Главная » Роддом » Кто такая медуница в незнайке. Персонажи книг о незнайке

Кто такая медуница в незнайке. Персонажи книг о незнайке

Тема 1. 2. Концепция типа данных

Понятие переменной

В любой программе, обрабатывающей данные, в качестве операндов в выражениях используются переменные. Часто определяют переменную как пару “имя” - “значение”. Имени соответствует адрес участка памяти, выделенной переменной, а значением является содержимое этого участка.

Переменная - это именованная область памяти компьютера, выделяемая для хранения конкретных данных, значение которых в общем случае может изменяться в ходе выполнения программы.

Описание переменных в программе имеет следующий формат:

Рассмотрим каждый элемент этого описания.

Имя – идентификатор;

Каждая переменная, константа, функция, каждое выражение в программе, написанной на языке высокого уровня, имеет определенный тип . Данные разных типов хранятся и обрабатываются по-разному.

Тип данных определяет:

Внутреннее представление данных в памяти компьютера;

Операции и функции, которые можно применять к объектам этого типа;

Множество значений, которое могут принимать величины этого типа.

Все типы языка С++ делят на основные и производные (составные) .

Основные типы данных

В языках программирования к основным типам данных относят типы данных для хранения чисел (целочисленный тип, вещественный тип) и символов.

В языке С++ определено семь основных типов данных: шесть - для представления целых, вещественных, символьных и логических величин и один специальный тип void. Для описания шести основных определены следующие ключевые слова:

int –целый,

char, wchar_t – символьные,

float, double – вещественные,

bool – логический.

Кроме того, существуют четыре спецификатора, уточняющих внутренне представление и диапазон значений стандартных типов:

short - короткий,

long - длинный,

signed - знаковый (старший бит интерпретируется как знаковый, 0 – положительное, 1-отрицательное),

unsigned - беззнаковый.

Целые, символьные и вещественные типы называют также арифметическими типами.

Примеры описания переменных:

int a,b;//две переменные целого типа

float summa;// переменная вещественного типа

Рассмотрим основные типы подробнее.

Под переменнуюцелого типа (int) отводится 2 или 4 байта (для 16-разрядного и 32-разрядного процессор соответственно). short int – 2 байта, long int – 4 байта. Константам приписывается тип в соответствии с их видом. По умолчанию целые константы интерпретируются как short и signed. Для изменения этой трактовки можно использовать суффиксы – L,l,U,u. Например, 8L, 71u.

Символьный тип (char)– 1 байт. (Для wchar_t – зависит от реализации, обычно 2 байта).

Рассмотрим внутреннее представление диапазон значений на примере типа char.

Самое маленькое беззнаковое число длиной в один байт 00000000 2 =0

Самое большое беззнаковое число длиной в один байт 11111111 2 =255.

Следовательно, тип беззнаковый тип char позволяет хранить 256 различных символа с кодами от 0 до 255.

Самое маленькое положительное число длиной в один байт 00000000 2 =0

Самое большое положительное число длиной в один байт 01111111 2 =127

Самое большое отрицательное число длиной в один байт 11111111 2 =-1

Самое маленькое отрицательное число длиной в один байт 10000000 2 =-128

Напомним, что для получения абсолютного значения отрицательного числа его инвертируют, то есть заменяют 0 на 1, 1 на 0 и добавляют единицу. Например, отрицательное число 10000000. Инвертируем – 01111111. Прибавляем 1

Следовательно, тип знаковый тип char позволяет хранить 256 различных символа с кодами от -128 до 127.

Логический тип (bool) - 1 байт. Значение величин этого типа либо истина (true или 1 ), либо ложь (false или 0 ). Любое нулевое значение интерпретируется как ложь, любое ненулевое -как истина.

Вещественный тип (float, double, long double). Внутренне представление вещественных величин состоит из двух вещей – мантиссы и порядка. Например 148,35 можно представать как 1,4835*10 2 , где 1,4835 – мантисса, 2- порядок. Мантисса >1 и < 2. Длинна мантиссы определяет точность числа, а длина порядка его диапазон. Для float отводится 4 байта = 1 знак + 8 порядок + 23 мантисса). Так как старшая цифра мантиссы =1, то она не хранится. Для double отводится 8 байт = 1 знак+11 порядок+52 мантисса. Константы вещественного типа по умолчанию имеют тип double. Для его изменения можно использовать суффиксы F,f,L,l.

Тип void – это специальный тип, множество значений этого типа пусто. Он не используется при описании переменных.

Кроме того, использую спецификатор typedef можно вводить удобные описания для сложных типов. Например,

typedef unsigned char UC;

UC symbol; // symbol это переменная типа UC, то есть беззнаковая символьная

Продолжим рассматривать синтаксис описания переменных:

[класс памяти]тип имя1 [иницал._выражение1], имя2 [иницал._выражение2],…;

Для того чтобы понять, что такое класс памяти введем несколько определений.

Каждый программный объект в частности переменная характеризуется такими параметрами как

Область действия;

Область видимости;

Время жизни (продолжительность существования).

Область действия - это часть программы, в которой идентификатор может быть использован для доступа к переменной. Если переменная описана внутри блока, то она называется локальной и область ее действия от точки описания и до конца блока. Если переменная описана вне блока, то переменная называется глобальной и область ее действия – от точки описания и до конца файла.

Область видимости - это часть программы, из которой возможен обычный доступ к переменной. Чаще всего область видимости совпадает с областью действия, но бывают исключение - если во вложенных блоках используются переменные с одинаковыми имена (внешняя переменная в этом случае невидима).

#include

{ cout<

cout <

cout <<::a;

Имя переменной должно быть уникальным в своей области видимости.

