В чем смысл открытого финала евгения онегина. Нереализованный финал романа а.с

Этот своеобразный конец «без конца», еще более нетрадиционный, для жанра романа, чем была нетрадиционна для драматического произведения концовка «Бориса Годунова», немало смущал не только критик ков, но даже и ближайших литературных друзей Пушкина. Поскольку «роман в стихах» не был доведен до привычных, так сказать, «естественных» фабульных границ-герой «жив и не женат», - многие друзья поэта убеждали его продолжить, свое произведение (см. относящиеся к 1835 году наброски стихотворных ответов Пушкина на эти предложения). Правда, сейчас мы знаем, что Пушкин и сам начал было, по-видимому, сразу же после того, как окончил свой роман, той же болдинской осенью 1830 года, продолжать его: стал набрасывать знаменитую «десятую главу»; но вынужден был сжечь написанное ввиду его резкой политической неблагонадежности. Однако мы не знаем ни того, наг сколько твердо было в Пушкине его намерение продолжить роман, ни как далеко продвинул он осуществление этого намерения. Однако самым ярким примером этого рода является финал «Евгения Онегина»:

* Она ушла. Стоит Евгений,

* Как будто громом поражен.

* В какую бурю ощущений

* Теперь он сердцем погружен!

* Но шпор внезапный звон раздался,

* И муж Татьяны показался,

* И здесь героя моего,

* В минуту, злую для него,

* Читатель, мы теперь оставим,

* Надолго… навсегда….

Что же касается незавершенности в романс судьбы главного его героя,- то, как мы могли только что убедиться, это вполне в духе многих и многих пушкинских финалов; Вместе- с тем. именно’ эта незавершенность дала поэту возможность наложить последний и исключительный по своей идейно-художественной весомости и выразительности штрих на тот образ-тип «лишнего человека», который был впервые явлением в лице Онегина. Это превосходно понял’ Белинский, который’ и в этом отношении сумел: подойти к пушкинскому роману отнюдь не с традиционных позиций:«Что же это такое? Где же роман? Какая его мысль?’ И что за роман без конца?» спрашивал критик и тут же отвечал: «Мы думаем, что есть романы, которых мысль в том и заключается, что в них нет конца, потому что в самой действительности бывают события без развязки, существования без цели, существа неопределенные, никому не понятные, даже самим себе…» И дальше: «Что сталось с Онегиным потом? Воскресила ли его страсть для нового, более сообразного с человеческим достоинством страдания? Или убила она все силы души его, и безотрадная тоска его обратилась в мертвую, холодную апатию? - Не знаем, да и на что нам знать это, когда мы знаем, что силы этой богатой натуры остались без приложения, жизнь без смысла, а роман без конца? Довольно и этого знать, чтобы не захотеть больше ничего знать…»

О том, что роман Пушкина в его настоящем виде представляет собой вполне целостное и художественно законченное произведение, нагляднее всего свидетельствует его композиционная структура. Подобно тому как большинство современников Пушкина не почувствовало замечательной композиционной организованности «Бориса Годунова», многие из них

И в «Евгении Онегине»- были склонны видеть не целостный художественный организм - «не органическое существо, которого части необходимы одна для другой» (отзыв критика «Московского телеграфа» о седьмой главе «Евгения Онегина»), а почти случайную смесь, механический конгломерат разрозненных картинок из жизни дворянского общества и лирических рассуждений и раздумий поэта. В’ связи с этим один из критиков даже прямо замечал, что стихотворный роман Пушкина может и продолжаться до бесконечности, и закончиться на любой главе.

На самом деле мы видели, что уже к началу работы Пушкина над «Евгением Онегиным» в его творческом сознании сложился «пространный» «план целого произведения». И мы можем с уверенностью сказать, что в течение всего очень длительного периода работы Пушкина над романом план этот, меняясь - и порой меняясь весьма существенно - в деталях его разработки, в основных своих очертаниях оставался неизменным.

