость самопознания. Он не однажды задумывается над тем, почему его жизнь складывается так, а не иначе. Скитания Флягина, как и его предшественников в древнерусской литературе, явились поиском счастья и выходом из трудных жизненных ситуаций.

Есть в “Очарованном страннике” черты, роднящие повесть с летописью, - это связано с особенностями повествовательной манеры. Рассказчик здесь превращается в хроникера, излагающего события последовательно, как летописец, под определенным углом зрения, хотя его речи и несут на себя яркий отпечаток личности повествователя, что было неприемлемо в летописи. Создавая главного героя повести, Лесков видел в нем русского богатыря. Он с первого же мгновения знакомства вызывает у рассказчика-автора ассоциации с Ильей Муромцем. Биография его вместила и одоление первого степного богатыря, и усмирение дикого коня-“людоеда”, и ратные подвиги, и спасение близких ему и вовсе чужих людей и крещение кочевников, и борьбу с мнимыми и воплотившимися в низкие души “бесами”. А еще он переживает искушения чарами земной красоты. И все страждет от сознания собственного несовершенства, и все идет “от одной стражбы к другой”, не сгибаясь и не подламываясь, идет навстречу подвигу, способному достойно увенчать его яркую жизнь. Структура “Очарованного странника”, где приключения с жестокостями, убийствами следуют одно за другим, напоминает сюжетное построение былин. Былинный герой, как известно, обладает необыкновенный силой. Создавая образ Флягина, Лесков также использует гиперболу, описывая возможности Ивана Северьяныча. Он обладает и силой, и выносливостью (эпизод жизни у татар, “спор” с татарином), и находчивостью (эта черта сближает его с героем былины Новгородского цикла - Садко). Воинская доблесть, необходимая богатырю, проявилась во время службы Ивана Северьяныча в армии. Ему под силу оказались самые неосуществимые операции. Сила же заключена в его органической связи с живой национальной стихией, с родной землей и ее природой, с ее людьми и традициями, которые уходят в далекое прошлое. Таким образом, повесть “Очарованный странник” написана в лучших традициях фольклора и древнерусской литературы. Лесков творчески подходит к переосмыслению опыта, накопленного литературой. Это позволяет создать противоречивый, но прекрасный характер простодушного богатыря, необыкновенно чуткого к красоте.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.coolsoch.ru/

-- [ Страница 1 ] --

На правах рукописи

ФИЛАТОВА Наталья Андреевна

Традиции Древнерусской литературы

в творчестве Н.с. Лескова

Специальность 10.01.01 – русская литература

диссертации на соискание учёной степени

кандидата филологических наук

Астрахань – 2012

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Астраханский государственный университет».

Научный руководитель – кандидат филологических наук, доцент

Ивашнёва Лидия Леонидовна.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Демченко Адольф Андреевич

(Педагогический институт при

Национальном исследовательском

Саратовском государственном

университете им. Чернышевского);

кандидат филологических наук, доцент

Калашников Сергей Борисович

(ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный университет»).

Ведущая организация – ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный социально-педагогический университет».

Защита состоится 16 марта 2012 г. в 13.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.009.11 по присуждению учёной степени доктора и кандидата наук по специальностям 10.01.01 – русская литература и 10.02.01 – русский язык в ФГБОУ ВПО «Астраханский государственный университет» по адресу: 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20 а, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Астраханский государственный университет».

Учёный секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук Е.Е. Завьялова

ОБЩАЯ Характеристика работы

Во второй половине XIX века, когда началось систематическое изучение и издание памятников древнерусской литературы, в среде литераторов появился огромный творческий интерес к наследию древней книжности. Трудно назвать писателя, которого не заинтересовала старинная отечественная письменность. Изучение проблемы влияния древнерусской литературы на произведения авторов XIX века требует сегодня выработки более тонкого и глубокого исследовательского подхода.

Неизменный интерес вызывает творчество Н.С. Лескова. Особого внимания заслуживают работы А.И. Фаресова, А.Н. Лескова, статьи А.И. Введенского. В дальнейшем появляются монографии В.А. Гебель, Л.П. Гроссмана, Б.М. Другова, В.Ю. Троицкого, И.В. Столяровой, В.А. Десницкого, Б.М. Эйхенбаума и др.

