Главная » Беременность » Современный азербайджанский писатель. Список самых известных азербайджанских писателей

Современный азербайджанский писатель. Список самых известных азербайджанских писателей

БАКУ, 28 апр - Новости-Азербайджан, Али Мамедов. АМИ Новости-Азербайджан предлагает топ 11 самых великих азербайджанцев XX века:

1. Гейдар Алиев - советский и азербайджанский государственный, партийный и политический деятель. Президент Азербайджана с 1993 по 2003 год. Дважды Герой Социалистического Труда. Основатель современной Азербайджанской государственности.

2. Мамед Эмин Расулзаде - Выдающийся писатель, политический и общественный деятель. Основатель Азербайджанской республики.

3. Гаджи Зейналабдин Тагиев - азербайджанский миллионер и меценат, действительный статский советник. В некоторых произведениях историков и биографов в основном упоминается как «великий благотворитель». Он сделал пожертвования в благотворительных целях практически по всему миру.

4. Рашид Бейбутов - советский азербайджанский эстрадный и оперный певец (лирический тенор), актёр. Родился в Тифлисе (ныне Тбилиси, Грузия) в семье известного народного певца-ханенде из Шуши. Народный артист СССР. Герой Социалистического Труда.

5. Лютфи Заде - азербайджанский математик и логик, основатель теории нечётких множеств и нечёткой логики, профессор Калифорнийского университета (Беркли). Родился 4 февраля 1921 года в поселке Новханы, Азербайджан.

6. Муслим Магомаев - советский, азербайджанский и российский оперный и эстрадный певец (баритон), композитор. Народный артист СССР и Азербайджана. Родился в Баку. Внук Абдул-Муслима Магомаева, азербайджанского композитора, являющегося одним из основоположников азербайджанской классической музыки, чье имя носит Азербайджанская государственная филармония.

7. Мустафа Топчибашев - советский хирург, академик АМН СССР, вице-президент АН Азербайджанской ССР. Автор более 160 научных работ, по которым до сих пор пользуется мировая хирургия. Был награжден четырьмя орденами Ленина при жизни.

8. Ази Асланов - советский военачальник, гвардии генерал-майор, дважды Герой Советского Союза. В его честь в странах СНГ названы улицы, школы, высшее учебные заведения.

9. Керим Керимов - основателей советской космической программы, внёсший значительный вклад в освоение космоса. В течение многих лет являлся центральной фигурой в советской космонавтики. Но, несмотря на важную роль, его личность держалась в секрете от общественности на протяжении большей части его карьеры. Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской, Ленинской и Государственной премий СССР.

10. Бюльбюль — народный и оперный певец (тенор), один из основоположников азербайджанского национального музыкального театра, народный артист СССР.

11. Кара Караев - композитор и педагог, Народный артист СССР, лауреат Сталинских премий, кавалер орденов Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени. Один из крупнейших деятелей азербайджанской культуры послевоенного времени.

(оценок: 1 , среднее: 5,00 из 5)

Азербайджанский язык происходит от огузской подгруппы тюркских языков. Огузский язык появился примерно в 11-12 веке и тогда народ имел лишь устную литературу. Язык в Азербайджане имеет основу огузского и кипчакского языка. При этом на развитие оказали огромное влияние арабский и персидский языки. Литература в этой стране начала активно развиваться лишь в 16 веке.

Первым поэтом в 14 веке, стихотворения которого дошли до наших дней, является Гасаноглы Иззеддин. Также в это время создавались эпические, лирические и романтические поэмы.

Позже писатели Азербайджана придерживаются течения реализма в их произведениях. Они воспевали тему мудрости, честности, смелости, но при этом критиковали и осуждали междоусобные войны и жестокость феодального строя.

В 19 веке страна вошла в состав Российской империи. В этот период азербайджанские авторы отходят от персидских мотивов. В книгах все больше стало проявляться влияние русско-европейского течения, а сюжеты были реалистично-светские и национальные. В этот же период стала активно развиваться драматургия.

Современные писатели продолжают создавать стихотворения, а также значительно расширяют список жанров для своих книг. Вы сможете найти романы, детективы, фантастику, антиутопии. Молодые авторы все чаще возвращаются к национальной истории этнической памяти.После того, как страна обрела наконец-то независимость, в произведениях часто стала подниматься тема освобождения, патриотизма, справедливости. Страна пережила много тяжелых времен, многие поэты и писатели погибли, многих расстреляли. Мы собрали список самых видных и знаменитых авторов, которые в своих литературных шедеврах рассказывают про страну, про обычаи своего народа, а также о том, какова была история этого удивительного государства.

