Главная » Психология » Крейсер память меркурия. Трагическая судьба гидрографа «Память Меркурия

Крейсер память меркурия. Трагическая судьба гидрографа «Память Меркурия

«Кагул»

Исторические данные

Общие данные

ЭУ

реал

док

Бронирование

Вооружение

Однотипные корабли

История создания

Корпус крейсера «Кагул» на стапеле эллинга №7 Николаевского адмиралтейства перед спуском на воду.

Копии чертежей для постройки крейсера начали поступать в конце 1899 года. Разбивка корпуса корабля на плазе началась в августе 1900 года. Первые конструкции - элементы внешней обшивки и днищевого набора - выставили на стапель крытого эллинга №7 Николаевского адмиралтейства лишь 14 марта 1901 года.

23 августа 1901 года произошла торжественная закладка бронепалубного крейсера «Кагул». Сразу же был размещен заказ на изготовление машин на заводе Общества судостроительных, механических и литейных заводов в Николаеве. На постройке корабля в штатном режиме работало до 400 рабочих. А ближе к завершению стапельных работ их число увеличилось до 600.

В 1902 году ответственным за строительство крейсера был назначен инженер В.А. Лютер, а в помошники ему - В.Р. Матес и Д.О. Малецкий.

За время стапельных работ было израсходовано 130 839 пудов (2 143, 14 тонн) судостроительной стали. А машинных частей со всеми валами и вспомогательными механизмами - 11 470 пудов (187,88 тонн).

Описание конструкции

«Кагул» на достройке. 1904 год

Основным элементом защиты крейсера «Кагул» служила карапасная броневая палуба с толщиной брони от 30 до 70 мм. Боевая рубка имела бронирование от 90 до 140 мм, крышу - 25 мм. Башни главного калибра имели вертикальные стенки переменной толщины 90 - 120 мм и 25-мм крышу.

Главная энергетическая установка была из двух автономных вертикальных четырехцилиндровых паровых машин тройного расширения с вертикально-опрокинутыми цилиндрами, мощностью по 9750 л.с. каждая. Пар для машин вырабатывали 16 водотрубных паровых котлов треугольного типа системы Норманна. Котлы располагались в трех котельных отделениях : в носовом - четыре, в остальных - по шесть. Каждое отделение имело собственную дымовую трубу.

Вооружение

«Кагул» на достройке во время установки вооружения. Николаев, лето 1906 года.

В качестве орудий главного калибра на крейсере «Кагул» использовались 12 скорострельных 152-мм орудий системы Канэ с длиной ствола в 45 калибров. Четыре орудия располагались в двух двухорудийных башнях в носу и корме корабля. Еще четыре орудия размещались в бортовых одноорудийных казематах . Оставшиеся четыре орудия размещались в открытых палубных установках за 25-мм щитами.

На крейсере было установлено 12 75-мм орудий системы Канэ с длиной ствола в 50 калибров. Все орудия располагались в открытых палубных установках. Шесть - побортно на верхней палубе , попеременно со 152-мм орудиями. Четыре - на полубаке и полуюте, по одному над каждым из казематов. Еще два орудия находились на переднем мостике по обеим сторонам от боевой рубки.

Так же на корабле были установлены четыре 47-мм орудия Гочкиса на уровне верхней палубы на носовых и кормовых боковых спонсонах . Еще по два таких же орудия были расположены на заднем мостике и на полубаке к корме от 75-мм орудий.

Два 37-мм шлюпочных орудия Гочкиса устанавливались на паровые катера для их участия в десанте. так же десант мог вооружаться двумя 63-мм десантными орудиями Барановского и двумя 7,62-мм пулеметами Максим.

«Кагул» был оснащен четырьмя 381-мм торпедными аппаратами , двумя надводными и двумя подводными. Надводные торпедные аппараты устанавливались в форштевне и ахтерштевне. Траверзные подводные торпедные аппараты располагались в специальном отделении под броневой палубой.

На крейсере в специальном минном погребе имелось 35 шаровых мин заграждения.

Модернизации и переоборудования

История службы

С 6 октября 1913 по 1 мая 1914 годов крейсер «Память Меркурия» прошел капитальный ремонт и перевооружение.

Первая мировая война

«Память Меркурия» после перевооружения на 16 - 152-мм орудий. 1914 год.

5 ноября 1914 года крейсер находился в хвосте колонны русских кораблей и активного участия в бое у мыса Сарыч не принимал.

22 декабря 1914 года корабль преследовал турецкий крейсер Mecidiye , но из-за аварии в машине был вынужден прекратить это и вернуться на базу.

8 февраля 1915 года крейсер принимал участие в затоплении в гавани Трабзона турецкого парохода «Воштинтон».

5 марта 1915 года «Память Меркурия» и «Кагул» участвовали в попытке догнать легкий крейсер Midilli , который обстрелял торпедную станцию у Феодосии.

15 марта 1915 года оба крейсера осуществляли разведку у болгарского и румынского побережья. После этого направились на соединение с главными силами флота у Босфора.

17 марта 1915 года крейсер участвовал в обстреле портов Козлу и Килимли. А в последующие дни и Зунгулдак.

20 марта 1915 года «Память Меркурия» и «Кагул» вновь безуспешно пытались догнать Midilli .

3 апреля 1915 года «Память Меркурия» вместе с линейными кораблями участвовал в безуспешном преследовании Yavûz Sultân Selîm и Midilli , потопивших у Севастополя два русских парохода «Восточная звезда» и «Провиданс». Крейсер первым вступил в огневой контакт с кораблями противника, но результата это не принесло и с наступлением темноты преследование было прекращено.

4 мая 1915 года в том же порту, но самостоятельно крейсер уничтожил пароход «Сахир». А чуть позже, но уже в море - парусник с 950 тоннами угля.

9 мая 1915 года «Память Меркурия» и «Кагул» потопили у Эрегли пароходы «Хеллеспонт» и «Хиляль». Чуть позже в этот же день с крейсера заметили выход в море Yavûz Sultân Selîm и своевременная информация помогла без потерь обратить его в бегство.

10 августа 1915 года «Память Меркурия» и «Кагул» вместе с пятью эсминцами участвовали в обстреле Зунгулдака. При обстреле были потоплены буксир «Ади Ландана» и барк «Адиль».

1 октября 1915 года крейсер в составе флота участвовал в обстреле объектов в Угольном районе. В том числе корабль атаковал береговые объекты и порт Эрегли.

С 23 по 25 ноября 1915 года «Память Меркурия» в составе 1-ой маневренной группы флота, флагманом группы являлся дредноут «Императрица Мария» , участвовал в обстреле Зунгулдака, где были потоплены два парусника с грузом угля.

С 4 по 9 января 1916 года крейсер в составе уже 2-ой маневренной группы флота , в этот раз флагманом был дредноут «Императрица Екатерина Великая» , выходил в море. За время похода корабли встретились с дредноутом противника Yavûz Sultân Selîm , но лишь обменялись залпами с большой дистанции. Однако противник обладал более высокой скоростью и ушел от преследования в Босфор.

«Память Меркурия» (крайний справа) замыкает строй бригады линкоров. 1914-1915 годы.

13 мая 1916 года в Севастополе крейсер посетил император Николай II в рамках смотра Черноморского флота.

с 13 мая по 4 июня 1916 года «Память Меркурия» участвовал в прикрытии переброски войск из Мариуполя на Кавказский фронт.

С 5 по 6 июля 1916 года крейсер в составе 1-ой маневренной группы флота участвовал в очередной попытке перехватить Midilli и Yavûz Sultân Selîm . Но вновь противник ушел от преследования в Босфор.