Одним из развивающихся направлений стало изучение «евангельского текста». По мнению Е. В. Душечкиной, святочные рассказы Н. С. Лескова – своеобразное развитие «евангельского текста» в произведениях писателя. Для исследователей творчества Н. С. Лескова важны и такие особенности художественного мира автора, как православный контекст. Данная проблема рассматривается в статьях А. Б. Румянцева, А. А. Новиковой и др.

Поиски вечных нравственных ценностей неизменно приводили Н.С. Лескова к древнерусской литературе, которая наравне с фольклором, библейским текстом являлась мощным источником сюжетов и мотивов в творчестве писателя. Вполне объясним и понятен тот факт, что, по словам Н.И. Прокофьева, именно в древнерусской литературе заложена целая система писательской работы, основы характерологии Н.С. Лескова, отсюда же берут свое начало и лесковские праведники1.

Проблема взаимодействия прозы Н.С. Лескова с древнерусской литературой освещается в целом ряде исследований: М.П. Чередниковой, А.А. Кретовой, Б.С. Дыхановой, Е.А. Макаровой, О.Е. Майоровой, Г.А. Шкута, Е.В. Яхненко, И.Е. Мелентьевой, Е.А. Терновской. Исследователями выявлены важнейшие доминанты поэтики Н.С. Лескова, разработаны отдельные аспекты мировосприятия, эстетической концепции, образной структуры.

Между тем вопрос о функционировании мотивов, образов, сюжетных схем, восходящих к древнерусской литературе, их модификации и трансформации в прозе Н.С. Лескова на сегодняшний день один из наиболее перспективных. Возможность привлечения к анализу текстов Н.С. Лескова литературы духовного содержания, произведений древнерусской книжности и возросший интерес к его наследию продуцируют необходимость изучения и осмысления древнерусских литературных истоков творчества писателя. Многоуровневый анализ межтекстовых связей прозы Н.С. Лескова с произведениями литературы Древней Руси расширяет семантизацию как отдельных авторских текстов, так и художественного пространства в целом. Подобный системный подход к наследию Н.С. Лескова позволяет определить новые возможности его интерпретации, способствует раскрытию глубинных пластов содержания, что определяет актуальность исследуемой темы.

Научная новизна работы заключается в системном подходе к изучению межтекстовых связей творчества Н.С. Лескова, в частности, определяются функции обращения автора к древнерусской литературе и фольклору. Таким образом, диссертационное исследование демонстрирует принципиально новый, комплексный взгляд на творческий путь Н.С. Лескова, который позволяет в значительной степени раздвинуть рамки интерпретации большинства произведений писателя, создать динамическую концепцию его творчества.

Объектом исследования являются рассказы, повести и хроники Н.С. Лескова.

В качестве основного материала исследования выступают произведения Н.С. Лескова: «Захудалый род», «Старые годы в селе Плодомасове», «Соборяне», «На краю света», «Печерские антики», «Житие одной бабы», «Бродяги духовного чина», «Остановление растущего языка», «Полунощники». В сравнительном анализе используются тексты литературы Древней Руси XI–XVII веков.

Предмет исследования – система инвариантных межтекстовых связей творчества Н.С. Лескова с древнерусской литературой.

Цель работы – охарактеризовать различные формы и уровни проявления традиций литературы Древней Руси в творчестве Н.С. Лескова, проследив динамические процессы ее модификации и трансформации.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

• выявить древнерусские тексты, генетически и на типологическом уровне являющиеся сюжетной и образной основой анализируемых произведений Н.С. Лескова;
• определить формы обращения автора к традициям литературы Древней Руси;
• исследовать своеобразие пространственно-временной организации текстов Н.С. Лескова в аспекте многомерности полисемантизма хронотопа, на уровне архетипа и символа;
• раскрыть интертекстуальные взаимосвязи сюжетных мотивов и образов Н.С. Лескова и традиций средневековой русской литературы, обозначив характер и функции интертекстуальных включений;
• изучить особенности интерпретации писателем христианско-мифологической символики древнерусской литературы.