В роман Пушкина, посвященный изображению жизни русского общества в ее развитии, из самой этой развивающейся жизни приливал весьма обильный и разнообразный-«пестрый» - материал, который заранее далеко не во всем мог быть предусмотрен автором. Но никогда поэт не отдавался пассивно наплыву жизненных впечатлений, не плыл по течению привносимого нового материала, а, как зрелый мастер, свободно владел и распоряжался им, охватывал его своей «творческой мыслью», подчинял его как своему основному художественному замыслу, так и той «форме плана» - продуманному композиционному чертежу, - в котором этот замысел, опять-таки с самого начала работы над ним, ему предносился.

Что это было именно так, подтверждается той четкостью архитектурного рисунка, стройностью композиционных линий, соразмерностью частей, тем гармоническим соответствием начала и конца произведения, которые, как мы уже знаем, составляют черты пушкинских композиций, которые и в «Евгении Онегине», конечно, не могли возникнуть случайно и независимо от творческой воли автора, так сказать, сами собой.

Основные образы романа, при всей индивидуальной жизненности каждого из них, носят столь обобщенный, типизированный характер, что это позволяет Пушкину построить фабулу своего произведения, воссоздающего широчайшую картину пушкинской современности, на отношениях между собою всего лишь четырех лиц - двух молодых людей и двух юных девушек. Остальные, лица, входящие в роман в качестве не бытового фона, а его - в той или иной степени - участников (их тоже очень немного: мать и няня Татьяны, Зарецкий, генерал - муж Татьяны), имеют чисто эпизодическое значение.

Столь же характерен для общественно-исторической действительности, воссозданной в романе Пушкина, образ Татьяны. Финальная формула, которая определяет ее жизненный путь - быть «век верной» своему супружескому долгу, - несомненно, руководила и женами декабристов, последовавшими за своими мужьями на каторгу в Сибирь. Более всеобщий характер носит образ заурядной во всех отношениях Ольги. Включение в роман этого образа, несомненно, продиктовано не только стремлением к указанной фабульной симметрии.