Аббас Сиххат
Абдулла Шаиг
Роберт Аракелов
Лев Мабудович Аскеров
Мирза Фатали Ахундов
Рагим Алхас
Аухади Марагаи
Зульфугар Ахмедзаде
Ашуг Алескер
Аббаскули-ага Бакиханов
Самед Бехранги
Бахтияр Вахабзаде
Молла Панах Вагиф
Самед Вургун
Гамид Арзулу
Гамэр-бейим Шейда
Гасаноглы Иззеддин
Гончабейим
Гурбани
Эльчин Гафар оглы Гасанов
Гусейн Джавид
Музаффар уд-Дин Джаханшах
Джафар Джаббарлы
Максуд Ибрагимбеков
Рустам Ибрагимбеков
Гамлет Абдулла Оглу Исаев
Гасаналиага хан Карадагский
Георгий Аветисович Кечаари
Ковси Табризи
Музаффар уд-Дин Джаханшах
Мехдикули-хан Вяфа
Джалил Мамедкулизаде
Осман Мирзоевич Мирзоев
Мамед Араз
Мир Мохсун Навваб
Хуршидбану Натаван
Нариман Нариманов
Мамед Саид Ордубади
Рамиз Ровшан
Нигяр Рафибейли
Сабит Рахман
Мирза Алекпер Сабир
Физули
Фикрет Годжа
Халил Рза Улутюрк
Юсиф Везир Чеменземинли
Исмаил Шихлы
Эльчин Сафарли
Элизабет Тюдор

Азербайджанская литература (азерб. Azərbaycan ədəbiyyatı) - совокупность письменных произведений на азербайджанском языке, который является государственным языком Азербайджана и широко распространён на северо-западе Ирана, а также в Грузии, Турции и России.

Появление литературы на азербайджанском языке

Азербайджанский язык относится к огузской подгруппе тюркских языков. Этот язык появился в XI-XII веках с приходом тюркоязычных племён из Средней Азии и постепенно развился до его нынешней формы. Согласно БСЭ, литературный азербайджанский язык начал складываться с XI века, но Н. Г. Волкова, в свою очередь, отмечает, что литературный язык начал формироваться примерно с XIII века, однако письменная азербайджанская литература возникла в XIV-XV веках.

Письменным эпическим памятником огузских племён, позднее вошедших в состав азербайджанского народа является героический эпос Деде Коркуд, который возник в Средней Азии, но окончательно сформировался на территории Азербайджана, где огузы жили более компактно. Общепринятый текст слагавшегося с IX века эпоса был составлен только в XV веке.

C монгольскими нашествиями XIII века усиливается процесс тюркизации Азербайджана, начавшийся ещё в предыдущий период; к концу XV века он привёл к появлению азербайджанской народности со своим собственным языком тюркской группы. Письменная, классическая азербайджанская литература началась после монгольского нашествия и стала развиваться в XVI веке после того, как Сефевидская династия установила своё доминирование в Иране. Азербайджанская литература развивалась под сильным влиянием персидской литературы, и авторы, писавшие на азербайджанско-тюркском языке, были как правило двуязычны.

Литература XIV-XVIII веков

Литература на тюрко-азербайджанском языке (название азербайджанский язык тогда ещё не использовалось), носивший в значительной мере ещё общетюркский характер, формировалась в XIV-XV веках. Первым поэтом, от которого дошли стихи на тюркском языке, был Гасаноглы Иззеддин, живший в Хорасане на рубеже XIII-XIV вв.; от него дошли две газели, одна на тюркском и одна на персидском языках. Гасаноглы считается основоположником литературы азербайджанских тюрков. Самые ранние тексты на тюрко-азербайджанском языке считаются также частью старо-османской литературы.

Выдающуюся роль в развитии азербайджанской поэзии сыграли живший в XIV-XV веках, основоположник традиции письменной поэзии на азербайджанском, Имадеддин Насими (называется также тюркским поэтом), который принял мученическую смерть в сирийском городе Алеппо, и Бурханеддин Гази Ахмед из восточной Анатолии. Юсиф Маддах написал по-тюркски эпическую поэму «Варга и Гюльша». Лирические поэмы на азербайджанском под псевдонимом Хагиги писал султан государства Кара-Коюнлу Джаханшах, а также правитель государства Ак-Коюнлу Султан Ягуб. Следует также отметить, что Султану Ягубу посвящена поэма Хатаи Тебризи «Юсуф ва Зулейха», считающаяся одной из первых поэм на азербайджанском языке.