Продолжительность существования может быть постоянной (статической) (переменная существуют в памяти в течение выполнения программы), локальной (переменная существует в течение выполнения блока в котором описании) и динамической (такие переменные создаются и уничтожаются с помощью явных операторов в процессе выполнения программы).

Класс памяти определяет размещение объектов в памяти, продолжительность существования и область действия переменной. Для его задания используются следующие спецификаторы:

auto – автоматическая переменная (память выделяется в стеке, время жизни - с момента описания и до конца блока, для локальных данный спецификатор действует - по умолчанию, для глобальных – не используется);

extern - внешняя переменная означает, что переменная определяется в другом месте программы (другом файле или ниже), доступны во всех модулях программы, где они описаны;

static – статическая переменная. Время жизни постоянное. Могут быть и локальными и глобальными. При этом глобальная статическая переменная может использоваться только в пределах того модуля, где она определена.

register – аналогично auto, но память выделяется по возможности в регистрах процессора (иначе обрабатывается как auto).

Если класс не указан явно, то определяется компилятором исходя из контекста описания переменной.

Инициал._выражение – необязательный инициализатор, определяющий начальное значение соответствующего объекта.

Синтаксис инициализатора переменной:

Инициал._выражение

(инициал._выражение).

Например,

int a=10, c(11);

Если инициализирующее значение отсутствует, то глобальным и статическим переменным присваивается нулевое значение соответствующего типа, автоматические переменные не инициализируются. Если тип инициализирующего выражения не совпадает с типом переменой, то он преобразуется по определенным правилам (см. справочники).

Например,

char sim=0x61; cout<

bool f=10; cout<

Кроме того, можно преобразовать типы явным образом:

(имя типа, к которому преобразуем) имя переменной

имя типа, к которому преобразуем (имя переменной).

Например,

char ch=’a’;

cout << (int) ch; или cout << int (ch);// на экране появится ASCII-кода символа a

Использовать допустимые неявные преобразования типов необходимо с большой осторожностью.

Необязательный модификатор const показывает, что значение переменной изменять нельзя. Если в описании указан модификатор const, то наличие инициализирующего выражения обязательно. То есть, недопустима запись const int a;

Описание переменной выполняется в программе в форме объявления или определения (здесь с литературе тоже встречается путаница понятий). Объявление информирует компилятор о типе переменной и классе памяти, а при определении под переменную выделяется память в соответствии с ее типом. Переменная может быть объявлена многократно, а определена только один раз. В большинстве случаев объявление является и определением. Объявление не является определением, если

Содержит спецификатор extern;

Описывает имя типа, вводимого пользователем;

Описывает прототип функции;

Описывает имя класса;

Описывает статический компонент класса.

На основе основных типов можно ввести производные типы : ссылки, указатели, перечисления, массивы, функции, структуры, объединения, классы. Указатели, ссылки и перечисления, наряду с арифметическими типами и логическим относят к скалярным, а остальные к структурированным.

Основными объектами Windows являются файлы, папки и ярлыки.

Файл – поименованная совокупность данных на внешнем носителе. В ОС Windows они также называются документами . Имя файла состоит из собственно имени и расширения. Имя может содержать до 255 символов и включать цифры, пробел и некоторые специальные символы (! @ # $ % ^ & () { } _ -). Расширение уточняет вид информации, находящейся в файле.

Например: doc txt frm wri - текст

Bmp pcx tif pif wpg jpg - графика pst pab – электронная почта dbf db – базы данных xls – электронная таблица lib obj dll - библиотеки hlp – файлы помощи arj zip rar – архивные файлы

Кроме того, в Windows с каждым из файлов связывается пиктограмма, соответствующая типу файла, обусловленному расширением.
Например:

Открыть файл можно двойным щелчком по его пиктограмме. Файлы регистрируются в папках (каталогах). Папка – это способ организации и представления системных ресурсов. Папка может содержать другие папки (вложенные), файлы, а также такие объекты как принтер, диски и т.д.

Папки бывают:

Окно – прямоугольная область экрана, предназначенная для отображения на экране объектов, элементов управления и информации. В ОС Windows можно выделить четыре вида окон:

Диалоговыми окнами пользуются, когда надо что-либо настроить или изменить. В отличие от окон папок, диалоговые окна не стандартны, хотя и стандартизированы за счет применения типовых элементов управления.

Большинство диалоговых окон содержат больше информации, чем может разместиться на одной экранной странице окна. В этом случае в диалоговом окне создаются вкладки . Переключение между вкладками выполняют щелчком мыши на ее названии.

Диалоговые окна обычно содержат командные кнопки , которые служат для выполнения команд.
Например:

ОК – закрытие окна с сохранением всех выполненных в нем настроек.
Отмена - закрытие окна без сохранения внесенных изменений.
Обзор… - открывает диалоговое окно, с помощью которого удобно выполнить поиск и выбор объекта.
Печать – печать на принтере текущих параметров настройки.
Далее>, <Назад - переход к следующему этапу работы программы-мастера или возврат к предыдущему этапу.

В диалоговых окнах также может содержаться много других разнообразных элементов управления,
например:

Текстовое поле – область ввода текстовой информации с клавиатуры;
Список, Поле со списком, Раскрывающийся список – позволяют выбрать один параметр из заданного набора;
Переключатели – позволяют выбрать только один вариант настройки из нескольких;
Флажки – похожи на переключатели, но в отличие от них может быть установлено одновременно несколько флажков;
Счетчик – для ввода числовых параметров;
Позиционируемый движок - наглядно осуществляет изменение регулируемых параметров.