Этот своеобразный конец «без конца», еще более нетрадиционный, для жанра романа, чем была нетрадиционна для драматического произведения концовка «Бориса Годунова», немало смущал не только критик ков, но даже и ближайших литературных друзей Пушкина. Поскольку «роман в стихах» не был доведен до привычных, так сказать, «естественных» фабульных границ-герой «жив и не женат», - многие друзья поэта убеждали его продолжить, свое произведение (см. относящиеся к 1835 году наброски стихотворных ответов Пушкина на эти предложения). Правда, сейчас мы знаем, что Пушкин и сам начал было, по-видимому, сразу же после того, как окончил свой роман, той же болдинской осенью 1830 года, продолжать его: стал набрасывать знаменитую «десятую главу»; но вынужден был сжечь написанное ввиду его резкой политической неблагонадежности. Однако мы не знаем ни того, наг сколько твердо было в Пушкине его намерение продолжить роман, ни как далеко продвинул он осуществление этого намерения. Однако самым ярким примером этого рода является финал «Евгения Онегина»: * Она ушла. Стоит Евгений, * Как будто громом поражен. * В какую бурю ощущений * Теперь он сердцем погружен! * Но шпор внезапный звон раздался, * И муж Татьяны показался, * И здесь героя моего, * В минуту, злую для него, * Читатель, мы теперь оставим, * Надолго… навсегда…. Что же касается незавершенности в романс судьбы главного его героя,- то, как мы могли только что убедиться, это вполне в духе многих и многих пушкинских финалов; Вместе- с тем. именно’ эта незавершенность дала поэту возможность наложить последний и исключительный по своей идейно-художественной весомости и выразительности штрих на тот образ-тип «лишнего человека», который был впервые явлением в лице Онегина. Это превосходно понял’ Белинский, который’ и в этом отношении сумел: подойти к пушкинскому роману отнюдь не с традиционных позиций: «Что же это такое? Где же роман? Какая его мысль?’ И что за роман без конца?» спрашивал критик и тут же отвечал: «Мы думаем, что есть романы, которых мысль в том и заключается, что в них нет конца, потому что в самой действительности бывают события без развязки, существования без цели, существа неопределенные, никому не понятные, даже самим себе…» И дальше: «Что сталось с Онегиным потом? Воскресила ли его страсть для нового, более сообразного с человеческим достоинством страдания? Или убила она все силы души его, и безотрадная тоска его обратилась в мертвую, холодную апатию? - Не знаем, да и на что нам знать это, когда мы знаем, что силы этой богатой натуры остались без приложения, жизнь без смысла, а роман без конца? Довольно и этого знать, чтобы не захотеть больше ничего знать…» О том, что роман Пушкина в его настоящем виде представляет собой вполне целостное и художественно законченное произведение, нагляднее всего свидетельствует его композиционная структура. Подобно тому как большинство современников Пушкина не почувствовало замечательной композиционной организованности «Бориса Годунова», многие из них и в «Евгении Онегине»- были склонны видеть не целостный художественный организм - «не органическое существо, которого части необходимы одна для другой» (отзыв критика «Московского телеграфа» о седьмой главе «Евгения Онегина»), а почти случайную смесь, механический конгломерат разрозненных картинок из жизни дворянского общества и лирических рассуждений и раздумий поэта. В’ связи с этим один из критиков даже прямо замечал, что стихотворный роман Пушкина может и продолжаться до бесконечности, и закончиться на любой главе. На самом деле мы видели, что уже к началу работы Пушкина над «Евгением Онегиным» в его творческом сознании сложился «пространный» «план целого произведения». И мы можем с уверенностью сказать, что в течение всего очень длительного периода работы Пушкина над романом план этот, меняясь - и порой меняясь весьма существенно - в деталях его разработки, в основных своих очертаниях оставался неизменным. В роман Пушкина, посвященный изображению жизни русского общества в ее развитии, из самой этой развивающейся жизни приливал весьма обильный и разнообразный-«пестрый» - материал, который заранее далеко не во всем мог быть предусмотрен автором. Но никогда поэт не отдавался пассивно наплыву жизненных впечатлений, не плыл по течению привносимого нового материала, а, как зрелый мастер, свободно владел и распоряжался им, охватывал его своей «творческой мыслью», подчинял его как своему основному художественному замыслу, так и той «форме плана» - продуманному композиционному чертежу, - в котором этот замысел, опять-таки с самого начала работы над ним, ему предносился. Что это было именно так, подтверждается той четкостью архитектурного рисунка, стройностью композиционных линий, соразмерностью частей, тем гармоническим соответствием начала и конца произведения, которые, как мы уже знаем, составляют черты пушкинских композиций, которые и в «Евгении Онегине», конечно, не могли возникнуть случайно и независимо от творческой воли автора, так сказать, сами собой. Основные образы романа, при всей индивидуальной жизненности каждого из них, носят столь обобщенный, типизированный характер, что это позволяет Пушкину построить фабулу своего произведения, воссоздающего широчайшую картину пушкинской современности, на отношениях между собою всего лишь четырех лиц - двух молодых людей и двух юных девушек. Остальные, лица, входящие в роман в качестве не бытового фона, а его - в той или иной степени - участников (их тоже очень немного: мать и няня Татьяны, Зарецкий, генерал - муж Татьяны), имеют чисто эпизодическое значение. Столь же характерен для общественно-исторической действительности, воссозданной в романе Пушкина, образ Татьяны. Финальная формула, которая определяет ее жизненный путь - быть «век верной» своему супружескому долгу, - несомненно, руководила и женами декабристов, последовавшими за своими мужьями на каторгу в Сибирь. Более всеобщий характер носит образ заурядной во всех отношениях Ольги. Включение в роман этого образа, несомненно, продиктовано не только стремлением к указанной фабульной симметрии.

Величайший роман в стихах Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин» поражает своей глубиной и неоднозначностью. На мой взгляд, после прочтения данного произведения у каждого останется в душе именно то, что читатель хотел бы извлечь и понять для себя сам. Поэтому для кого-то Онегин – это жестокий и предатель, который погубил молодого и ни в чем не повинного поэта. А для кого-то Евгений будет сам несчастным молодым человеком, который окончательно запутался в своих отношениях, стремлениях и целях жизни. Кому-то будет жалко главного героя, кто-то же наоборот будет убежден в том, что он получил по заслугам.