Среди авторов, живших на территории Азербайджана, следует также отметить основателя династии Сефевидов шаха Исмаила I, писавшего под поэтическим псевдонимом Хатаи, автора поэмы «Дахнаме» («Десять писем»). При его дворе жил называемый «царем поэтов» Хабиби.

В тот же период в Ираке жил и творил выдающийся азербайджанский и турецкий (османский) поэт Физули, одинаково изящно писавший на азербайджанском, персидском и арабском языках.

В XVII-XVIII веках в Иранском Азербайджане пишут Саиб Тебризи, Говси Тебризи, Мухаммед Амани, Тарзи Афшар и Тасир Тебризи. От поэта Месихи дошла поэма «Варга и Гюльша», которая является одной из лучших романических поэм в средневековой поэзии, созданных на азербайджанском языке.

В XVIII веке пишут поэты Ширванской школы - Шакир, Нишат, Махджур и Ага Масих. В этот период усиливается воздействие на литературу устной народной словесности, . Письменная поэзия обогащается мотивами и темами народного творчества, а поэтический язык заметно очищается от канонических норм и стереотипов. Основоположником реализма в азербайджанской литературе стал поэт и везирь при дворе карабахского хана Молла Панах Вагиф. Главной темой его поэзии являлась любовь и душевная красота человека. Творчество Вагифа оказало заметное влияние на народную стихтворную форму - гошма, которая широко стала применяться в письменной поэзии. Другой поэт Молла Вели Видади, являвшийся близким другом Вагифа, наоборот, воспевал честность, смелость, силу мудрости и разума, а также критиковал междоусобные войны и феодальные жестокости. Его пессимистические настроения нашли отражение в таких стихотворениях как «Журавли», «Послания поэту Вагифу», «Поплачешь». Творчества Вагифа и Видади стали вершиной поэзии XVIII века в азербайджанской литературе. Армянский поэт и Саят-Нова помимо армянского и грузинского, также писал на азербайджанском языке. В азербайджанских стихах Саят-Нова умело применяет художественные приёмы и находки ашугской поэзии. Большая часть его песен написаны по-азербайджански. По одним данным Саят-Нова написал 128 стихов на азербайджанском, по данным Гайсаряна - 114, а Хасратяна - 81. Наиболее значительный прозаический памятник XVIII в. - «Сказание о Шахрияре», написанное анонимным автором на основе народного дастана «Шахрияр и Санубар».

В XVIII веке, как отмечает азербайджанский исследователь A. С. Сумбатзаде, завершается процесс формирования самостоятельного азербайджанского языка.

В XIX веке также творят Молла Панах Вагиф, Мир Мохсун Навваб, Мешади Эюб Баки, Хуршидбану Натаван, Сары Ашыг, Гурбани, Леле, Ашыг Сафи Валех, Ашуг Самед - учитель Валеха, Ашыг Мухаммед (отец Валеха), Аббас Туфарганлы, Мискин Абдал, Ашыг Пери, Гасымбек Закир и др.

Литература XIX века

В XIX веке территория Азербайджана вошла в состав Российской империи, что оторвало местное население от персидской традиции и приобщило его к русско-европейской. В этот период творят Гасым-бек Закир, Сеид Абульгасым Небати, Сеид Азим Ширвани, Хуршидбану Натаван, Аббасгулу Ага Бакиханов, Мирза Шафи Вазех, Исмаил-бек Гуткашынлы, Джалил Мамедкулизаде. Автором ряда прозаических произведений являлся Султан Меджид Ганизаде. Ему принадлежат публицистический рассказ «Гордость учителей», повесть «Ожерелье невест», рассказы «Диван Аллаха», «Гурбан байрамы» и другие. Некоторые прозаические произведения принадлежали перу писателя Магомет Таги Сидги.

В середине века возникает новый жанр в азербайджанской литературе - драматургия, основоположником которой стал Мирза Фатали Ахундов. В период с 1850 по 1857 годы им создаются 6 комедий и одна повесть, в которых нашла реалистическое отражение жизнь Азербайджана первый половины XIX века. Ахундов становится также зачинателем литературной критики. Другой драматург - Наджаф-бек Везиров в 1896 году создал первую азербайджанскую трагедию «Горе Фахреддина». В Иранском Азербайджане творят поэт Сеид Абдульгасем Набати и поэтесса Хейран-Ханум, писавшие как на азербайджанском так и на персидском языках.