Примеры диалоговых окон:

Основным понятием ООП и элементом программы является объект, сочетающий в себе как совокупность данных, так и действий над ними. Тип-объект в Тurbo Раsсаl напоминает тип-запись, однако вместо зарезервированного слова rесоrd используется слово оbject, а кроме полей, представляющих данные, в нем перечислены и заголовки подпрограмм, называемых методами. При задании такого типа после зарезервированного слова оbject перечисляются все поля объекта и заголовки методов, после чего пишется слово еnd. Так, в рассматриваемом примере используется тип (Соnnection (связь элементов):

tCоnnection = оbject

РredElem: Роinter;

NextElem: Pointer;

В этом типе РredЕlem и NextЕlem - указатели на предыдущий и последующий элементы в структуре (если соответствующего элемента нет, указатель имеет значениеnil ). Используются указатели типа Роinter, т.к. элементы могут быть различными: они могут быть и элементами строки, и строками. Далее идут заголовки двух процедур и двух функций, позволяющих либо задавать, либо получать значения указателей объекта.

Естественно, что затем все используемые методы должны быть описаны так же, как это делается для подпрограмм в модулях. При этом Допускается записывать сокращенный заголовок метода, однако перед ним следует через точку записать имя типа-объекта, к которому относится данная подпрограмма:

рrосеdure tConnection.РutPredElem;

РredЕlеm:=РredЕl;

Это нужно потому, что несколько разных методов, относящихся к разным объектам, могут иметь одно и то же имя, как и поля в разных типах-записях.

Некоторые объекты программы, особенно находящиеся в начале иерархического дерева, могут и не соответствовать каким-либо реальным объектам. Так, например, объекты типов tСоnnection (связь), tStructure (структура) и tOperation (операция) не имеют какого либо физического воплощения - они указывают лишь на некоторые двойства других, реальных объектов, таких, как строки, элементы строк. Однако выделение этих общих свойств в отдельные объекты бывает удобно, т. к. позволяет затем не повторять их многократно при описании уже реальных объектов. Такие объекты называются абстрактными, и переменных таких типов в программе, как правило, не бывает.

12.2.1. Инкапсуляция

Под термином "инкапсуляция" понимается совмещение в одном объекте как параметров, так и действий над ними. При этом включенные в объект подпрограммы (методы), как правило, оперируют с данными этого объекта или обращаются к методам объектов-предков (см. п. 14.2.2). Это позволяет объединить в одном месте все свойства объекта, что облегчает понимание работы программы, ее отладку, модификацию. Так, например, все свойства связей между элементами в структуре, текста сосредоточены в типе tСоnnection. Как правило, к данным объекта извне непосредственно не обращаются, хотя это и возможно. Для обращения к данным обычно используют соответствующие методы. Так, в рассматриваемом примере для этой цели служат четыре метода РutPredElem, РutNextElem, GetPredElem и GetNextElem, с помощью которых можно задавать и получать значения указателей на предыдущий и последующий элемент. Это обстоятельство не является надуманным. В нашей повседневной жизни так обычно и происходит - мы используем те, или иные параметры опосредованно. Если взять уже упоминавшийся пример с компьютером, то у него есть такой параметр, как размер свободной памяти на жестком диске. Однако вряд ли владелец компьютера для определения этого параметра будет непосредственно отсчитывать байты - для этой цели служат специальные подпрограммы.

Такое опосредованное обращение к данным позволяет избежать во многих случаях непредвиденных нежелательных изменений параметров. В Тurbo Раscal с этой целью используется специальное зарезервированное слово рrivate (приватный), в принципе запрещающее непосредственное обращение к тем или иным данным и методам объекта вне модуля, в котором описан объект. В версия 7.0 (приватная секция может размещаться в любом месте объекта (раньше -только в конце (после обычных, доступных параметров и методов). Так, если необходимо запретить из основной программы обращаться к данным объекта типа tСonnection (напомним, что основная программа редактора находится в отдельном файле), этот тип можно описать следующим образом:

tCоnnection = оbject

рrосеdure РutPredElem(PredEl: Pointer);

рrосеdure РutNextElem(NextЕl: Роinter);

function GetPredElem: Роinter; I

function GetNextElem: Роinter;

private

РredElem: Роinter;

NextElem: Pointer;

Если приватная секция находится не в конце объекта, то для ограничения диапазона действия зарезервированного слова р rivate следует после приватной секции поместить зарезервированное словоpublic (доступный извне) -только в версии 7.0:

tCоnnection = оbject

РredElem: Роinter;

NextElem: Pointer;

рrосеdure РutPredElem(PredEl: Pointer);

рrосеdure РutNextElem(NextЕl: Роinter);

function GetPredElem: Роinter; I

function GetNextElem: Роinter;

Песенка о кузнечике-огуречике, который сидел в траве и не жаловался на жизнь, пока не пришла лягушка, вызывала слезы чуть ли не у каждого советского ребенка. Создателем этой «страдальческой баллады» стал , включивший припев в «Приключения Незнайки и его друзей». По мнению исследователей, эта повесть учит людей всех возрастов политэкономии, ведь из нее можно узнать, кого на самом деле защищает полиция, а также что такое рыночная экономика.

Маленький человечек, который не появляется без шляпы с огромными полями, полюбился как маленьким, так и взрослым. И пусть этот герой не блещет умом, как Знайка, зато ценит дружбу и готов на подвиги ради близких людей. Любители сказок до сих пор с упоением читают про волшебный Цветочный город и его крошечных жителей. Примечательно, что в 1969 году за трилогию произведений о Незнайке Носов удостоился Государственной премии РСФСР имени .