Теоретико-методологическую основу настоящей диссертации составляют концепция жанровой памяти М.М. Бахтина, понимание жанрового феномена как историко-культурной перспективы Ю.Н. Тынянова, Ю.М. Лотмана, Н.Д. Тамарченко, принципы жанровой истории Д.С. Лихачева и С.С. Аверинцева, а также работы по отечественной медиевистике и фольклору В.Я. Проппа, С.А. Зеньковского, М.П. Чередниковой, А.С. Орлова, В.Н. Топорова, А.А. Потебни, Ф.И. Буслаева, Е.Е. Левкиевской, Т.А. Бернштам, А.Ф. Лосева, Н.М. Ведерниковой, А.Н. Афанасьева, А.К. Байбурина, Г.А. Левинтона, Н.С. Демковой, В.П. Аникина, Д.Н. Медриша, Е.М. Мелетинского, Е.Н. Куприяновой. Крайне важны труды И.В. Столяровой, А.А. Горелова, В.Ю. Троицкого, Б.М. Другова, Л.П. Гроссмана и др.

Диссертационное исследование базируется на следующих методологических принципах: междисциплинарный подход к изучению прозы Н.С. Лескова с точки зрения проблемы взаимодействия древнерусской литературы и литературы второй половины XIX века; многоуровневый анализ интертекстуальных включений в текстовом пространстве авторского повествования. Использованы сравнительно-исторический, историко-типологический, методы интертекстуального и системного анализа.

Теоретическая значимость диссертационного исследования обусловлена разработкой принципов классификации и типологии форм проявления традиций древнерусской литературы в творчестве Н.С. Лескова.

Практическое значение диссертационного исследования состоит в возможности использования его результатов в вузовских и школьных курсах «Истории русской литературы XIX века», а также спецкурсах и спецсеминарах, посвященных проблемам теоретической поэтики и творчеству Н.С. Лескова.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Глубокое знание древнерусской словесности дает возможность Н.С Лескову творчески использовать темы, сюжеты, мотивы и образы, отсылающие как к известным памятникам («Житие равноапостольной и славной в премудрости великой княгини Ольги», «Житие Евфросиньи Суздальской», «Житие Евфросиньи Полоцкой», «Житие протопопа Аввакума», «Киево-Печерский патерик» и др.), так и к менее изученным текстам («Память блаженной Таисии», «Житие Иоанна Колова», «Житие Анастасии Узоразрешительницы», «Житие Соломонии Бесноватой», «Житие Ефрема Сирина», «Житие Марии Египетской» и др.). Система образов и приемов их создания (принцип уподобления, аллюзивные онимы), тематический и мотивный комплексы (мотивы аскезы, отстранения от семьи, молчания, молитвенного уединения) в прозе Н.С. Лескова генетически связаны с традициями древнерусской литературы.

2. Многообразие форм обращения Н.С. Лескова к средневековой русской литературе (жанровые аллюзии, сюжетные заимствования, реминисценции, образные параллели и др.), типов взаимодействия текстов Н.С. Лескова и литературы XI-XVII вв. (стилизация, реконструкция, модификация, трансформация), а также уровней проявления древнерусской литературной традиции соответствует концептуальному принципу художественного миромоделирования, в пределах которого формируется авторская идея о взаимодействии человека и Универсума. В частности, Н.С. Лесков воспроизводит структурные принципы агиографии («Житие одной бабы», «Полунощники» и др.) и патерикового сказания («Печерские антики»), жанровые признаки летописи («Захудалый род»).

3. Сложное переплетение хронотопических планов, сочетание различных временных (событийное и историческое, линейное и циклическое) и пространственных (точечное и плоскостное, замкнутое и открытое) форм, создающих образ многомерного, иерархически организованного хронотопа с доминантой концентрического движения времени, активизирует мотив исторической памяти, где фиксация «большого» онтологического времени выполняет структурообразующую функцию. Пространственные и временные образы в произведениях Н.С. Лескова приобретают символическое и архетипическое звучание в соотнесении с текстами древнерусской книжности и фольклора (образ Старгорода, гостиницы «Ажидация», иномирное пространство сна Маши в повести «Житие одной бабы»). Авторская модель мира в произведениях Н.С. Лескова характеризуется, с одной стороны, «сжатием» хронотопа, которое обусловлено вниманием к человеческому характеру, с другой – расширением пространственно-временного фона, на котором разворачиваются исторические события.