Историко-культурные взаимоотношения Азербайджана с Южным Дагестаном способствовали обогащению азербайджанской литературы творчеством дагестанских авторов. Так, основоположник лезгинской письменной литературы Етим Эмин, помимо своего родного языка, писал также на азербайджанском языке. Виднейший представитель лезгинской светской письменной литературы поэт и учёный Гасан Алкадари также писал свои произведения на лезгинском и азербайджанском языках. На азербайджанском языке в 1892 году им была написана книга «Асари-Дагестан», представляющая собой свод восточных письменных сведений по истории Дагестана с многочисленными комментариями, замечаниями и стихотворными вставками самого Алкадари. Дербентский горский еврей Шаул Сименду, твориший в начале XX века, также писал на азербайджанском языке ивритскими буквами. В азербайджанской литературе того периода большое место занимала также . Наиболее известными были Алескер, Наджафкули, Гусейн Бозалганлы и другие.

В конце XIX века начинают свою литературную деятельность Джалил Мамедкулизаде и Нариман Нариманов. Нариманов организовал первую в Азербайджане народную библиотеку-читальню, создал ряд художественных произведений, в том числе первую в истории азербайджанской литературы историческую трагедию «Надир-шах».

Литература начала XX века

На рубеже XX века в Азербайджане продолжали творить Джалил Мамедкулизаде и Нариман Нариманов. Джалилом Мамедкулизаде в этот период были созданы пьесы «Мертвецы» (1909), «Книга моей матери» (1918), рассказы «Почтовый ящик» (1903), «Уста Зейнал» (1906), «Конституция в Иране» (1906), «Курбанали-бек» (1907), ставшие классикой азербайджанского критического реализма. В начале века начинают своё творчество Мухаммед Хади, ставший основателем прогрессивного романтизма в азербайджанской литературе, а также Гусейн Джавид и Аббас Сиххат. Большим культурным событием стало издание книги Аббас Сиххата «Западное солнце» (1912), состоявшая из двух частей, в которую он включил переведённые им произведения более двадцати русских поэтов. В своих произведениях Сиххат и Абдулла Шаиг выдвигали на передний план проблемы просвещения, образования, воспитания и нравственности. Поэт Мирза Алекпер Сабир заложил на Востоке основы поэтической школы - Сабировской литературной школы. Яркими представителями этой школы являлись такие поэты, как Мирза Али Моджуз, Назми, Алигулу Гамкюсар, Б. Аббасзаде. На азербайджанском языке создавал некоторые свои стихи крупнейших лезгинский поэт Сулейман Стальский («Мулле», «Кавказ», «Колхоз», «Не торопясь сквозь зной» и др.). На азербайджанском писали рутульские поэты Хазарчи Гаджиев и Джамисаб Саларов, а также грузинский поэт Иетим Гурджи.

На рубеже 1910-х-1920-х гг. в Азербайджане творили авторы Джафар Джаббарлы, Ахмед Джавад, Уммигюльсум, которые воспевали государственную независимость Азербайджана, обретённую в 1918 году. К этому времени относится и творчество Сакины Ахундзаде, ставшей первой женщиной-драматургом в азербайджанской литературе. Огромное значение для азербайджанской литературы имели драматургические произведения Наримана Нариманова. Главные произведения Нариманова: «Бахадур и Сона», «Пир», «Надир-шах» и «Шамдан-бек». Автором ряда драматургических произведений был и крупный педагог Рашид-бек Эфендиев.

Литература Советского Азербайджана

Установление Советской власти в Азербайджане ознаменовалось расстрелом в Гянджинской тюрьме одного из азербайджанских просветителей - директора Казахской учительской семинарии, автора брошюры «Литература азербайджанских татар» (Тифлис, 1903) Фиридун-бека Кочарлинского. Впоследствии жертвами репрессий пали основоположник прогрессивного романтизма в азербайджанской литературе и драматург Гусейн Джавид, поэт Микаил Мушфиг, прозаик и литературный критик Сеид Гусейн, поэт и автор гимна Азербайджана Ахмед Джавад, писатель и учёный Юсиф Везир Чеменземинли и другие.