19 октября 1916 года «Память Меркурия» в сопровождении эсминцев «Быстрый» и «Поспешный» обстрелял Констанцу, в которой в тот момент находились немецкие и болгарские войска. Крейсером было выпущено 106 снарядов, но результаты обстрела были признаны неудовлетворительными.

22 октября 1916 года «Память Меркурия» обстрелял объекты в порту Мангалия. Всего было выпущено 400 снарядов.

6 ноября 1916 года крейсер при поддержке эскадренного миноносца «Пронзительный» и миноносцев «Живой» и «Жаркий» вышел в море для повторного обстрела Констанцы. Обстрел длился 30 минут. За это время крейсер успел выпустить 231 снаряд, при этом было уничтожено 15 из 37 нефтяных баков. Во время операции по крейсеру был открыт огонь 152-мм береговых орудий, а также совершен налет двух гидросамолетов.

30 ноября 1916 года «Память Меркурия» под обстрелом 100-мм береговой батареи в Балчике уничтожил мельницу, которая снабжала мукой болгарскую армию. Корабль получил три попадания, но серьезных повреждений при этом не было. Три члена экипажа получили ранения.

8 декабря 1916 года «Память Меркурия» и «Пронзительный» по данным радиоразведки перехватили и потопили турецкие канонерские лодки №12 и №16 у мыса Кара-Бурну Румелийский (в 30 милях от входа в Босфор).

С 5 по 9 января 1917 года крейсер в составе маневренной группы участвовал в походе к берегам Анатолии. За время похода было потоплено 39 парусных судов противника.

С 23 по 25 февраля 1917 года крейсер в составе 2-ой маневренной группы вновь ходил к берегам Анатолии.

С 17 по 26 мая 1917 года «Память Меркурия» участвовал в минировании Босфора минами типа «Рыбка», которые устанавливались с корабельных баркасов. Утром 26 мая на корабль совершил налет немецкий гидросамолет. Одна из бомб попала в корабль. От ее взрыва было ранено и контужено несколько членов экипажа.

23 июня 1917 года «Память Меркурия» с несколькими кораблями вновь пытался перехватить Midilli . Но вновь безуспешно.

24 августа 1917 года «Память Меркурия» принимал участие в прикрытии высадки диверсионного десанта в турецком порту Орду и обратном приеме его на корабли после выполнения поставленных задач.

С сентября 1917 года «Память Меркурия» базировался в Одессе и должен был стать на ремонт и перевооружение на 130-мм артиллерию.

Гражданская война

25 ноября 1917 года на гафеле крейсера был поднят украинский флаг. Это случилось после того, как в Киеве объявили независимую Украинскую Народную Республику (УНР). Это стало возможным из-за того, что большую часть команды корабля составляли украинцы.

27 ноября 1917 года в знак протеста корабль покинули 200 моряков и все офицеры, кроме мичмана В. Дьяченко. Покинувшие унесли с собой гвардейский Георгиевский Андреевский флаг.

Украинский флаг над крейсером «Память Меркурия». 1917 год.

В начале декабря 1917 года «Память Меркурия» вместе с дредноутом «Воля» и тремя эсминцами участвовал в единственной операции под украинским флагом по прикрытию переброски из Трабзона в Одессу украинской части 127-ой пехотной дивизии.

В январе 1918 года ввиду угрозы со стороны расстрела броненосцами «Синоп» и «Ростислав» крейсер перешел на сторону большевиков. По одной из версии экипаж весь сошел на берег и присоединился к войскам Центральной Рады, по другой версии часть все таки перешли на сторону противника. Но так или иначе «Память Меркурия» перешел к большевикам. И при их эвакуации из Одессы крейсер ушел в Севастополь.

В марте 1918 года корабль был переведен в число судов второй линии и сдали на хранение в Севастопольский порт.

С мая по ноябрь 1918 года крейсер использовался, окупировавшими немцами Севастополь, как плавказарма для экипажей подводных лодок.

Крейсеры типа «Богатырь» считаются одними из самых удачных бронепалубных крейсеров начала ХХ века. Изначально они строились для проведения рейдерских операций на удаленных коммуникациях Британской империи (в союзе с германскими военно-морскими силами), но, по иронии судьбы, были вынуждены воевать на замкнутых пространствах Балтики и Чёрного моря против германского и турецкого флотов

К концу XIX века ведущие военно-морские державы пришли к выводу о необходимости наличия в составе флота крейсеров – кораблей, способных уничтожать вражеские транспортные суда, а также нести эскадренную службу. По мнению морских теоретиков, флот нуждался в крейсерах трёх типов:

больших крейсерах (в более поздних источниках фигурируют как «тяжёлые» или «броненосные»), предназначенных для действий на океанских коммуникациях;
средних крейсерах (в более поздних источниках фигурируют как «лёгкие» или «бронепалубные»), действующих недалеко от собственных военно-морских баз;
малых крейсерах (в более поздних источниках фигурируют как «вспомогательные» или «авизо») – быстроходных кораблях, предназначенных для разведки при эскадрах линейных сил.

Военно-морская доктрина Российской империи в целом соответствовала мировым тенденциям. Так, введённая в 1892 году классификация предусматривала наличие в составе флота крейсеров 1-го (разделялись на броненосные и бронепалубные крейсеры) и 2-го рангов. Кораблестроительные программы, принятые в России в 1896 и 1898–1904 годах, предусматривали строительство двадцати крейсеров всех типов для Балтийского флота и двух крейсеров для Черноморского флота. Основная часть крейсеров Балтийского флота предназначалась для создаваемой в его составе эскадры Тихого океана (c 12 мая 1904 года – 1-я эскадра флота Тихого океана). Морское министерство получило необходимые средства, но израсходовало их довольно нерационально, построив в итоге всего восемнадцать крейсеров. Срыву программы в немалой степени способствовал Морской технический комитет (МТК). В результате постоянного изменения его требований к тактико-техническим характеристикам новых кораблей флот в итоге получил шесть броненосных крейсеров полным водоизмещением 11 000–15 000 тонн четырёх различных типов, девять бронепалубных крейсеров полным водоизмещением 7000–8000 тонн четырёх различных типов и четыре бронепалубных крейсера полным водоизмещением 3000 тонн трёх различных типов.

Увеличение количества строившихся бронепалубных крейсеров за счёт уменьшения количества броненосных принято связывать с курсом Морского министерства на отказ от планировавшейся ранее крейсерской войны против Британской империи в пользу плана создания броненосной эскадры, которая превосходила бы по силам японский флот. Появление бронепалубных крейсеров водоизмещением 3000 тонн, оптимально приспособленных для действий на японских торговых путях, приближенных к российским военно-морским базам, вполне соответствует этому предположению. А вот появление более крупных (так называемых «7000-тонных») крейсеров в антияпонскую доктрину не вписывается – корабли, вооружённые 152-мм орудиями, были слишком мощными для борьбы с японскими крейсерами 2-го ранга и слишком слабыми для борьбы с башенными броненосными крейсерами, вооружёнными 203-мм орудиями. Появление 7000-тонных бронепалубных крейсеров явилось скорее следствием многочисленных компромиссов, направленных на создание универсального крейсера для борьбы с любым потенциальным противником, чем до конца осмысленным и просчитанным решением. Подобные попытки создать «идеальное оружие», как правило, завершаются напрасной тратой времени и ресурсов, но, к счастью, наибольшей серией среди 7000-тонных крейсеров были построены определённо самые совершенные крейсеры типа «Богатырь», в известной мере опередившие своё время и предвосхитившие появление в 30-х годах башенных крейсеров так называемого «вашингтонского» типа.