4. Творческое переосмысление и трансформация сюжетных схем, мотивов и образов, восходящих к литературе Древней Руси, свидетельствует не сколько об отклонении Н.С. Лескова от древнерусского образца, сколько об интенциях этого своеобразного диалога в рамках художественного синтеза как родового (взаимодействие фольклорной и литературной традиции), так и видового характера (в частности, апелляция автора к житийному и летописному жанровому канону и др.). Образы «праведников» в хрониках Н.С. Лескова становятся проекцией ролевых форм личностного проявления и поведения, сложившихся в литературе Древней Руси.

5. Писатель дает оригинальную интерпретацию богатой символики древнерусской книжности. В произведениях Н.С. Лескова, как и в эстетике Древней Руси, выявляются и системы символических образов, и отдельные символы, отличающиеся особой смысловой ёмкостью и художественной выразительностью. Атрибуты Христа и Богоматери, образы сада, венка, града, древа жизни и воды, пути, моста, дома, центра и периферии, книги, одежды и пищи человека – все эти и многие другие традиционные символы приобретают в текстах Н.С. Лескова архетипические и авторские коннотации. Символы помогают писателю показать путь от земного состояния человека к вселенскому, вечному. Образы-символы часто являются ключевыми в структуре художественного текста, определяющими жизненное призвание персонажа, его стремление к духовному подвигу, нравственному возрождению.

Апробация диссертации. Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в докладах на международных научных конференциях разного уровня: «Картина мира в художественном произведении» (Астрахань, 2008); «Литературный персонаж как форма воплощения авторских интенций» (Астрахань, 2009); «Архетипы, мифологемы, символы в художественной картине мира писателя» (Астрахань, 2010); «Когнитивный подход к анализу и интерпретации художественного произведения» (Астрахань, 2011); «Языковые и культурные контакты различных народов» (Пенза, 2011); «Проблемы языка и культуры» (Москва, 2011); «Теоретические и практические аспекты развития современной науки» (Москва, 2012); «Филологические науки в России и за рубежом» (Агинское, 2011); «Филология, искусствоведение и культурология в XXI веке» (Новосибирск, 2012), а также в 15 публикациях, 3 из них – в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура диссертации обусловлена поставленными целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего 308 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении даётся обзорный анализ литературоведческих исследований по избранной теме, обосновывается ее выбор, мотивируется актуальность темы, сформулированы цель и задачи исследования, определяются объект и предмет диссертационной работы и научная новизна.

Первая глава «Агиографическая традиция в творчестве Н.С. Лескова» включает в себя два раздела. В первом разделе «Поэтика повести Н.С. Лескова "Житие одной бабы "» выявляются межтекстовые связи прозы писателя с житийной традицией. На материале ранних произведений Н.С. Лескова прослеживается трансформация заимствованных мотивов и образов. Подробно анализируются элементы структурной цитации, отмечаются текстуальные параллели. Особое внимание уделяется творческому переосмыслению житийного канона.

Одно из первых произведений Н.С. Лескова имеет заглавие «Житие одной бабы. (Из гостомельских воспоминаний)». Авторская жанровая номинация служит своеобразным аллюзивным маркером, отсылающим читателя к вариациям житийного канона. Благодаря указанию на жанр произведения, становится понятным принцип изложения материала. Поставленная самим писателем проблема жанровой идентификации текста, позволяющая рассматривать его как синтетическое явление (объединяющее элементы нескольких жанровых форм), во многом выступает в качестве жанрообразующего и структурообразующего фактора.

Житие вызывает к жизни целый комплекс устойчивых образов и мотивов, которые создают совершенно определенный эмоциональный фон для восприятия читателем XIX века традиционного «душеполезного чтения». В заглавии древнерусского жития указание имени святого обязательно. Имя становится символом, определяющим жизненный путь.

Модель заглавия повести Н.С. Лескова отражает одну из значимых эстетических установок критического реализма – типизацию характеров. В данном случае происходит трансформация агиографического дискурса: декларируемая стилизация вступает в противоречие с отсутствием онима, обязательного для канонического жития и выносимого в заглавие произведения. Подобное диалогическое сопряжение традиций может быть мотивировано следующим: во-первых, универсализацией и архетипизацией образа главной героини, во-вторых, совмещением профанического и сакрального планов его интерпретации, в-третьих, предельным обобщением самой сюжетной ситуации, наконец, разрушением моноперсонажного принципа построения системы образов.