Гусейн Джавид - один из значительных представителей азербайджанского романтизма. Ярчайшими произведениями Гусейна Джавида являются стихотворные трагедии «Мать», «Шейх Санан» и «Демон», пьесы «Пророк» (1922), «Хромой Тимур» (1925), «Князь» (1929), «Сеявуш» (1933), «Хаййам» (1935) и поэмой «Азер» (1923-1932) и др. Лаконичный и сдержанный стиль другого поэта - Самеда Вургуна оказал влияние на формирование современного стиля и языка азербайджанской поэзии, способствовал очищению её от архаизмов. Им были созданы героико-романтическая драма в стихах «Вагиф» (1937), историческая драма в стихах «Ханлар» (1939), любовно-героическая драма в стихах «Фархад и Ширин» (1941), а также множество других произведений. Писатель Мехти Гусейн в 1942 году создаёт первую азербайджанскую историческую повесть - «Комиссар». В этот же период работали поэты Осман Сарывелли, Расул Рза, исторический романист Мамед Саид Ордубади, драматурги Сулейман Сани Ахундов, Мирза Ибрагимова, Самед Вургун, Сабит Рахман, Энвер Мамедханлы, Ильяс Эфендиев, Шихали Гурбанов. Поэты Балаш Азероглу, Медина Гюльгюн, Сохраб Тахир и Окума Биллури, эмигрировавшие из Иранского Азербайджана в Северный Азербайджан, своим творчеством также обогатили азербайджанскую литературу.

В июне 1927 года была создана Азербайджанская ассоциация пролетарских писателей, ликвидированная в 1932 году. В том же году был основан Союз писателей Азербайджана. В послесталинскую эпоху в Азербайджане творили поэты Али Керим, Халил Рза, Джабир Новруз, Мамед Араз, Фикрет Годжа, Фикрет Садыг, Алекпер Салахзаде, Иса Исмаилзаде, Сабир Рустамханлы, Фамил Мехти, Тофиг Байрам, Ариф Абдуллазаде, Гусейн Кюрдоглу, Ильяс Тапдыг, Муса Ягуб, Чингиз Алиоглу, Нусрат Кесеменли, Залимхан Ягуб, Рамиз Ровшан и др. Творчество Мирзы Ибрагимова оставило яркий след в азербайджанской советской литературе. В своих драматических произведениях Ибрагимов показал себя мастером острых жизненных конфликтов, ярких, реалистических характеров, живого диалога. Написанные на основе лучших традиций национальной драматургии, его пьесы имели большое значение для развития азербайджанской советской литературы. Ярчайшими его произведениями являются драмы «Хаят», повествующая о социалистическом преобразовании деревни, и «Мадрид», рассказывающая о героической борьбе испанского народа против фашизма, а также пьеса «Махаббет» (пост. 1942) - о труде народа в тылу в годы Великой Отечественной войны, роман-эпопея «Пэр-ванэ», посвящённая жизни и революционной деятельности Наримана Нариманова и другие. В цикле «Южных рассказов», в романе «Наступит день» отразил эпизоды национально-освободительного движения в Иране.

Активно стали развиваться и другие литературные жанры. Основоположником детективного жанра в азербайджанской литературе стал Джамшид Амиров. На рубеже конца XX века известноть получает поэт Бахтияр Вагабзаде, написавший более 70 стихотворных сборников и 20 поэм. Одна из его поэм - «Гюлистан» была посвящена азербайджанскому народу, разделённому между Россией и Ираном и его стремлению к объединению.

Литература Иранского Азербайджана

Пришедшая на смену Каджарам династия Пехлеви, запретили использование азербайджанского языка в образовании, прессе и делопроизводстве. Однако, помимо персидского, многие азербайджанцы продолжали писать произведения на своём родном языке. Среди таковых были поэт Мухаммад Хусейн Шахрияр, писатели Самед Бехранги, Бехзад Бехзади и другие. Под сильным влиянием поэта Сабира в начале XX века творил Мирза Али Моджуз, писавший сатирические стихи, в каждом из которых рассматривались социальные проблемы. Основными темами его творчества были бесправие народа («Родина», «Что ни день» и др.), его борьба против притеснителей, положение закрепощённой женщины («Несчастные девушки» и др.); он также воспевал В.И. Ленина («Ленин») и Октябрьскую революцию («Революция грянет», «Наконец» и др.).