История создания

Первым, кто придумал Незнайку, был не Николай Носов, а канадский художник-иллюстратор Палмер Кокс, радовавший завсегдатаев книжных лавок сатирическими комиксами о добродушных, но вредных героях, которых окрестили в мифологии словом «брауни». Эти маленькие человечки совместно вытворяли различные проделки, веселились и окунались в неистовые приключения.

Кокс умудрился выдумать около ста «брауни» и к тому же наделил их индивидуальным обликом и эксцентричными чертами характера. Так, на страницах журналов читатели видели утонченного джентльмена в цилиндре и монокле, китайца, облаченного в традиционную одежду, и вождя с перьями на голове и боевым раскрасом.

Среди коротышек затесались даже бывший нигилист русский профессор Котчакофф и персонаж по имени Незнайка. Картинки Кокса были довольно интригующими, а вот конкретно сырой текст требовал серьезной литературной обработки, к тому же создатель не индивидуализировал речь отдельных героев, которые общались между собой на стереотипном диалекте.

С маленькими непоседами познакомились не только канадские, но и русские любители графических романов, а оригинальный текст Кокса вольно перевела детская писательница Анна Хвольсон. Первое издание ее книжки о лесных человечках под названием «Царство малюток» вышло в свет в 1889 году.

Позже о веселых «брауни» все позабыли, так как с 16 мая 1924 года в ларьках и книжных лавках появился журнал «Мурзилка», где девочек, мальчиков и их родителей радовал желтый герой в красном шарфе. Поэтому «канувшая в лету» повесть Анны Хвольсон не переиздавалась вплоть до 1991 года.

К сожалению, история создания персонажа Николаем Носовым не пестрит фактами и покрыта пеленою тайны. Но известно, что в 1952 году автор встретился с украинским литератором Богданом Чалым, который трудился редактором журнала «Барвинок».

Литератор поделился со своим товарищем идеей о «Незнайке», а последний предложил поместить рукопись на страницы журнала. Сказано – сделано: в 1953-1954 годах персонаж в синей шляпе дебютировал в «Барвинке» на русском и на украинском языке (в переводе Ф. Макивчука). «Сказка-повесть» (такой жанр придумал сам автор) называлась «Приключения Незнайки и его товарищей».

В конечном итоге история Николая Носова разрослась до трилогии. В 1958 году свет увидела вторая часть произведения «Незнайка в Солнечном городе», которая первоначально была опубликована на страницах журнала «Юность», а затем издана отдельной книгой в издательстве «Детгиз». Следующая книга о приключениях маленького человечка – «Незнайка на Луне» – появилась в журнале «Семья и школа», случилось это в 1964-65 годах (позже книга получила отдельное издание).

Стоит отметить, что произведения Носова полюбились маленьким читателям не только из-за нетривиального сюжета. Дело в том, что иллюстраторы снабдили книги красочными картинками, которые вызывали восторг даже у родителей.

В роли художников выступили Алексей Лаптев и Генрих Вальк, а издания «сказки-повести» были оснащены суперобложками и цветными наклейками. Поэтому тем, кто купил ранние книги, крупно повезло, потому что последующие томики оформлялись скромнее.

Примечательно, что шляпа главного героя упоминалась в тексте лишь мимолетно: автор дал знать, что головной убор голубого цвета. Поэтому первоначально художники рисовали ее по-разному. Первоначально она представала в виде остроконечного колпака, затем шляпа стала тюбетейкой с кисточкой, и только иллюстратор Алексей Лаптев придал главному атрибуту Незнайки привычный вид.

Биография и сюжет

Научно-фантастическая книга с элементами антиутопии рассказывает о волшебном Цветочном городе, который стоит на Огурцовой реке. Там жили маленькие человечки – размером чуть больше, чем человеческий палец. Коротышки ухаживали за городом, в котором имелось «технологическое чудо» – автомобиль, работающий на газированной воде. Примечательно, что в одних домиках жили только мальчики, а в других – девочки.

Каждый из человечков выполнял определенную функцию, чему соответствовали прозвища малышей. Например, Винтик и Шпунтик – мастера на все руки, которые способны починить любую поломку, доктор Пилюлькин лечит ребят от болезней, Тюбик рисует красочные картины, а Пончик обожает сладости.

Вот и Незнайка получил такой псевдоним из-за своей наивности. Так как этот коротышка зачастую попадает в неурядицы, он доставляет проблемы окружающим. Герой всеми силами стремится постичь новые знания, однако неусидчивость и невнимательность играют с ним злую шутку. Вот как описывал Николай Носов Незнайку в своих мемуарах:

«…В общем, со всеми хорошими задатками, которые ребенку предстоит в себе укрепить и развить, и с недостатками, от которых нужно избавиться».

В первой части книги Незнайка пытается найти свое место под солнцем: он пробует рисовать красками, сочиняет стихи, учится играть на музыкальных инструментах и так далее. Но реализоваться на творческом пути коротышке не удается, все его попытки терпят фиаско.

Далее Незнайка становится испытателем конструкции, которую изобрел Знайка. Все человечки путешествуют на воздушном шаре. Но по непредвиденным обстоятельствам изобретатель покидает летательное приспособление, а ветер унес коротышек в Зеленый город, где Незнайка знакомится со Снежинкой и Синеглазкой.

Пока строгий врач Медуница лечит малышей (человечки упали с воздушного шара, но отделались легкими ушибами), Незнайка, успевший ранее отделиться от приятелей, использует свое обаяние и узурпирует город, рассказывая новым приятелям небылицы из своей придуманной биографии: то он великий музыкант, то художник, рисующий невероятные портреты. Счастье «мастера присочинить» рушится, когда в Зеленый город прилетает Знайка, потому что ученый разоблачает обманщика.