Н.С. Лесков не мог не обратиться к одному из принципов древнерусской агиографии – принципу уподоблений. При изображении каждого нового лица книжник находит соответствующий агиографический образец в ряду великих подвижников древности, по подобию которого и выстраивает образ прославляемого им святого. Н.С. Лесков нередко ориентировался на те или иные агиографические и библейские образцы. Например, по сходству жизненных обстоятельств судьба Насти Прокудиной имеет много общего с судьбой блаженной Таисии («Память блаженной Таисии»)2. Настю Прокудину тоже насильно выдают замуж, провоцируя тем самым на совершение греховных поступков. Главная героиня испытывает нравственные страдания, не может смириться со своим новым положением. Взаимоотношения Насти и Силы Ивановича Крылушкина – одного из героев повести – имеют сходство с духовной дружбой между Таисией и Иоанном Коловым.

Обращает на себя внимание традиционный образ «огненного змея». В повести Н.С. Лескова он сопрягается с сюжетным мотивом нежелательного замужества. Сложившиеся представления об огненном змее лишь вкраплены в текст «Жития одной бабы». Мотив сожительства женщины с бесом (змеем) хорошо известен в русском фольклоре, в мифологической прозе и в сказках. Он разрабатывается древнерусскими авторами в «Слове о Иване, затворнике многотерпеливом», в «Киево-Печерском патерике», в «Повести о Соломонии Бесноватой» и в «Повести о Петре и Февронии Муромских». В «Житии одной бабы» видение огненного змея обусловлено тоской и одиночеством главной героини.

В повести Н. С. Лескова, как и в традиции древнерусской словесности, велика роль символов. Представляет интерес символика сна Маши – дочери помещика, воспитанницы Насти Прокудиной. В контексте произведения Н.С. Лескова образ Хвастовского луга приобретает значение райского сада. Героиня достигает духовного рая, так как умирает во младенчестве, и, следуя традиции древнерусского книжника, становится ангелом. Смерти девочки предшествует сон: Маша видит необычную женщину, которая забирает её с собой. Этот образ проецируется на образ Богородицы. Женщина появляется на лугу, который является традиционным символом вечной девственности Богоматери.

Во сне девочка видит золотых жучков. В древнерусской литературе жук – насекомое, воплощающее души умерших.3 Существует христианская легенда о связи жука - светлячка с Иоанном Крестителем. Ивановский жук пользуется особенной любовью за то, что летает по дому родителей Иоанна Предтечи и освещает колыбель святого младенца. Золотые жуки из сна Маши – это умершие души праведников.

В конце 19 века русская литература обращается к древней в поисках нрав­ственного возрождения и оздоровления современного человека, как к важнейшему психологическому источнику и источнику новых форм художественного повествования. Эти особенности в освоении традиций древнерусской литературы ярко проявились в творчестве Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого.

Ф. М. Достоевскому чуждо было «слепое, беззаветное обращение к дремучей старине». Однако «одержимый злобами дня», «тоской по текущему», писатель пришел к глубокому убеждению, что «человек идеи самостоятельной, человек самостоятельно деловой, образуется лишь долгою самостоятельною жизнью нации, вековым многостра­дальным трудом ее - одним словом, образуется всею исторической жизнью страны».

Уже в начале творческого пути, разрабатывая тему «маленького человека» в «Бедных людях», «Двойнике», Достоевский ярко отразил протест личности против ее обезличивания, нивелировки. Нельзя превращать личность человека в «ветошку» - тряпку. Образ человека - «ветошки», повидимому, порожден апокрифическим сказанием «По­вести временных лет» под 1071 г.

Вероятно, от апокрифических дуалистических сказаний об извеч­ной борьбе Бога и дьявола, добра и зла идет концепция Достоевского о постоянной борьбе этих двух начал в ду­ше человека, что и является внутренней психологической трагедией личности.

Обращаясь к древнерусской литературе, Достоевский видит в ней отражение духовной культуры народа, выражение его этических и эстетических идеалов.

«Обстоятельствами всей почти русской истории народ наш до того... был развращаем, соблазняем и постоянно мучим, что еще удивительно, как он дожил, сохранив человеческий образ, а не то, что сохранив красоту его. Но он сохранил и красоту своего образа»,- писал Досто­евский. Эту красоту писатель видел в нравственном идеале смиренного, терпеливого, несущего безропотно свой крест страдания русского мужика. Писатель был убежден в неистребимости «в сердце народа нашего жажды правды, которая ему дороже всего». Он отмечал, что в народе «есть положительные характеры невооб­разимой красоты и силы». Таков Илья Муромец - «подвижник за правду, освободитель бедных и слабых, смиренный и непревозносящийся, верный и сердцем чистый».