Заключительная часть данного романа построена очень непредсказуемо. Прежде всего свадьба Татьяны и знатного князя. Несмотря на то, что чувство Татьяны никак не угасло к Евгению, она прекрасно понимает, что вместе им никогда не быть, ведь он довольно жестоко, но и великодушно, отверг ее чистую, невинную и страстную любовь. Поэтому по настоянию матери и по сути против своей воли, молодая девушка все же соглашается на очень удачный брак. Она не любит своего мужа, но безмерно его уважает и никогда не пойдет против его воли.

Однако, судьба довольно иронично через несколько лет сводит снова двух неудавшихся любовников – Татьяну и Евгения. По всему видно, что девушка обрела покой и стабильную семейную жизнь. И вот как только у нее все стало более менее налаживаться, появляется давняя любовь всей ее жизни – Евгений.

Внешне Татьяна остается холодной и сдержанной с молодым человеком. Не сомневаюсь, что это стоило ей огромных душевных и физических сил. Но девушка до конца остается сдержанной и никак не демонстрирует своего расположения или хотя бы просто заинтересованность Онегиным. И вот здесь такое поведение пробуждает в Евгении давно забытые чувства. Он начинает осознавать для себя, что несмотря на все любит Татьяну и хотел бы быть с ней. Для этого осознания, однако, ему понадобилось слишком много времени. Онегин пишет страстное письмо с признанием в любви девушке, умоляет ее бросить мужа и быть с ним.

Удивительно, что как только Татьяна стала холодна, безразлична и недоступна, так и в Онегине пробудились чувства к ней. Получается, что молодому человеку были интересны только те девушки, которых можно охарактеризовать, как «запретный плод сладок».

И здесь Татьяна проявляет себя, как верная и благородная жена. Она даже не отвечает на письма Онегина, чтобы еще раз не скомпрометировать своего высокого положения в обществе. Евгений Онегин не может так жить и сам приезжает к Татьяне. Он застал ее за прочтением его любовного письма в расстроенных чувствах.

Молодой человек бросается ей в ноги и умоляет все и всех бросить и уехать с ним. Татьяна честно признается, что все еще любит Евгения, и его предложение – это то, о чем она мечтала всю жизнь, и оно вполне бы могло осуществиться несколько лет назад. Но теперь это совершенно невозможно, она замужем за другим человеком и готова быть верна только ему до конца своих дней. На этом Татьяна удаляется и появляется ее муж. Евгений Онегин же пребывает в полном шоке. Возможно, впервые в жизни ему отказала девушка. Получается, что Татьяна и Евгений как бы поменялись местами. Раньше Евгений мог с такой легкостью отказать в чувствах любой красавице. А здесь его также бросила сама Татьяна. На мой взгляд, идейный смысл заключается именно в том, чтобы Онегин осознал и понял, как больно он делал своим поклонницам, которые любили его на «своей шкуре». Все те эмоции, которые он сеял вокруг себя, теперь также вернулись к ним.

(По роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»)

У романа в стихах Александра Сергеевича Пушкина «Ев­гений Онегин» открытый финал. Как заметил прозаик двад­цатого века Владимир Владимирович Набоков: «С колен под­нимется Евгений — но удаляется поэт». Поэт удаляется, пре­доставляя читателю возможность и право самому осмыслить прочитанное. Чтобы ответить на вопрос, произошло ли духов­ное единение героев в финале романа, следует внимательно рассмотреть их отношения на протяжении всего произведения.

Первая встреча Евгения Онегина и Татьяны Лариной происходит тогда, когда они находятся на разных ступенях нравственного развития. Онегин имеет уже значительный жизненный опыт. Он всесторонне познал образ жизни пе­тербургского высшего света, стал «истинным гением» в «на­уке страсти нежной». Не найдя применения своим способ­ностям, «прямым Онегин Чильд-Гарольдом вдался в задум­чивую лень». Он разочаровался в жизни, в окружающих, в женщинах, да и в самом себе тоже. Именно в это время он знакомится с Татьяной.