Во второй книге Незнайка, начитавшийся сказок, пытается дарить окружающим добрые поступки, надеясь на то, что получит подарки от волшебника. Однако у главного героя не получается совершать хорошие дела бескорыстно, а любая попытка заканчивается неудачей.

Но коротышке удается воплотить задуманное в жизнь, и он получает от чародея волшебную палочку. Благодаря этому атрибуту Незнайка вместе с Кнопочкой и Пачкулей Пестреньким отправляются в Солнечный город, в котором местные жители разгоняют серые тучи и радуются огненному шару на небе.

В заключительной части Знайка, умудрившийся побывать на Луне, открыл способ получения искусственной невесомости. После эксперимента ученый решил соорудить ракету и вновь отправиться на эту планету, прихватив с собой коротышек.

Так как Незнайка взял изобретение Знайки без разрешения, герой лишился возможности побывать в экспедиции. Несмотря на запрет, мальчик в синей шляпе не стал упускать свой шанс и вместе с приятелем Пончиком пробрался на ракету тайком. В последний момент герой передумал совершать столь эксцентричный поступок, однако случайно нажал кнопку пуска, и ракета взлетела вверх.

Провалившись внутрь Луны, Незнайка и его приятель попадают в капиталистический мир. Так Николай Носов изобразил и проанализировал сатиру на западное общество: бедные жили в гостиницах с крысами, а богатые купались в ворованных деньгах. Главный герой умудрился побывать как предпринимателем, так и безработным бродягой, который был отправлен полицией на Остров Дураков.

Знайка построил новую ракету и полетел на Луну. Так остальные коротышки тоже узнали о проблемах с местным порядком и законом и смогли вызволить Незнайку, который скучал по родной Земле., Карандаша и других персонажей.

По слухам, администратор сообщества «ВКонтакте» был вызван на допрос, потому что разместил в социальной сети отрывок из книги «Незнайка на Луне», в котором Селедочка и Колосок рассуждали о полицейских.

Поговаривают, что Незнайка был «списан» с сына Николая Николаевича: маленький Петр был непоседой с вьющимися волосами. Герой произведения кое-что унаследовал и от своего создателя – автор книги любил носить шляпы с широкими полями.

Цитаты и фразы

«Каждый, кто покупал «Газету для дураков», говорил, что он покупает ее не потому, что считает себя дураком, а потому, что ему интересно узнать, о чем там для дураков пишут. Кстати сказать, газета эта велась очень разумно. Все в ней даже для дураков было понятно. В результате «Газета для дураков» расходилась в больших количествах».

«Если и настанет такое время, когда всем станет хорошо, то богачам обязательно станет плохо».

«- У вас тут почему-то написано: «Сегодня за деньги, завтра в долг». А что будет, если сделать наоборот: завтра за деньги, сегодня в долг?
Официант сказал:
- Иди вот к хозяйке, пусть она тебе объяснит, а я не философ, чтоб такие вопросы решать».

«От нечего делать Незнайка часто смотрел на висевшую на стене картину с непонятными кривульками и загогулинками и всё силился понять, что на ней нарисовано».

«Если коротышка вопил от боли, полицейский отпускал его; если же коротышка терпел боль молча, полицейский подозревал, что перед ним лысый, скрывший свою лысину под искусно сделанным париком, и отправлял его на допрос в полицию».

«Ну и целуйтесь со своей Луной! Я и без Луны проживу!»

«Наконец он все же набрался храбрости настолько, что решился признаться в собственной трусости».

Ведущие персонажи, появлявшиеся во всех книгах

Главные и заметные персонажи

Аво́ська и Небоська - братья-близнецы из Цветочного города. Прославились тем, что любили всё делать наугад (на «авось»). Любимые слова: у Авоськи «авось», а у Небоськи соответственно «небось», ср. Ох и Ах). Внук писателя Игорь Носов отмечает, что Авоська и Небоська в романах Николая Носова могли появиться по аналогии с героями гоголевского «Ревизора », Бобчинским и Добчинским .

Вместе с другими коротышками Авоська отправился в путешествие на воздушном шаре . Для этого путешествия он оделся в свой лыжный костюм, так как считал его весьма удобным для такого рода занятий.

Во время путешествия на воздушном шаре Авоська вырезал перочинным ножиком в корзине шара дыру, чтобы высыпать песок , который рассыпал из мешка-балласта Небоська . Тем самым способствовал скорой поломке корзины при ударе о землю.

Волшебник - Единственный персонаж из трилогии, не вписывающийся в общую научно-фантастическую концепцию произведения. Обладает сверхъестественными способностями. Имеет волшебные предметы, один из которых (волшебную палочку) он даёт в пользование Незнайке .

Жулио - мелкий, низкоморальный предприниматель с Луны, торговец оружием. Его магазин назывался «Магазин разнокалиберных товаров». Не прочь заняться любым законным и незаконным делом, которое способно принести прибыль - принимал участие в создании АО «Гигантские растения». Легко изменяет своим принципам и людям: был подкуплен Спрутсом, собирался сладко жить на вырученные миллионы. Вместе с Мигой и Крабсом вымогал деньги у Скуперфильда, поддался на его хитрость. После удара тростью по голове лишился сознания. Брошен Мигой и Крабсом в лесу, впоследствии явился к господину Спрутсу, помогал ему выживать в новых условиях. Участвовал во взрыве ракеты «ФИС».

Кно́почка - Добрая и воспитанная малышка. Более тесное знакомство с Незнайкой приобрела благодаря общей увлечённости сказками. Кнопочка совершила вместе с Незнайкой путешествие в Солнечный Город. Имеет маленький носик, и по этой причине получила имя Кнопочка.