Тактико-технические характеристики

Подготовленная к 13 апреля 1898 года окончательная редакция «Программы для крейсера в 6000 тонн водоизмещения» сформулировала основные требования к кораблю:

водоизмещение – 6000 тонн;
дальность плавания – порядка 4000 миль при скорости в 10 узлов;
скорость хода – не менее 23 узлов;
использование в качестве основного артиллерийского вооружения 152-мм пушек Канэ с длиной ствола в 45 калибров (способ размещения орудий не регламентировался);
бронирование палубы и боевой рубки.

Интересно, что первые корабли нового типа были заложены ещё в мае 1897 года – почти за год до принятия окончательной редакции «Программы». По причине управленческой неразберихи (русские адмиралы так и не смогли окончательно согласовать требования к новому типу крейсеров) и сжатых сроков строительства, вынудивших обращаться к различным судостроительным компаниям, императорский флот, как упоминалось ранее, получил девять бронепалубных крейсеров четырёх различных типов.

Бронепалубные крейсеры, построенные по «Программе для крейсера в 6000 тонн водоизмещения»

Тип крейсера	«Паллада»	«Варяг»	«Аскольд»	«Богатырь»
Разработчик проекта	Балтийский завод (Россия)	William Cramp and Sons (Филадельфия, США)	Germaniawerft (Киль, Германия)	Vulcan A.G. (Штеттин, Германия)
Дата закладки головного корабля
Количество построенных кораблей
Полное водоизмещение, тонн
Скорость хода, узлов
Дальность плавания	3700 миль при скорости 10 узлов	4280 миль при скорости 10 узлов	4100 миль при скорости 10 узлов	4900 миль при скорости 10 узлов
Размещение орудий главного калибра	Открытые палубные установки	Открытые палубные установки	Щитовые палубные установки	Башенные, казематные и щитовые палубные установки

Схема крейсера «Память Меркурия» по состоянию на 1907 год

Строительство крейсеров типа «Богатырь» осуществлялось четырьмя различными верфями (одной германской и тремя российскими).

Корпус крейсера «Витязь», заложенного в 1900 году (дата торжественной закладки – 4 июня 1901 года) на верфи «Галерный остров» в Санкт-Петербурге, был уничтожен мощным пожаром 13 июня 1901 года, что привело к необходимости закладки вместо него крейсера «Олег». Крейсеры «Богатырь» и «Олег» строились для Балтийского флота, а «Кагул» и «Очаков» – для Черноморского флота.

Конструкция

Крейсеры типа «Богатырь» имели трёхтрубный силуэт с короткими полубаком и полуютом. Конструктивно корабли российской постройки несколько отличались от головного крейсера, что было вызвано причинами как объективного (в процессе строительства была изменена номенклатура вооружений), так и субъективного характера (как ни странно это звучит с точки зрения современных реалий, но в начале ХХ века отсутствовало такое понятие как внутренняя спецификация проекта, и детали, произведённые различными подрядчиками, существенно отличались друг от друга). Видимым отличием «черноморских» крейсеров от «балтийских» являлась плавная линия форштевня без утолщения в его средней части.

Крейсер «Память Меркурия» (до 25.03.1907 – «Кагул»), 1917 год
Источник: ru.wikipedia.org

Крейсер «Очаков» у достроечной стенки. Севастополь, 1905 год
Источник: ru.wikipedia.org

Вооружение

Первоначально при строительстве бронепалубных крейсеров МТК предполагал установку:

артиллерии основного калибра (носового и кормового 203-мм и бортовых 152-мм орудий);
47- и 75-мм «противоминных» орудий;
37- и 47-мм шлюпочных орудий Гочкиса;
двух надводных (курсового и кормового) и двух подводных 381-мм торпедных аппаратов.

Однако генерал-адмирал Российского флота Великий князь Алексей Александрович приказал унифицировать орудия главного калибра, заменив 203-мм пушки на 152-мм. Идеологом этого решения являлся авторитетный флотский артиллерист Н. В. Пестич, полагавший, что «град снарядов из 152-мм пушек нанесёт врагу больший урон, чем меньшее число попаданий из 203-мм и других более крупных пушек» . В итоге крейсеры типа «Богатырь» получили по двенадцать 152-мм пушек Канэ с длиной ствола в 45 калибров (четыре – в двухорудийных носовой и кормовой башнях, четыре – в казематах на верхней палубе (побортно от обеих мачт) и четыре – в спонсонах в центральной части корабля) с общим боекомплектом в «2160 раздельных патронов» .

Кормовая 152-мм башня крейсера «Очаков»
Источник: nashflot.ru

Отказ от 203-мм орудий часто критикуется специалистами, ссылающимися на мнение командира крейсера «Кагул» капитана 1-го ранга С. С. Погуляева, который во время Первой мировой войны настаивал на замене двухорудийных 152-мм башен на одноорудийные 203-мм. По мнению Погуляева, после таких изменений « встреча крейсера даже с «Гебеном» (имеется в виду германский линейный крейсер Geben – прим. автора.) не будет иметь того обидного, тяжёлого характера полной беззащитности, на какую обречён корабль, вооружённый только шестидюймовыми орудиями» . В известной степени можно согласиться с обеими точками зрения. С одной стороны, Пестич был прав, поскольку опыт русско-японской войны показал, что корректировку огня можно вести только при залпе не менее чем из четырёх орудий, что делало два 203-мм орудия «Богатыря» пригодными для стрельбы лишь при преследовании или отрыве от противника и исключало их использование при бортовом залпе. С другой стороны, прав Погуляев, так как уже в ходе Первой мировой войны выяснилось, что вести залповую стрельбу совместно (централизованно) башенными и палубными орудиями невозможно по следующим причинам:

разная скорострельность башенных и казематных орудий вследствие различия способов их наводки;
более сложная корректировка стрельбы башен из-за вызванного их проворачиванием рассеивания снарядов;
различие поправок при управлении стрельбой из-за использования прицелов разных типов;
разная дальность стрельбы при огне на поражение из-за неприспособленности башенных элеваторов к подаче снарядов с баллистическими наконечниками.

Практически неосуществимым оказалось и чередование прицельных залпов башенных орудий с залпами палубных орудий – башни требовали проверочных залпов, и для них был необходим специальный управляющий стрельбой. В итоге носовая и кормовая башни использовались только при преследовании или отрыве от противника (в таких случаях предпочтительным было бы наличие более мощных 203-мм орудий). Таким образом, можно сказать, что теоретически верная идея Пестича была неверно реализована на практике. Не меньше нареканий вызвала и противоминная артиллерия, состоявшая из двенадцати 75-мм орудий Канэ с длиной ствола в 50 калибров (восемь – на уровне верхней палубы, четыре – над казематами) с общим боекомплектом в «3600 унитарных патронов» и шести 47-мм орудий Гочкиса. Ярким примером низкой эффективности 75-мм орудий является попытка расстрела русскими крейсерами турецких лайб у порта Ризэ во время Первой мировой войны. После двадцати восьми безрезультатных выстрелов (согласно отчёту, 75-мм снаряды, попадавшие в воду у ватерлинии, не разрывались, а рикошетировали и разрывались на берегу) лайбы были уничтожены из 152-мм орудий. Кроме вышеупомянутых орудий, крейсеры получили по два 37- и 47-мм шлюпочных орудия Гочкиса.