Татьяна моложе Онегина, ей не довелось получить житей­ского опыта. Душа ее формировалась в условиях сельского уединения, общения с природой и усиленного чтения книг:

Ей рано нравились романы.

Они ей заменяли всё.

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона и Руссо.

Нет ничего удивительного в том, что юная девушка воспри­няла нового знакомого, находясь под впечатлением от прочи­танного, и он ей представился похожим на героев любимых романов. «Пора пришла — она влюбилась».

Онегин тоже сразу отметил необычность и своеобразие юной девушки. В разговоре с Ленским Евгений удивляется тому, что тот увлечен Ольгой. «Я выбрал бы другую, когда бы был, как ты, поэт», — говорит он Ленскому. Чувства Татьяны находят выражение в письме, которое она пишет Онегину. Это письмо по откровенности и силе чувств оказалось таким яр­ким, что, равнодушный ко всему, «получив посланье Тани, Онегин живо тронут был». Однако он не в силах разделить ее чувство. Когда между ними происходит объяснение, Онегин держится сухо и холодно. Он лишь предостерегает Татьяну от повторения в будущем таких опрометчивых поступков:

Не всякий вас, как я, поймет.

К беде неопытность ведет.

Татьяна глубоко переживает отповедь Онегина. Ее чувства к нему не проходят даже тогда, когда Евгений, из-за пустячной, спровоцированной им же самим ссоры, убивает на дуэли Лен­ского и надолго исчезает из поля зрения девушки.

А тем временем ее духовное развитие продолжается. В раз­луке с Онегиным она постоянно думает о нем и пытается по­нять суть его натуры. После посещения дома Онегина и зна­комства с его библиотекой, где книги хранили «отметки быс­трые ногтей», Татьяна лучше начинает представлять себе характер Онегина и задается вопросом: «Уж не пародия ли он?»

Когда спустя годы герои встречаются вновь, это происхо­дит в петербургском высшем свете. Татьяна стала княгиней, женой видного генерала, в ее доме бывают самые знатные представители общества. Онегин поначалу не верит своим глазам:

Ужель та самая Татьяна,

Которой он наедине,

В начале нашего романа,

В глухой, далекой стороне,

В благом пылу нравоученья,

Читал когда-то наставленья…

Зеркальная композиция романа меняет местами героев. Теперь Онегин оказывается в положении пылкого влюбленно-

го, а Татьяна стала совсем не похожей на прежнюю робкую девочку:

И что ей душу ни смутило,

Как сильно ни была она Удивлена, поражена,

Но ей ничто не изменило:

В ней сохранился тот же тон…

Как изменилася Татьяна!

Как твердо в роль свою вошла!..

Кто б смел искать девчонки нежной В сей величавой, в сей небрежной Законодательнице зал?..

Онегин пишет письмо Татьяне. Он раскаивается в том, что прежде отвергал ее любовь:

Свою постылую свободу Я потерять не захотел…

Чужой для всех, ничем не связан,

Я думал: вольность и покой Замена счастью. Боже мой!

Как я ошибся, как наказан!

И так же, как ранее Татьяна писала ему: «Судьбу мою отны­не я тебе вручаю», — так Онегин теперь признаётся:

Все решено: я в вашей воле И предаюсь моей судьбе.

В финале романа происходит последнее объяснение Оне­гина с Татьяной. В нем первая роль принадлежит ей, а не ему:

Онегин, помните ль тот час,

Когда в саду, в аллее нас

Судьба свела, и так смиренно Урок ваш выслушала я?

Сегодня очередь моя.