Козлик - досыта хлебнувший жизни лунатик, который, несмотря на все валящиеся на него каждый день проблемы, всё же пытается сохранить облик честного коротышки. Незнайка встретил его в каталажке, куда Козлик попал за то, что понюхал бублик в булочной, что было расценено продавцом, как попытка кражи. Умудрённый жизнью Козлик и легкомысленный Незнайка стали хорошими друзьями, что помогло им выжить в тяжёлых условиях существования в лунном мире.

Мига - друг и напарник Жулио. Был выручен им из тюрьмы. Практичен, остроумен и редкостный прохвост, однако, по словам Жулио, честнейший и добрейший коротышка. Первоначально Мига вместе с Жулио хотели действительно помочь Незнайке, однако у богачей города были другие планы. Встретился с Незнайкой в каталажке, где помог ему приспособиться к обстановке. Впоследствии обхитрил и Жулио, скрывшись с деньгами вместе с Крабсом.

Пёстренький - он же Пачку́ ля, он же Пачкуале Пестрини. Сопровождал Незнайку и Кнопочку в Солнечный город. Своё прозвище получил от странствующего коротышки по имени Циркуль, который, заметив его в толпе, не захотел унижать его словом «грязный» и назвал Пёстреньким. Пережил во время путешествия много приключений, после которых решил с Незнайкой больше не связываться.

Пу́лька - один из 16 коротышек с улицы Колокольчиков. Охотник, имеет ружьё, которое стреляет пробками, и собаку Бульку. После того, как разбился воздушный шар , Булька убежал обратно в Цветочный город , а Пулька вывихнул ногу и долго находился на лечении в больнице Зелёного города у Медуницы , где избаловался и стал очень капризным - чуть не сошел с ума. Когда Пулька и его друзья вернулись в Цветочный город, он встретился с Булькой.

Синеглазка - малышка из Зелёного города , куда аварийно приземлились путешественники из Цветочного города . Незнайка во время пребывания в Зелёном городе жил в доме, где жила Синеглазка с другими малышками. Охарактеризована как справедливая и рассудительная малышка.

Сахарин Сахариныч Сиропчик - коротышка Цветочного города, который любит сироп и прочие вкусные напитки. Любит одеваться в клетчатую одежду. Соревновался с Пончиком в толщине во время полета на воздушном шаре.

Скуперфильд - персонаж последней книги трилогии о Незнайке . Житель города Брехенвиля , невероятный скряга и жадина. При этом ещё и слегка глуповат. Примером служат факты поведения его в гостинице, в лесу и в поезде, а также указания, которые он отдавал своим «горлодёрикам » (брокерам) - продавать акции гигантских растений по фертингу штука, в результате которых он почти прогорел, ибо к тому времени Общество гигантских растений лопнуло, и акции стали просто бумагой, но он ничего не знал о новостях биржи, потому что ему жалко было денег на газеты. Всю жизнь страдал от страха лишиться всех своих денег. Избавился от этого страха, когда и вправду лишился всех своих денег. В лес попал первый раз с помощью господина Крабса (помощника Спрутса), где находился продолжительное время связанным до прихода Миги и Жулио. Последние хотели за свою «заботу» получить вознаграждение, но Скуперфильд сумел от них сбежать, стукнув Жулио по голове тростью. После чего блуждал по лесу, был покусан муравьями . В тумане набрёл на картофельное поле, где набрал картофельные клубни, не подозревая, что это такое. Был прогнан сторожем. Лишился части своих капиталов в результате неудачных финансовых махинаций с акциями «Общества гигантских растений». После снижения им зарплаты на фабрике рабочие устроили забастовку. Попытка нанять новых провалилась - свои рабочие не пустили их на фабрику и поколотили. После прилёта Знайки с друзьями рабочие прогнали Скуперфильда и взяли фабрику в свою собственность. Впоследствии Скуперфильд перевоспитался и поступил работать на свою собственную макаронную фабрику. С тех пор каждый день ходит в зоопарк, так как очень любит животных (особенно после посещения леса вместе с Крабсом) и природу.

Спрутс - самый богатый и влиятельный лунатик. Он очень любит существующий режим и крайне болезненно реагирует, когда кто-то пытается разбогатеть, не согласовав это с ним. Ещё сильнее он не любит тех, кто богатеет на благих целях, как это происходит с Обществом гигантских растений. Является очень опасным противником для положительных персонажей, особенно после того, как смог переманить на свою сторону слабохарактерных Мигу и Жулио, но вскоре ему приходится оказаться в такой ситуации, когда его деньги уже оказываются бессильными. Правда, это делает его ещё опаснее - ведь он совместно с Жулио взорвал ракету ФИС.

Клёпка - эксцентричный инженер Солнечного города. Имеет холеричный темперамент и очень подвижен. Изобретатель. Его многофункциональный трансформирующийся и всепроходимый автомобиль поразил Незнайку во время путешествия в Солнечный город. Совершил путешествие на Луну, где был ранен в столкновении с полицией.

Крабс - управляющий мануфактурщика Спрутса, ловкий переговорщик. Убедил Мигу и Жулио развалить общество гигантских растений, а затем сбежал с Мигой, предав Жулио.

Мигль - один из лунных полицейских (интересно отметить, что имена всех полицейских, судьи и частного детектива т.е. тех, кто работает с законами и преступниками, оканчиваются на «гль»). Ведет регистрацию правонарушений и предварительное дознание. Обладает плоским юмором. Считает себя первым человеком в управлении, поскольку задержанные попадают сначала именно к нему. По биометрическим данным ошибочно идентифицировал арестованного Незнайку как опасного преступника, грабителя банков Красавчика. Коррумпирован. Вымогал у Незнайки взятку.