Попытки изменить артиллерийское вооружение новых крейсеров начались буквально сразу после утверждения проекта. Из множества предложенных проектов следует выделить несколько наиболее примечательных. Так, уже 20 сентября 1899 года Балтийский завод представил проект, предусматривавший башенное размещение всех двенадцати 152-мм орудий. Такое решение позволяло существенно увеличить эффективность артиллерии главного калибра за счёт использования центральной наводки. Однако этот, безусловно, прогрессивный проект был отвергнут из-за невозможности своевременного изготовления необходимого количества башен. После русско-японской войны командир крейсера «Олег» капитан 1-го ранга Л. Ф. Добротворский предложил демонтировать четыре бортовых 152-мм и все 75-мм орудия, заменив казематные 152-мм орудия на американские 178-мм. Проект Добротворского также предусматривал бронирование казематов и установку 89-мм броневого пояса, что, по сути, превращало корабль из бронепалубного крейсера в броненосный. Морское министерство признало этот проект слишком радикальным, ограничившись более консервативными изменениями. На определенном этапе в качестве основного рассматривался проект А. А. Баженова о замене восьми 75-мм орудий на шесть 120-мм, что должно было увеличить огневую мощь корабля на 15%, но и эта идея не была реализована. В соответствии с записью в журнале МТК по артиллерии №13 от 21 сентября 1907 года, было признано, что «установка 120-мм пушек, действительно, могла бы усилить огонь крейсеров, но к несчастью, в запасе сейчас нет ни станков, ни орудий этого калибра, а изготовление их займёт значительное время. Поэтому правильнее будет вопрос о перевооружении этих крейсеров отложить на будущее, приурочив ко времени их капитального ремонта» . В итоге зимой 1913–14 годов на крейсере «Память Меркурия» (до 25.03.1907 – «Кагул») были демонтированы десять (по другим данным – восемь) 75-мм орудий, а количество 152-мм орудий увеличено до шестнадцати. В марте-апреле 1915 года подобную модернизацию прошёл и крейсер «Кагул» (до 25.03.1907 – «Очаков). В 1916 году было принято решение о замене всех 152-мм орудий на 130-мм с длиной ствола в 55 калибров. Фактически же до начала революции замену орудий успели произвести на всех крейсерах кроме «Памяти Меркурия». Помимо этого, в последние годы существования Российской империи развитие авиации породило вопрос о необходимости вооружения крейсеров зенитными орудиями, и в 1916 году «черноморские» крейсеры получили по два, а «балтийские» – по четыре 75-мм зенитных орудия Лендера.

Крейсер «Память Меркурия». Судя по наличию зенитного орудия, фото сделано не ранее 1916 года
Источник: forum.worldofwarships.ru

Первоначальный проект предполагал вооружение каждого крейсера двумя надводными и двумя подводными 381-мм торпедными аппаратами, однако в ноябре 1901 года Великий князь Алексей Александрович принял решение об отказе от установки на корабли водоизмещением до 10 000 тонн надводных торпедных аппаратов по соображениям безопасности. В результате этого на крейсерах «Олег», «Очаков» и «Кагул» были установлены лишь по два подводных торпедных аппарата калибра 381 мм.

Бронирование

В отличие от многих своих «современников», бронепалубные крейсеры типа «Богатырь» получили весьма серьёзное бронирование (по проекту масса брони составляла 765 тонн или около 11% от водоизмещения корабля). Толщина броневой палубы достигала 35 мм в плоской части и 53 мм на скосах, а над машинным и котельным отделениями она была усилена до 70 мм. В ряде источников утверждается, что толщина скосов на «черноморских» крейсерах достигала 95 мм, но, вероятнее всего, речь идёт о броне в области машинного и котельного отделений. Над машинами располагался броневой купол толщиной 32–83 мм. Башни главного калибра имели толщину стенок 89–127 мм и крыши – 25 мм. Бронирование казематов составляло 20–80 мм, подачи – 63–76 мм, барбетов – 75 мм, орудийных щитов – 25 мм. Боевая рубка, связанная с подпалубными помещениями шахтой с 37-мм броней, имела 140-мм стены и 25-мм крышу. Вдоль ватерлинии были оборудованы коффердамы, заполненные целлюлозой, быстро разбухающей при проникновении воды. По замыслу инженеров, водонепроницаемые переборки и горизонтальные платформы должны были обеспечить кораблю плавучесть и остойчивость.

Крейсер «Кагул» (до 25.03.1907 – «Очаков»)
Источник: tsushima.su

Показательными в плане оценки броневой защиты корабля и его живучести являются результаты обстрела крейсера «Очаков» 15 ноября 1905 года корабельной и береговой артиллерией во время подавления восстания, вспыхнувшего на его борту. Всего в корабле отмечено 63 пробоины, особенно много повреждений появилось на уровне средней и батарейной палуб – здесь разрывами снарядов крепостной артиллерии, бившей по ватерлинии, разворотило правый борт в четырнадцати местах. Во многих местах была сорвана промежуточная палуба, разбиты бортовые коффердамы, пробиты шахты подачи снарядов и трубы для погрузки угля, разрушено множество помещений. Так, 280-мм снаряд, взорвавшийся в запасной угольной яме на скосе броневой палубы, сорвал с заклёпок и разворотил находившуюся над ней промежуточную палубу на протяжении десяти шпаций. Однако значительная часть снарядов так и не пробила палубу, а в машинном отделении отмечено всего два повреждения:

254-мм снаряд с броненосца «Ростислав» попал в левый борт между броневой и промежуточной палубами, пробив наружную обшивку, коффердам, наклонную броню и сам броневой настил палубы толщиной 70 мм;
152-мм снаряд пробил наружную обшивку между броневой и промежуточной палубами и прошёл через бортовой коффердам и гласис машинного люка толщиной 85 мм.

Расстрел «Очакова» доказал высокую устойчивость крейсеров типа «Богатырь» к артиллерийскому огню. «Очаков», перенёсший взрывы 152-мм снарядов в кормовом артиллерийском погребе и выгоревший практически дотла, сохранил остойчивость и плавучесть. Менее надёжной оказалась подводная защита крейсеров: 17 июня 1919 года крейсер «Олег», обстреливавший восставшие форты «Красная Горка» и «Серая лошадь», затонул в течение двенадцати (по другим данным – пяти) минут после попадания единственной торпеды, выпущенной с английского торпедного катера СМВ-4.

Энергетическая установка

Создание энергетической установки сопровождалось серьёзным концептуальным спором: подрядчик (германская фирма Vulcan A.G.) предлагал оснастить крейсер котлами системы Никлосса, призванными обеспечить высокую скорость, а главный инспектор механической части Российского императорского флота генерал-лейтенант Николай Гаврилович Нозиков настаивал на использовании менее скоростных, но более надёжных котлов Бельвиля, допускавших использование даже забортной воды. Рассмотрев оба варианта, МТК приняла компромиссное решение – обязать использовать при проектировании энергетической установки крейсера «Богатырь» котлы Нормана. В окончательном варианте корабль получил критикуемую как за низкую надежность, так и за низкую скорость двухвальную энергетическую установку из двух вертикальных паровых машин тройного расширения и шестнадцати котлов Нормана суммарной мощностью 20 370 л. с. Критики надёжности этой установки ссылаются на неоднократные нарекания командиров крейсеров на работу котлов Нормана. Однако, не отрицая факт нареканий, к ним следует относиться критически. Так, в соответствии с рапортом старшего механика крейсера «Кагул» капитана 1-го ранга В. Г. Максименко от 28 января 1915 года, причиной снижения хода крейсера являлось:

«Во-первых, – использование угольных брикетов, которые не могут почитаться за хорошее для полных ходов топливо, во-вторых, – неблагополучное состояние котлов, значительная часть которых проработала без чистки вчетверо больший срок (до 1270 часов), чем положено, и, наконец, в-третьих, – падение мощности и повышенный расход пара из-за того, что в цилиндрах высокого давления лопнули (при 124 об/мин) поршневые кольца ».