Татьяна ведет разговор с позиций своего нравственного кодекса. Конечно, в ее отповеди Онегину есть и слова, в кото­рых выражается прежняя обида, и даже едкое предположение

о том, что его внимание к ней имеет целью «соблазнительную честь» добиться победы над великосветской дамой. Но главное состоит в другом. Для Татьяны превыше всего ее супружеский долг и незапятнанная честь. Она отдает должное тому, что Оне­гин в тот страшный для нее час поступил благородно — и на­деется встретить то же благородство с его стороны в тепереш­ней ситуации:

Как с вашим сердцем и умом Быть чувства мелкого рабом? -

спрашивает она, а позже сама заявляет.

в чем смысл открытого финала романа евгений онегин и получил лучший ответ

Ответ от Alexey Khoroshev[гуру]
Как известно, развязка пушкинского романа в стихах (вернее, основной его сюжетной канвы, заключенной в восьми главах) построена по принципу «анти-финала» ; она перечеркивает все литературные ожидания, определяемые течением сюжета в жанровых рамках романного повествования. Роман завершается внезапно, неожиданно для читателя и даже, как будто, для самого автора:
<...> И здесь героя моего
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим.
Надолго... навсегда. За ним
Довольно мы путем одним
Бродили по свету. Поздравим
Друг друга с берегом. Ура!
Давно б (не правда ли?) пора!
По логике стандартного романного сюжета, признание героини в любви к герою должно было привести либо к их соединению, либо к драматическим поступкам, прекращающим нормальное течение их жизни (гибель, уход в монастырь, бегство за пределы «обитаемого мира» , очерченного романным пространством, и т. д.). Но в романе Пушкина за решительным объяснением и признанием Татьяны в любви к Онегину «ничего» не следует («ничего» с точки зрения предуказанной литературной схемы) .
Финал «Онегина» создавался знаменитой Болдинской осенью 1830 года. Пушкин оказался внезапно заперт в Болдино, куда он приехал для устройства своих дел перед женитьбой, холерными карантинами. Накануне очередной решительной перемены в своей жизни, он оказался заключенным в принудительном уединении, в тревожной неизвестности о судьбе невесты, оставшейся в Москве, и друзей.
Подтекст заключительной строфы «Евгения Онегина» отсылает к картине дружеского круга как Тайной Вечери, сходной с той, которая была нарисована в послании к В. Л. Давыдову и в одном из фрагментов десятой главы. Непременным компонентом этого образа является чтение поэтом своих стихов, в качестве «сакрального» текста, утверждающего новое причастие. В десятой главе в этой роли выступают «Ноэли» («Читал свои ноэли Пушкин») ; в заключительной строфе восьмой главы эту роль получают «первые строфы» романа, которые поэт читает своим друзьям.
Этот дружеский пир, «праздник жизни» , был прерван, многие его участники (в их числе В. Л. Давыдов, сосланный в Сибирь) покинули его, не допив свой бокал. Их книга жизни («роман») осталась недочитанной, как недочитанным остался для них и роман Пушкина, начало которого создавалось на их глазах. В память об этом прерванном пире-чтении Пушкин и заканчивает теперь свой роман неожиданно, «вдруг» расставаясь со своим героем. Тем самым, роман Пушкина приобретает символическую роль «книги жизни»: его течение и внезапный обрыв символически заключили в себе судьбу «тех» , кто был свидетелем его начала. Эта поэтическая идея придает оттенок «профетического» смысла знаменитым строкам:
<...> И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал.
(То есть, в то время поэту еще «неясен» был смысл прорицания/пророчества, заключенный в его «книге судьбы») .
В том, что Пушкин отказался от включения своей «хроники» , задуманной в качестве Десятой главы, в состав романа, была определенная композиционная логика. Герои «хроники» незримо присутствуют в заключении «Евгения Онегина» - присутствуют в символическом образе его «прерванного» финала и в словах прощания автора с своим трудом.
«Евгений Онегин» заканчивался в переломное для Пушкина время, накануне резкой перемены в его жизни. В этот момент он бросает ретроспективный взгляд на целую эпоху своей жизни, хронологические рамки которой приблизительно очерчивались временем работы над романом. Поэт как бы последним покидает символическое застолье, расставаясь, вслед за своими собратьями по пиру-причастию, с «праздником жизни» - эпохой 1820-х годов.