Селёдочка и Фуксия - учёные из Солнечного города, конструкторы как минимум трех ракет, летавших к Луне.

Другие персонажи

Альфа и Мемега - учёные-астрономы с Луны. Доказали существование внешней Земли.
Арбузик - знаменитый архитектор, который нашёл замечательный способ строить очень красивые здания и изобрёл целый ряд новых строительных материалов. Упоминается Кубиком.
Белочка - подруга Синеглазки.
Бигль - детектив, нанятый госпожой Миногой. Следил за Незнайкой.
Блинчик - знаменитый артист-трансформатор, который выступал в солнечногородском эстрадном театре.
Болтик - телерепортёр из Фантомаса. Вёл репортаж про рейд полицейских на деревню Нееловку, где сеялись гигантские растения.
Брыкун - один из ослов, превращённых Незнайкой в коротышку. Напарник Калигулы и Пегасика.
Бубенчик - упоминается при обсуждении случая с исчезновением Листика одним из пассажиров девятого номера автобуса в Солнечном городе как его знакомый, который «заблудился однажды ночью на улице и никак не мог найти дорогу домой».
Бублик - житель Змеёвки и водитель газированного автомобиля.
Букашкин - газетный читатель из Солнечного города, опубликовавший «большую статью в газете» про безобразия ветрогонов.
Буковка - подруга Листика. Совместно с ним основала книжный театр.
Вертибутылкин - архитектор из Солнечного города, создавший первый проект вращающегося дома в Солнечном городе «несколько лет назад».
Ворчун - ворчливый персонаж, вечно всем недовольный. Живёт в Цветочном городе.
Вригль - судья в Давилоне. На суде признал Незнайку не известным гангстером Красавчиком, а «шантрапой с пустыми карманами» и приказал выставить на улицу (по сути, оправдал, если можно так выразиться).
Галочка - соседка Синеглазки.
Гвоздик - житель Змеёвки и хулиган, позже исправившийся.
Гризль - лунный журналист, главный редактор газеты «Давилонские юморески», принадлежащей Спрутсу, и мастер пиара. Сам же на него покупается (планирует купить акции гигантских растений)
Грязинг - лунный капиталист и производитель мыла. У него в доме Козлик когда-то работал истопником.
Гусля - музыкант и композитор Цветочного города. Пытался научить Незнайку музыке. Летал со Знайкой на Луну.
Дракула - один из лунных капиталистов и крупнейший землевладелец, которому принадлежит всё побережье, начиная от Лос-Паганоса вплоть до Лос-Свиноса. Впоследствии - соляной магнат и председатель соляного бредлама. Вместе с другими соляными магнатами довёл Пончика и других мелких солепромышленников до банкротства.
Дригль - один из лунных полицейских и охранник в каталажке.
Дрянинг - один из лунных олигархов, владелец платных ночлежек для бездомных и член большого бредлама.
Дубс - один из лунных олигархов, владелец лесопильных заводов и член большого бредлама. Туго соображает.
Ёлочка - соседка Синеглазки.
Ёршик - предводитель толпы пешеходов Солнечного города, пытавшихся отнять шланг у обливавшихся водой Пегасика и Незнайки.
Жадинг - один из лунных олигархов и член большого бредлама. Соперничает в жадности со Скрягинсом и Скуперфильдом.
Заинька - подруга Синеглазки.
Звёздочка - певица из эстрадного театра в Солнечном городе.
Звёздочкин - профессор, астроном из Солнечного города и оппонент Знайки, впоследствии признавший свою неправоту. Во время полёта на Луну - его ближайший помощник.
Иголочка - сотрудница художественного отдела на одёжной фабрике в Солнечном городе.
Калачик - машинист комбайнов и житель Солнечного города.
Калигула - один из ослов, превращённых Незнайкой в коротышку. Напарник Брыкуна и Пегасика (по сути, их неформальный лидер).
Кантик и Квантик - лунные физики.
Капелька - жительница Цветочного города. Упоминается как малышка, которая «каждый раз плакала, как только начинался дождь».
Карасик - мастер на одёжной фабрике в Солнечном городе, а также актёр в театре.
Караулькин - милиционер из Солнечного города, который при задержании Незнайки за обливание водой из шланга сидел у пульта в отделении милиции. Маленького роста и толстенький.
Кисонька - подруга Ласточки.
Клопс - житель Давилона и владелец сада, куда Незнайка спустился на парашюте. Травил Незнайку собаками.
Клюшкин - приятель Шутилы и Коржика.
Козявкин - профессор из Солнечного города. Раскрыл тайну общественного явления ветрогонов.
Колосок - лунатик и крестьянин из деревни Нееловки близ лунного города Фантомаса. Первым встретил Знайку с друзьями, прилетевшими на ракете «ФИС».
Компрессик - доктор из больницы Солнечного города.
Кубик - архитектор из Солнечного города. Летал со Знайкой на Луну.
Кубышка - соседка Синеглазки.
Ластик - известный писатель из Солнечного города. Упоминается как автор книги «Тридцать три весёлых воронёнка», использовавшейся доктором Компрессиком при лечении милиционера Свистулькина.
Ласточка - подруга Кисоньки.
Лилия - дежурный директор солнечногородской гостиницы «Мальвазия».
Листик - малыш из Солнечного города, превращённый Незнайкой в осла, типичный «книгоглотатель», основатель книжного театра и друг Буковки.
Маковка - малышка, доставившая в больницу милиционера Свистулькина.
Маргаритка - соседка Синеглазки.
Медуница - врач Зелёного города.
Микроша - житель Цветочного города и друг Топика.
Минога - богатая любительница собак в Сан-Комарике. У неё Незнайка работал собачьей няней. Узнав от сыщика Бигля, что Незнайка водил вверенных ему собак в ночлежку, лично явилась туда и, увидев, что её питомцы лежат на грязном полу и забавляются крысами, устроила громкий скандал, объявив Незнайке, что он уволен.