В целом, проблемы с надёжностью энергетической установкой крейсеров типа «Богатырь» были вызваны скорее ненадлежащим уходом и плохим качеством топлива и воды, чем типом паровых котлов. Голословными представляются и заявления о низкой скорости крейсера из-за установки котлов Нормана вместо котлов Никлосса. Энергетическая установка крейсеров позволяла им развивать скорость до 24 узлов, тогда как оснащённый котлами Никлосса крейсер «Варяг» из-за частых поломок котлов на практике развивал скорость не более 23,75 узла вместо заявленных 26 узлов. Интересно, что самыми экономичными оказались вовсе не построенный в Германии «Богатырь», дальность хода которого при запасе угля в 1220 тонн составляла 4900 миль (при скорости в 10 узлов), не построенный в Петербурге «Олег» (те же 4900 миль, но с запасом угля 1100 тонн), а «черноморские» крейсеры (5320 миль при скорости в 10 узлов и запасе угля 1155 тонн).

Численность экипажа каждого из крейсеров типа «Богатырь» по проекту составляла 550 человек (в том числе, 30 офицеров).

Корабли типа «Богатырь» большинство специалистов считает одними из самых удачных бронепалубных крейсеров начала ХХ века. Однако сама идея использования крупных бронепалубных крейсеров оказалось ошибочной, так как во время Первой мировой войны флот нуждался в малых бронепалубных крейсерах водоизмещением около 3000 тонн и крупных броненосных крейсерах с башенными установками 203-мм орудий.

Боевая служба

При расчётах немецкие конструкторы исходили из предельного срока службы крейсеров типа «Богатырь» в двадцать лет (в соответствии с проектным заданием), но фактически «Очаков» и «Кагул» прослужили значительно больше, благополучно пережив три русские революции, гражданскую и Первую мировую войны («Кагул» успел принять участие и во Второй мировой войне). Наиболее ярким событием в истории этих кораблей стало Севастопольское восстание 1905 года, начавшееся 11 ноября во флотской дивизии и охватившее около 2000 матросов и солдат. Официальная советская историография посвятила этому восстанию массу произведений скорее пропагандистского, нежели исторического содержания, оставив в памяти читателей нерешительность возглавившего его лейтенанта Шмидта и рассказ о беспримерном мужестве экипажа крейсера «Очаков». При ближайшем рассмотрении картина событий оказывается не столь однозначной. В разгар восстания под контролем «революционных матросов», действовавших при полном попустительстве деморализованных офицеров, кроме недостроенного крейсера «Очаков» находились броненосец «Святой Пантелеймон», минный крейсер «Гридень», канонерская лодка «Уралец», минный заградитель «Буг», эсминцы «Свирепый», «Зоркий» и «Заветный», а также миноносцы №265, №268, №270. Неизвестно, чем завершилось бы восстание, если бы не выдержка и личное мужество генерала Меллер-Закомельского, сумевшего удержать под контролем единственный боеспособный броненосец Черноморского флота «Ростислав» и береговые батареи.

Само подавление восстания прошло, вопреки легендам, почти молниеносно. Судя по бортовому журналу броненосца «Ростислав», огонь по «Очакову» и «Свирепому» был открыт в 16 часов, а уже в 16 часов 25 минут в журнале была сделана запись: «Начался пожар на «Очакове», он прекратил бой, спустил боевой флаг и поднял белый» . Судя по тому же журналу, «Ростислав» выпустил четыре 254-мм (один залп) и восемь 152-мм снарядов (два залпа). По показаниям находившихся на «Очакове» плененных офицеров, крейсер сделал не более шести ответных выстрелов. На этом «мужественное» сопротивление «Очакова» завершилось. В ходе боя в корабль попало 63 снаряда, что привело к пожару, отсрочившему вступление крейсера в строй на три года. Вопреки мифу, крейсер «Кагул» не принимал участия в обстреле своего систершипа, а рождение этого мифа связано с переименованием крейсеров в 1907 году. В соответствии с указом императора Николая I, за особое мужество, проявленное бригом «Меркурий» в бою с турецкими кораблями в мае 1829 года, в составе Черноморского флота должен был постоянно находиться георгиевский (гвардейский) корабль «Память Меркурия». Формально текст указа гласил: «Когда бриг сей приходит в неспособность продолжать более служение на море, построить по одному с ним чертежу и совершенным с ним сходством во всем другое такое же судно, наименовав его «Меркурий», приписав к тому же экипажу, на который перенести и пожалованный флаг с вымпелом» . Но к началу ХХ века постройка парусного брига выглядела столь явным анахронизмом, что соблюдали не букву, а дух указа. В обстреле «Очакова» принимал участие не его систершип, а крейсер «Память Меркурия», заложенный ещё в 1883 году. После исключения старого крейсера из состава флота (это произошло 7 апреля 1907 года) его имя и георгиевский флаг 25 марта 1907 года (вероятно, речь идёт о дате по старому стилю) были переданы боеспособному крейсеру «Кагул», и тогда же достраивавшийся крейсер «Очаков» был переименован в «Кагул». В советской историографии это обычно трактуют как своеобразную месть царизма, запоздавшую на полтора года, но, вероятно, переименование было связано с желанием оставить в составе флота корабль, названный в честь фрегата «Кагул», отличившегося в Синопском сражении . К началу Первой мировой войны оба этих корабля входили в состав полубригады крейсеров, подчинявшейся командиру минной дивизии Черноморского флота.

Гидрографическая служба ВМФ крайне несправедливо находится в тени. Хотя именно гидрографы призваны решать задачи по навигационно-гидрографическому, гидрометеорологическому и топогеодезическому обеспечению сил ВМФ и других видов Вооруженных сил Российской Федерации в океанских стратегических районах и морских зонах. Если же говорить менее витиевато, то это именно гидрографическая служба создаёт навигационные морские и геофизические карты, снабжает ВМФ средствами навигации и океанографии, содержит и развивает системы навигационного оборудования на побережьях и на воде, проводит научные исследования в океанах и морях в интересах обороны страны и т.д. А ещё проще: без гидрографов мы слепы и глухи…

При этом ярким показателем «клинической» незамечаемости гидрографов являются даже памятники тем, кто сложил свою голову во время Великой Отечественной войны в составе этой службы. Вы видели хотя бы один подобный монумент? Вряд ли. Мне же довелось побывать у подобного памятника. И опять-таки он был хоть и лаконичен, но очень скромен и стоял на отшибе Сухумского шоссе вдалеке от притягивающей внимание батареи легендарного Андрея Зубкова. Строгую стелу венчал корабельный сигнальный фонарь, а на фасаде самой стелы были начертаны имена погибших офицеров гидрографической службы в период 1941-45 годов.

Один из немногих памятников славной службе гидрографов ВМФ

В период же развала Советского Союза и последующего после этого параноидального припадка сокращать всё и вся гидрографическая служба начала чахнуть. Зачахло это искусственно созданное в некогда передовой службе болотце до такой степени, что первый дальний поход наших гидрографических судов флота был совершён после почти 30-летнего перерыва, только в 2014-м году.

Но самой трагической развала гидрографического флота стала трагикомическая и бесславная гибель малого гидрографического судна, ходившего под громким именем «Память Меркурия». Гидрограф был так назван в честь небольшого брига «Меркурий» капитан-лейтенанта Казарского, который одержал беспрецедентную победу над двумя турецкими линейными кораблями в ходе морского боя в мае 1829 года.

Малое гидрографическое судно проекта 860 «Память Меркурия» было заложено в Гданьске на судоверфи «Сточни Полночни» и спущено на воду 30 апреля 1965 года. Водоизмещение полное составляло до 1274 тонн. Длина – 54,3 метра, ширина – 9,56 м, осадка – 2,65 м. Силовая установка, состоящая из двух дизелей «Згода-Зульцер» по 1500 л.с., позволяла развивать скорость полного хода до 15 узлов. При скорости в 10 узлов дальность плавания достигала 6000 миль. Автономность плавания же составляла 25 суток. Экипаж состоял из 43 моряков и 10 учёных.