Высшим нравственным идеалом народа Достоевский считал Иисуса Христа, образ которого русский народ «любит по-своему, т.е. до страдания».

Следует отметить, что во второй половине XIX в. в России христологическая проблема приобрела особую остроту, что было порождено общим кризисом, переживаемым христианской культурой.

Появление знаменитой картины художника А. А. Иванова «Явление Христа народу» вызвало горячий отклик в русском обществе. Картина И. Н. Крамского «Христос в пустыне» была воспринята в качестве своего рода манифеста передовой революционной молодежью.

Новую трактовку евангельскому образу дал в своем христологическом цикле Н. Н. Ге («Тайная вечеря», «Выход в Гефсиманский сад», «Поцелуй Иуды», «Что есть истина?», «Суд синедриона», «Голго­фа»). Пытался очистить христианство от церковных искажений Лев Толстой.

Достоевский связывает с образом Христа веру в конечное торжество царства света, добра и справедливости.

В Христе Достоевский видел воплощение идеала гармонической личности - «богачеловека» и противопоставлял его болезненноса­молюбивой, раздвоенной личности эгоцентриста - «человекабога».

Христос Достоевского весьма далек от ортодоксального церковного образа и гораздо ближе апокрифическому образу, отразившему народные представления об идеальном человеке. Это прекрасно понял К. Леонтьев, который писал, что о Христе Достоевский говорит «не совсем православно, не святоотчески, не поцерковному».

Ставя в центре своих романов философские и нравственные проб­лемы смысла жизни, добра и зла, Достоевский переносил их решение из временного плена в план «вечных истин» и прибегал с этой целью к характерным для древнерусской литературы приемам абст­рагирования. Этой цели служат используемые писателем евангельские и агиографические сюжеты, мотивы и образы.

Так, в романе «Преступление и наказание» большое внимание отводится евангельской притче «Воскрешения Лазаря», используется жанровая структура жития, изображаю­щего путь грешника от преступ­ления к покаянию и нравственному воскресению. Большую роль в романе играет символика креста.

Встреча Христа с Марией Магдалиной лежит в основе сюжета романа «Идиот», где мастерски использован также сюжет особенно любимого Достоевским «Жития Марии Египетской».

Обобщенно философский смысл придает Достоевский притче об исцелении Хрис­том бесноватых в романе «Бесы».

Идее всеобщего разложения, разъединения людей, «когда все врозь, даже дети врозь», противопоставляет Достоевский идею братского единения людей, носителем которой являются странник Макар Ива­нович Долгорукий в романе «Подросток». Странничество и «покаян­ные подвиги» - характерные жизненные явления народной жизни»,- утверждал Достоевский. Они порождены неистребимой жаждой прав­ды, живущей в русском народе.

В романе «Братья Карамазовы» Достоевский синтезирует, обобщает философские и нравственные идеи своего творчества и широко исполь­зует текст евангелия, сюжеты и образы русской агиографии, а также апокрифической литературы.

В поисках новых жанровых форм в последний период своего творчества Достоевский обращается к «Житию великого грешника», к замыслу романа-притчи «Атеизм» и тем самым намечает новые пути в развитии русского романа.

Л. Н. Толстой шел к освоению традиций древнерусской литературы через «книгу детства человечества «Библию». На эту книгу писатель обратил серьезное внимание в конце 50х-начале 60х годов, в период своего первого увлечения педагогической деятельностью. Библия, по мнению Толстого, открывает человеку новый мир, застав­ляет его «без знания... полюбить знание». «Каждый из этой книги в первый раз узнает всю прелесть эпоса в неподражаемой простоте и силе».

Толстого-педагога интересует, «какие книги распространены в народе, какие он любит и читает более других?». На собственном опыте писатель убеждается, что народ «с постоянной и новой охотой читает произведения фольклора, летописи и все без исключения памятники древней литературы». Народ читает не то, что мы хотим, а то, что ему нравится... и своим собственным путем вырабатывает свои нравственные убеждения». Нравственные убеждения народа становятся объектом пристального внимания писателя, органически усваиваются им и становятся решающими при оценке писателем различных явлений современной жизни.