Молчун - житель Цветочного города. Почти всегда молчит.
Мстигль - обер-атаман и начальник полиции Фантомаса. Руководил нападением на ракету «ФИС».
Мушка - подруга Кнопочки и Гуньки, который защитил её и Кнопочку от Незнайки. Наблюдала за отлётом воздушного шара.
Ниточка - художница на одёжной фабрике в Солнечном городе и шахматистка из Шахматного городка.
Пегасик - один из ослов Солнечного города, превращённых Незнайкой в коротышку. Напарник Брыкуна и Калигулы.
Пёрышкин - газетный корреспондент из Солнечного города.
Покладистый - бездомный из Сан-Комарика и обитатель ночлежки. Стремится во всём видеть хорошее. В этом отношении - оппонент Строптивого.
Пуговка
Пушинка - подруга Синеглазки.
Растеряйка - житель Цветочного города, склонный всё терять и забывать.
Рогалик - житель Космического городка, первым заметивший исчезновение ракеты.
Ромашка - малышка из Цветочного города. Наблюдала за отлётом воздушного шара.
Самоцветик - поэтесса в Зелёном городе.
Сапожкин - милиционер, который «схватил за шиворот Супчика и потащил в отделение милиции», а затем арестовал его на 7 суток.
Свистулькин - милиционер из Солнечного города, задержавший Незнайку за обливание водой из шланга и отправивший его в отделение милиции. Длинненький и худой. После разрушения Незнайкой отделения милиции получил травму головы (вероятно, сотрясение мозга) и на время потерял память.
Седенький - крестьянин-лунатик, бедняк, и первый акционер Общества гигантских растений, давший интервью в прессу.
Скрягинс - один из лунных олигархов и член большого бредлама.
Смекайло - писатель города Змеёвки. Дал паяльник Винтику и Шпунтику для ремонта автомобиля.
Снежинка - коллега (сослуживица) Синеглазки.
Совесть Незнайки - постоянно упрекает его ночью за плохие поступки.
Соломка - учёная, агроном и селекционер арбузов из Зелёного города.
Стекляшкин - астроном Цветочного города. Летал со Знайкой на Луну.
Стрекоза - подруга Синеглазки.
Строптивый - бездомный из Сан-Комарика и обитатель ночлежки. Ругает господина Дрянинга, владельца гостиницы. В этом отношении - оппонент Покладистого.
Супчик и Кренделёк - жители Солнечного города и ветрогоны, повздорившие на улице.
Таракашкин - читатель Солнечного города, поместивший ответ на статью Букашкина в «другой газете». Упоминается, что со статьями «по этой теме» также выступили Гулькин, Мулькин, Промокашкин, Черепушкин, Кондрашкин, Чушкин, Тютелькин, Мурашкин, а также профессорша Мордочкина.
Топик - житель Цветочного города и друг Микроши. Изначально не верил в то, что шар полетит.
Торопыжка - житель Цветочного города. Всё время торопится и не сидит на месте.
Тупс - один из лунных олигархов и член большого бредлама. Как и господин Дубс, не блещет умом.
Тюбик - художник Цветочного города. Учил Незнайку живописи и писал портреты жительниц Зелёного города. Летал со Знайкой на Луну.
Фантик - конферансье из эстрадного театра в Солнечном городе.
Фигура - шахматный чемпион из Солнечного города. Сконструировал большой шахматный автомат.
Фикс и Фекс - слуги Клопса. Первый из них поймал Незнайку за поеданием малины и, пленив, силой доставил к Клопсу. Второй привёл собак, чтобы Клопс мог травить ими Незнайку.
Фигль - один из лунных полицейских и патрульный. Судя по имени, склонен к грубости, садизму и психопатии. Задержал Незнайку после неоплаченного обеда в столовой и доставил в полицейское управление.
Фляжкин - приятель Шутилы и Коржика.
Фунтик - певец из эстрадного театра в Солнечном городе.
Хапс - хозяин гостиницы «Изумруд» в лунном городе Давилоне, где бесплатно поселился Незнайка после прибытия им в образе космонавта и широкой пиар-акции на телевидении и радио.
Цветик - псевдоним поэта Пудика из Цветочного города. Взят потому, что поэты, согласно книге, «любят красивые имена».
Цилиндрик - инженер, который упоминается Карасиком при демонстрации большого текстильного котла системы инженера Цилиндрика на одёжной фабрике в Солнечном городе.
Циркуль - знаменитый путешественник-велосипедист из города Катигорошкина, решивший объехать все коротышечьи города, «какие только были на свете». Упоминается при объяснении имени Пачкули Пёстренького.
Чубчик - садовник в Солнечном городе.
Шпилечка - художница на одёжной фабрике в Солнечном городе.
Шприц - доктор из Давилона. Во время торжественной встречи пришельца из космоса вызвался бесплатно обследовать его. Прослушивая Незнайку, заодно рекламировал свои услуги и цены.
Штучкин - театральный режиссёр-ветрогон из Солнечного города.
Шурупчик - житель Змеёвки, механик и изобретатель, у которого всё на кнопках.
Шутило и Коржик - жители Солнечного города, два друга и острословы. Ошибившись дверью, раненый Свистулькин заснул в их квартире.

См. также

Напишите отзыв о статье "Персонажи книг о Незнайке"

Примечания

Отрывок, характеризующий Персонажи книг о Незнайке

Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.

Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n"a qu"a s"aider d"elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.

В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c"est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…

В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.

Просмотров