Флаг гидрографических судов ВМФ СССР

После вступления в состав ЧФ «Память Меркурия» использовался исключительно как гидрографическое судно для различных научных исследований. С 1968 года по 1990-й судно провело в Средиземном, Ионическом, Чёрном, Балтийском морях и даже в Атлантическом океане 17 рейсов различной длительности. Всё это время гидрограф был занят фундаментальными исследованиями, проводя батитермографные наблюдения (непрерывное измерение вертикального распределения температуры воды), морские метеорологические наблюдения и занимаясь химической гидрологией. И ничто не предвещало беды…

Развал Советского Союза ознаменовал начало вспышки пещерной дикости. Раздел Черноморского флота стал настоящей трагедией. Недавние соседи и родственники вдруг становились буйнопомешанными, ведущими свою родословную чуть ли не от Богдана Хмельницкого. В азарте распила, иногда в прямом смысле этого слова, того, что им никогда не принадлежало, а порой и вовсе было ненужным, новоявленные «украинцы» не знали никаких пределов. Естественно, в этой залихватской гонке алчности и тщеславия, судьба малого гидрографического судна «Память Меркурия» большой роли не играла. В 1995 году его тихо списали и продали свежеиспеченной украинской коммерческой фирме «Сата» (Симферополь) с правом оставить святое для многих людей название.

Ничего умнее, чем использовать научное судно для переброски за кордон челноков и челночниц, новые владельцы не придумали. 22 января 2001 года «Память Меркурия» под флагом Украины, находясь во фрахте компании «Алан-Тур», отправился в круиз по маршруту Евпатория-Стамбул-Евпатория, который старый гидрограф совершал уже более 140 раз. На этот раз мелкооптовых челноков набралось аж 10 штук.

25 января судно готовилось отправиться в обратный путь. Однако в Стамбуле на борт поднялись ещё 12 человек. И были уж очень большие сомнения в том, что эти пассажиры несли только ручную кладь. В конце концов «Память Меркурия» - это не «бомбила» на трассе.

Гидрографическое судно "Память Меркурия"

Следовательно, вместе с пассажирами был принят и груз. Правда, позже капитан дружно утверждал, что принятый груз не превышал норму.

26 января в порт Евпатории поступила радиограмма с «Памяти Меркурия», в которой подтверждался выход из Стамбула, а также время прибытия в Евпаторию – 27 января 8:00. В Евпатории родственники уже готовились встречать судно. Но в седьмом часу вечера, когда до крымского берега оставалось не более 90 миль, экипаж и пассажиры почувствовали, что судно начинает странно себя вести. За считанные минуты появился и начал увеличиваться крен на правый борт. Несмотря на то, что все вовремя надели спасательные жилеты, а плоты были уже на воде, главная спасательная шлюпка, способная принять на тот момент всех пассажиров и команду и защитить их холода и волн, так и не была спущена на воду.

Людям пришлось бросаться в ледяные волны и добираться до тщедушных по сравнению с шлюпкой плотов вплавь. Уже в 18:52 некогда современное научное судно Черноморского флота, успешно боровшееся даже с атлантическими волнами, ушло под воду, нашпигованное турецким ширпотребом и прочим барахлом. Температура воздуха в районе бедствия не превышала 12 градусов тепла, температура воды – 7 градусов, волнение моря практически отсутствовало.

Спасательный плот на 10 человек

Спасшиеся распались на две группы, расположившись на двух спасательных плотах, рассчитанных на 10 человек каждый. Одну группу из 23-х спасшихся возглавил помощник капитана Виталий Бондарев. Во второй группе оказался капитан судна Леонид Пономаренко. К чести Бондарева стоит указать, что он умело и быстро подавил панику и организовал группу как настоящую команду. А вот капитан погибшего судна отличиться не смог. Это сыграет свою трагическую роль, когда судьбы людей на плотах разделятся.

Команда Бондарева сумела втащить на плот ещё одного потерпевшего, студента Руслана Сеттарова, но, несмотря на растирание и все попытки отогреть парня, он погиб. Тело привязали к плоту. Однако, когда увидели ещё один свободный плот, к которому подплыть из-за погибшего не удавалось, его телом пришлось пожертвовать. Семь часов люди гребли к ещё одному оранжевому лучику надежды. Когда они его достигли, плоты связали друг с другом, поделили сухпайки и подготовили ракетницы к стрельбе. 28 января в 23:00, т.е. спустя двое суток, теплоход «Герои Севастополя» обнаружил оба плота и спас всех находившихся на них людей.

Теплоход "Герои Севастополя"

Судьба группы Пономаренко сложилась более трагично. Сплочённой команды у них не получилось. Вскоре, завидев перевёрнутую шлюпку, девять человек в надежде вернуть её исходное положение ринулись к ней вплавь. Поставить шлюпку на волну не получилось. За это время плот отнесло далеко от девятерых смельчаков, поэтому им пришлось взобраться на скользкую поверхность днища и в отчаянии примерзать к нему. В итоге шестеро из них скончались – их тела забрало море. Троих оставшихся в живых на шлюпке спасёт теплоход «Омега» только 29 января в начале шестого утра.

На плоту капитана Пономаренко также не обошлось без жертв. Из 14 человек, переживших катастрофу, выжили только шестеро, а восемь скончались от переохлаждения. Их спасёт 28 января в 18:40 экипаж теплохода «Виктор Лебедев» из Мариуполя.

Спасательные плоты в капсуле

Созданная для расследования комиссия, сверив все показания, пришла к выводу, что «Память Меркурия» была однозначно перегружена. По некоторым данным бывший гидрограф взял на борт на 130 тонн груза больше, нежели полагалось. К тому же сам вес был распределён из рук вот плохо, а ватерлиния скрылась под водой почти на полметра, как утверждают многие свидетели (и пассажиры, и команда). По сути, судно было обречено уже на выходе из Стамбула.

Однако до сих пор остаётся множество невыясненных моментов гибели «Памяти Меркурия». К примеру, непонятно, почему не было сигнала SOS. Или его просто не приняли? Почему так медлили с началом спасательных работ? Кто первый забил тревогу? Кроме того, спасённые с плотов вообще были найдены не спасательными судами, а неподалёку проходившими теплоходами. Только «Омега» вышла в море с целью поиска пропавших. Ещё более жутковато звучат слова одного из владельцев «Памяти Меркурия». Он утверждал, что украинские спасатели, получив от владельцев данные о пропаже судна, затребовали от них… гарантийное письмо об оплате спасательных работ. Этим они упустили драгоценное время на смертельные сутки!

Судебное разбирательство затянулось на годы. И вот, наконец, состоялся «самый гуманный» суд в мире. Украинская Фемида оправдала капитана Пономаренко, который после излечения начал активно бить себя в грудь: мол, никакого перегруза даже близко не было. Более того, суд отказал потерпевшим в праве подавать иски о взыскании морального и материального ущерба с владельцев и фрахтователей судна, а также с Минтранса Украины. Выводы нескольких судебных экспертиз по перегрузу судна суд просто не заметил. Если бы не количество погибших, то это даже не трагедия, а трагикомический гротеск…

Сейчас заслуженный ветеран гидрографической службы ЧФ ВМФ СССР лежит на глубине около 1500 метров. «Память Меркурия» не была потоплена торпедой, не погибла под волнами Атлантики, её утопила жадность «святых 90-х».