Обратившись к событиям Отечественной войны 1812 г., Толстой в романе-эпопее «Война и мир» использует эпические традиции русских летописей и воинских повестей 1 .

Глубоко интересоваться древнерусской агиографией начинает То­лстой в 70е гг. при создании своей «Азбуки». Он внимательно читает «Четьи-Минеи» и обнаруживает в наших житиях «русскую настоящую поэзию». Для славянского отдела «Азбуки» Толстой отбирает материалы из Библии, летописей и житий. В первую книгу «Азбуки» Толстой включает из Четьих-Миней Макария: «О Филагрии мнихе», «О дровосеке Мурине», из Четьих-Миней Дмитрия Ростовского «Житие преподобного Давида». Во вторую книгу «Азбуки» - «Житие преподобного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, нового чудотворца», в третью книгу - «Чудо Симеона Столпника о раз­бойнике» и в четвертую книгу «Слово о гневе» из макарьевских миней.

Все эти произведения были переведены на современный русский язык «по возможности подстрочно» с сохранением особенностей синтаксиса древнерусского оригинала, отличаются простотой и ясностью изложения, доступными для понимания ребенка. Они раск­рывают духовную красоту христианских подвижников: честность, тру­долюбие, бескорыстное служение людям, пагубность гнева и ненависти.

В процессе работы над «Азбукой» у Толстого возникает замысел издания отдельных житий для народного чтения. Обращается к знатоку древней письменности архимандриту Леониду (Кавелину) с просьбой «составить список наилучших, роднейших житий из Макарьевских (ЧетьихМиней), Дмитрия Ростовского и Патерика».

Ознакомившись с научным трудом архимандрита Леонида «Благо­вещенский иерей Сильвестр и его писания», Толстой писал: «Судя по нем, я догадываюсь, какие сокровища,- подобно которым не имеет ни один народ,- таятся в нашей древней литературе».

Замысел издания житий для народа Толстым осуществлен не был. Сохранился лишь набросок начала «Жития и страдания мученика Иустина-философа».

Библейский эпиграф «Мне отмщение и Аз воздам» предпослал Толстой роману «Анна Каренина». Этот эпиграф обобщает многознач­ность нравственно-философского содержания романа. В тексте романа Толстой использует символы, восходящие к древнерусской литературе: «свечи», «железа», «машины».

Интерес к древнерусской агиографии усиливается у Толстого в период перелома его миросозерцания. Четьи-Минеи, Прологи стано­вятся любимым чтением Толстого, о чем он и пишет в «Исповеди». Это чтение открывает писателю «смысл жизни» (Т. 23. С. 52).

Судя по записной книжке, Толстого особенно интересуют жития Пафнутия Боровского, Саввы Сторзжевского, Симеона Праведного, Лаврентия Калужского, Елеазара Анзерского, Александра Свирского, Макария Великого, Варлаама и Иосафа. Пристальное внимание Толс­того привлекает личность и «Житие» протопопа Аввакума. Он делает выписки из жития, работая над историческим романом «Петр I ».

В повести «Отец Сергий» Толстой использует эпизод «Жития» Аввакума - исповедь блудницы. Аввакум мирил «блудное разжение» пламенем свечи, Сергий у Толстого - отрубает палец.

Обращает на себя внимание общность мотива «путешествия» в «Житии» Аввакума и Нехлюдова в романе «Воскресение». Только у Аввакума это «подневольное» путешествие опального ссыльного бун­таря, у Толстого - добровольное хождение по этапу кающегося дво­рянина.

В своих философских трактатах Толстой часто использует средне­вековые притчи: в «Исповеди» притчу о единороге, притчей иллюстрирует трактат «О жизни», работает над драмой-притчей «Петрхлебник». Характер притч носят многие народные рассказы Толстого.

Евангельские притчи и символы широко используются Толстым в философско-публицистических трактатах, усиливая их дидактическую сторону и обличительный пафос.

В 1900е гг., когда писателя волнует проблема «ухода» из семьи, его внимание привлекает «Житие Алексея, человека Божьего», где эта проблема занимает важное место.

Новый этап в освоении традиций древней русской литературы наступает в XX в. Эти традиции осваиваются по-своему русским символизмом, Максимом Горьким, Маяковским, Есениным.

Похожая информация.