«Память Меркурия» до 9 апреля 1883 г. - «Ярославль» с 25 марта 1907 г. - «Меркурий» с 28 октября 1915 г. - «Блокшив № 9»

Крейсер «Память Меркурия» в Севастополе на рейде
Служба:	Россия Россия СССР СССР
Класс и тип судна	Парусно-винтовой крейсер
Изготовитель	«Форже э Шантье Медитеране» (фр.) русск. Тулон
Заказан к постройке	5 мая 1879 г.
Спущен на воду	10 мая 1880 г.
Выведен из состава флота	9 марта 1932 г.
Статус	Разобран на металл 20 сентября 1939 г.
Основные характеристики
Водоизмещение	2997 т
Длина	90,0 м
Ширина	12,5 м
Осадка	6,0 м
Мощность	2450 л. с.
Скорость хода	16,5 узла
Дальность плавания	14 800 морских миль
Вооружение
Артиллерия	6 × 152-мм, 4 × 107-мм, 1 × 44-мм, 2 × 37-мм, 1 × 25,4-мм
Минно-торпедное вооружение	4 подводных 381-мм торпедных аппарата 180 мин заграждения

«Ярославль» , с 9 апреля 1883 года «Память Меркурия» , с 25 марта 1907 года «Меркурий» , с 28 октября 1915 года блокшив № 9 , с 25 декабря 1922 года «Меркурий» - парусно-винтовой крейсер Российского императорского флота , изначально строившийся как вооруженный пароход и служивший на Чёрном море.

История

В связи с кризисом англо-русских отношений в 1878-1879 годах, для пополнения созданного Добровольного флота было разработано задание на проектирование корабля специальной постройки, который в случае войны должен был стать рейдером (крейсером). Предполагалось построить судно водоизмещением около 3200 тонн при мощности механизмов 2500 л. с., которое должно было иметь скорость 14 узлов с возможностью форсированния до 15 узлов в течение шести часов. Проект предусматривал установку двух 178-мм и четырёх 107-мм орудий и одной 229-мм мортиры. Запас угля рассчитывался на 30-дневный переход полным ходом.

В соответствии с данным заданием 5 мая 1879 года Добровольный флот заказал французской верфи «Форже э Шантье Медитеране» (фр.) русск. , расположенной в Тулоне , строительство парохода стоимостью 2,5 млн франков со сроком готовности через 14 месяцев. Судно под названием «Ярославль» было заложено летом 1879 года, наблюдающий корабельный инженер А. П. Торопов, спущено на воду 10 мая 1880 года.

Судно представляло собой стальной одновинтовой трехмачтовый пароход, с железными мачтами и парусным вооружением барка площадью 1480 м², водоизмещением 2997 тонн. Размеры судна составляли: длина - 90,0 м, ширина - 12,5 м, осадка - 6,0 м. Главная машина мощностью 2450 л. с. (форсированная - 2950 л. с.) должна была обеспечить скорость при неполной нагрузке в 16,5 узла, при полном запасе угля - 14 узлов. С этой скоростью корабль должен был пройти под парами 6400 - 6700 миль, а со скоростью 10 узлов - 14 800 миль. Артиллерийское вооружение по новому проекту должно было состоять из пяти 152-мм и одного 203-мм орудий. Благодаря преимущественному применению стали при строительстве, корпус корабля был значительно облегчен, что позволило увеличить запас угля до 1000 тонн, что составляло 30 % водоизмещения.

10 сентября 1880 года пароход под коммерческим флагом с грузом угля для судов Добровольного флота вышел в Одессу, беспрепятственно пройдя Черноморские проливы. Первоначально пароход попытались использовать в коммерческих целях, но изначально построенный для военных целей со слишком мощной и громоздкой энергетической установкой и ограниченной вместимости трюмов он был нерентабельным и приносил убытки. Пароход поставили в консервацию, а затем Морское министерство выкупило его по контрактной стоимости за миллион рублей. 18 апреля 1882 года пароход «Ярославль» в качестве крейсера был зачислен в состав Черноморского флота, а 9 апреля 1883 года переименован в «Память Меркурия».

На крейсере установили менее тяжелую, чем предусматривалось проектом, но более скорострельную артиллерию: шесть 152-мм орудий с длиной ствола в 28 калибров, четыре 107-мм орудия на поворотных станках, 44-мм скорострельную пушку системы Энгстрема, две 37-мм револьверные пушки Гочкиса и 25,4-мм картечницу Пальмкранца. Минно-торпедное вооружение включало четыре поворотных однотрубных 381-мм торпедных аппарата, установленных на станках, подобных орудийным, и до 180 мин заграждения.

В течение длительного времени «Память Меркурия» был не только единственным крейсером, но и самым быстроходным и наиболее мощным среди мореходных кораблей Черноморского флота. В 1880-1890-х годах он периодически служил стационером в турецких портах. В 1887 году на нём совершили капитальную переборку паровой машины.

1 февраля 1892 года корабль был отнесен к подклассу крейсеров 1-го ранга. В 1893-1894 годах крейсер прошел капитальный ремонт в Николаеве. При этом шесть главных котлов заменили новыми и установили первый в русском флоте подводный траверзный 45-см торпедный аппарат. В дальнейшем корабль использовался для испытаний новых образцов торпедного и минного оружия.

К началу ХХ века корабль безнадежно устарел, но поскольку он по-прежнему оставался единственным крейсером флота, то был разработан проект его перевооружения. Однако претворять в жизнь его не стали из-за недостатка средств. Только перед русско-японской войной четыре устаревшие 107-мм пушки заменили 47-мм.

В ходе революции 1905 года корабль единственный раз применялся в бою. Крейсер отражал атаки миноносца «Свирепый» на броненосец «Ростислав» во время восстания в Севастополе.

18 марта 1907 года устаревший крейсер был выведен из боевого состава, разоружен и сдан Севастопольскому порту, а 25 марта 1907 года исключен из состава Черноморского флота.

Во время Первой мировой войны, 28 октября 1915 года корабль был снят с прикола, расконсервирован, переделан в минный блокшив и вновь включен в состав Черноморского флота. в качестве минного блокшива («Блокшив № 9»). На нём же размещался штаб Минной бригады. В годы Первой мировой войны обеспечивал боевые действия кораблей Черноморского флота.

С 16 декабря 1917 года - в составе Красного Черноморского флота. 1 мая 1918 года захвачен в Севастополе немцами, а 24 ноября 1918 года - англо-французскими войсками, и передан их командованием в распоряжение Добровольческой белой армии . 31 марта 1919 года переклассифицирован в транспорт-базу партии траления Морских Сил Юга России. 29 апреля 1919 года взят красными.

24 июня 1919 года вновь захвачен Добровольческой армией и в качестве несамоходной транспортной базы дивизиона подводных лодок вторично включен в состав Морских Сил Юга России. 14 ноября 1920 года оставлен войсками Врангеля при их эвакуации из Севастополя в Стамбул.

В декабре 1920 года включен в состав Морских Сил Чёрного Моря РККФ. 8 августа 1921 года превращен в несамоходную транспорт-мастерскую. 31 августа 1922 года возвращен в подкласс минных блокшивов и передан в состав дивизиона сторожевых катеров и катеров-истребителей. 25 декабря 1922 года вновь переклассифицирован в транстпорт-базу с возвращением названия «Меркурий».

С 1 октября 1929 года находился в резерве. 9 марта 1932 года исключен из списков судов РККФ и передан «Рудметаллторгу» для демонтажа и реализации. Однако разобран не был и использовался Наркомводом в качестве рейдового служебно-вспомогательного плавсредства. 31 августа 1938 года обращен в плавучее нефтехранилище Одесского морского торгового порта.

20 сентября 1939 года исключен из списков плавсредств Наркомата морского флота в связи с передачей Главвторчермету для разделки на металл.

Напишите отзыв о статье "Память Меркурия (1880)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Память Меркурия (1880)

Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C"est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n"en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.

26 января 2001 года Крым потрясла трагедия, унесшая десятки молодых жизней. Поздним вечером, следуя из Стамбула с пассажирами и грузом на борту, потерпело крушение судно «Память Меркурия». Судебные разбирательства по факту катастрофы затянулись на долгие годы. Мнения экспертов и показания капитана «Памяти Меркурия» резко менялись. Виновных, конечно, не нашли. Никто из родственников погибших и чудом выживших не получил ни копейки денежной компенсации от властей Украины.

Бездна смерти

Мы познакомились с Тамарой еще в 2001 году, через пару месяцев после катастрофы «Памяти Меркурия». Совсем молодая девушка, она согласилась в подробностях рассказать о пережитом на диктофон. Кассета с записью, конечно, не сохранилась, но в памяти осталось впечатление от интервью с человеком, заглянувшим в бездну смерти. Тамара была совершенно бесстрастной. Она говорила о том, что пережила, так, словно читала вслух книгу о кораблекрушении. Самым шокирующим моментом беседы стало намерение Тамары Шкрет продолжить челночные рейсы в Турцию, чтобы вернуть взятые в долг деньги, на которые был куплен затонувший товар.

Вы действительно поступили так, как намеривались: поднялись на борт теплохода и отправились в Стамбул?

Да, всё было именно так, - признается Тамара Шкрет. - Конечно, идти в первый после катастрофы рейс было очень страшно. Но у меня не оставалось другого выхода. Вы же помните, что в начале 90-х годов практически весь Крым выживал на челночных рейсах. А добираться в Стамбул на самолете обходилось гораздо дороже, чем по морю. После гибели «Памяти Меркурия» я ходила на «Героях Севастополя». К слову, именно он нашел наш плот после кораблекрушения.

Вспоминая о последнем рейсе «Памяти Меркурия», Тамара Шкрет с полной ответственностью говорит о перегрузе судна. Еще в стамбульском порту оно дало сильную посадку - ниже ватерлинии. Несмотря на это, продолжалась погрузка.

Я уже не помню, кто именно из членов команды кричал, что корабль и так перегружен, требуя прекратить загружать его новыми партиями, но реакции никакой не было, - вспоминает Тамара Шкрет. - Капитана я не видела вообще. Он не отдал никаких распоряжений, и судно загрузили как только могли.

Позднее капитан корабля Леонид Пономаренко давал показания следствию, открытому транспортной прокуратурой. Основные моменты из них попали в СМИ, и Крым узнал, что судно приняло на борт на сто с лишним тонн груза больше, чем предусматривалось нормативными актами. Кроме того, Леонид Пономаренко признался в нарушении маршрута плавания. «Память Меркурия» должна была двигаться вдоль береговой линии, как это предусмотрено для судов ее категории. Однако, видимо желая сократить расстояние, старенький теплоход двинулся напрямик. Эта версия подтверждала невозможность принятия сигнала бедствия от тонущего судна.

Люди за бортом

Всё началось сразу после ужина, - возвращается к пережитому Тамара Шкрет. - Судно начало быстро крениться на бок. Мы с трудом выбегали на палубу из кают. Поднялась паника, но члены команды помогали пассажирам. Автоматически выбросило спасательные плоты. Еще была шлюпка, которая потом перевернулась. Из девяти находящихся в ней человек в живых осталось только трое.

Плот, на котором оказалась Тамара, был переполнен. Люди боялись, что резиновое дно не выдержит и оторвется. Целый день, гребя складными веслами, потерпевшие бедствие пытались догнать второй плот, мелькающий на горизонте. И это им удалось - плот оказался пустым. Его привязали веревкой к переполненному плоту, и часть пассажиров сумела отсесть. Больше суток оба плота болтало в холодной воде. Тамара Шкрет вспоминает, как замерзала в тоненьком спортивном костюме. С тонущего корабля она спрыгнула в дубленке, которая намокла и стала тяжелее самой хозяйки. Ее пришлось снять и выбросить, чтобы хоть немножко уменьшить давление на резиновое дно плота. Спасение пришло с борта судна «Герои Севастополя»: плоты были подняты, а людям, ютившимся на них, оказана первая помощь. Плот, на котором находился капитан «Памяти Меркурия», был обнаружен и поднят спасателями на день позже. Это впоследствии сыграло на руку Леониду Пономаренко. Как уже было сказано, он отказался от собственных показаний, в которых признал и перегруз судна, и его отклонение от правильного курса. Допущенную путаницу событий он оправдал затяжным пребыванием в холодной воде и пошатнувшимся от этого здоровьем.

Молчание в мире

Мы не станем углубляться в экспертные оценки, данные в период с 2001 по 2008 год включительно. Отметим лишь, среди версий гибели явно перегруженной «Памяти Меркурия» присутствовала даже экзотическая - о некоем подводном взрыве! Поскольку доказать ее не получилось, наиболее вероятной признали версию о разрушении металла корпуса судна от длительного срока эксплуатации, превышающего 36 лет. Суд не принял во внимание тот факт, что старый теплоход, принадлежащий ООО «Сата», числился за грузовым портом. Изначально «Память Меркурия» была и вовсе гидрографом. Это уже потом ей нарастили борт и стали перевозить пассажиров. Всё вышесказанное никак не укладывается в нормы права, касающиеся судоходства. Причем не только украинские, но и международные. Однако мировое сообщество, так рьяно сегодня защищающее права «аннексированного» Крыма, за жертв кораблекрушения не вступилось!

Решение Нахимовского районного суда Севастополя, вынесшего оправдательный приговор капитану Леониду Пономаренко, международный скандал не вызвало. Иски членов команды судна, пассажиров и родственников погибших, по которым предусматривалась выплата компенсации в размере 7,6 миллиона гривен, остались не удовлетворенными.

Незадолго до возвращения Крыма в Россию, еще при Украине, мне пришла повестка из Севастополя, где меня приглашали на судебное заседание по делу затонувшей «Памяти Меркурия», - рассказывает Тамара Шкрет. - Я написала отказ от участия в процессе. Просто не захотела снова попасть в этот цирк, устроенный по поводу трагедии. Вера в справедливость у меня пропала.

Надежда была и есть

А если бы сейчас дело «Памяти Меркурия» решили пересмотреть по существу, вы бы согласились дать показания?

Уже долгие годы стараюсь забыть о том, что произошло 26 января 2001 года. Вышла замуж, родила ребенка, но память иногда берет свое. Крен корабля, паника на палубе и холод резинового плота возвращаются в мысли. Да, если бы был шанс добиться справедливости, я бы согласилась рассказать обо всём, что знаю.

Прошло несколько лет с тех пор, как Тамара потеряла последнюю живую ниточку, связывающую ее с трагедией. Оборвалась связь с другом - коком «Памяти Меркурия», который, как и сама Тамара, не простился с морем после катастрофы. Более того, он стал ходить в Африку, где безопасности судов угрожают не только ошибки капитанов, но и вылазки морских пиратов. Видимо, зов моря сильнее чувства страха.

Что касается Тамары Шкрет, то сейчас она ведет самый что ни на есть сухопутный образ жизни. Воспитывает вместе с мужем ребенка и работает в магазине. Рейсы в Стамбул не сделали нашу собеседницу состоятельной бизнес-вумен. У ее семьи нет заводов, домов и пароходов. Тамара не смогла заработать денег на обучение в престижном вузе и получить высокооплачиваемую профессию. И на борту «Памяти Меркурия», и два последующих после катастрофы года на борту уже других, не более надежных судов Тамара Шкрет просто пыталась выжить в смутные годы безвластия и безденежья. Судя по тому, как бодро звучит ее голос, можно сказать, что эта смелая девушка добилась того, чего хотела.

Просмотров