Оккупация Ирана в 1941 году советско-британскими войсками и создание государственного образования в Южном Азербайджана привело к росту стремления к объединению разделённых советско-иранской границей азербайджанцев, а также возрождению литературного азербайджанского языка, но в 1946 году автономное правительство Азербайджана пало и Иран восстановил контроль над регионом. За этот короткий период под влиянием Советского Азербайджана творили такие авторы как Али Туде, Балаш Азероглу, Медина Гюльгюн, Хёкюма Биллури и политический публицист Ферейдун Ибрагими. Многие старые писатели тоже стали активны, среди которых поэт-сатирик Ибрагим Дакер, Али Фитрат, поэт и педагог Мир Махди Этимад и ашуг Хусейн Джаван.Особо следует отметить талантливого поэта,творчество которого одинаково знакомо ценителям литературы и на Юге, и на Севере, — человека трагической судьбы, несгибаемого борца Мохаммада Бирия.

После 1946 года чувство близости двух частей Азербайджана дало жизнь новому литературному течению, получившему известность как “литература тоски”, дух которого в большей степени выразился в поэзии, равно как и стандартную символику этого течения, хорошо передают следующие строки:

Аракс, наполняющий нас печалью,

Течёт и разрезает пространство подобно молнии.

Да, Аракс разделяет народ,

Но земля под ним — одна.

Творчество Шахрияра, который писал на двух языках, широко ценится в обоих странах. Он посвятил свои произведения таким темам как проблема азербайджанского языка и обучение на нём в школах, разделению азербайджанского народа на два государства, а также национал-освободительному движению в Южном Азербайджане в 1945-1947 гг. Огромную славу ему принёс написанный им роман «Хейдар-Баба». Детский писатель Самед Бехранги обогатил азербайджанскую литературу, переведя на азербайджанский язык поэмы таких персидских поэтов как Ахмада Шамлу, Форуг Фаррохзад и Мехди Ахаван-Салес.

Независимый Азербайджан

Из писателей современного Азербайджана, наибольшую известность получили кинодраматург Рустам Ибрагимбеков и автор детективных романов Чингиз Абдуллаев, писавших исключительно на русском.

Поэзия представлена известными поэтами Нариман Гасанзаде, Халил Рза, Сабир Новруз, Вагиф Самедоглы, Нусрат Кесеменли, Рамиз Ровшан, Гамлет Исаханлы, Залимхан Ягуб и др. Среди современных азербайджанских драматургов можно назвать Ф. Годжа, Эльчина, К.  Абдуллу, А. Масуда, Г. Мираламова, Э. Гусейнбейли, А. Рагимова, Р. Акбера, А. Амирли и др.

Рамки новой азербайджанской прозы расширяют и элементы детектива, фантастики, антиутопии, тюркской мифологии, восточного сюрреализма. Из писателей, работающих в этом жанре можно назвать таких писателей, как Анар, М. Сулейманлы, Н. Расулзаде, Р. Рахманоглу. Новый азербайджанский реализм начал набирать силу, когда молодые прозаики начали всё чаще обращаться к национальной истории и этнической памяти. В этом плане стоит отметить историко-синтетический роман «Тринадцатый апостол, или Сто сорок первый Дон Жуан» Эльчина Гусейнбейли и исторические романы «Шах-Аббас» и «Надир шах» Юнуса Огуза.

Карабахская война оставила свой опечаток в современной азербайджанской литературе: такие писатели как Г. Анаргызы, М. Сулейманлы, А. Рагимов, С. Ахмедлы, В. Бабанлы, К. Незирли, А. Кулиев, А. Аббас, М. Бекирли обратились к темам судьбы беженцев, тоске о потерянной Шуше, Ходжалинской резне, жестокости войны и.т.п.

Осмыслению армяно-азербайджанского конфликта посвящён и роман-реквием Акрама Айлисли «Каменные сны», впервые опубликованный в русском переводе в конце 2012 года. Роман, описывающий трагедию армянского населения Азербайджана глазами бакинского интеллигента, вызвал в стране бурю негодования, а его автор был лишён звания «Народный писатель Азербайджана».

Для поддержки молодых писателей в 2009 году издательством «Али и Нино» была учреждена Национальная книжная премия Азербайджана, которая ежегодно отслеживает новинки литературы, и вручает премии наиболее удачным образцам литературы, произведениям, выпущенным за прошедший год. В жюри премии входят известные азербайджанские писатели, деятели культуры.

Государственная поддержка

После обретения Азербайджаном государственной независимости, культура, в том числе и азербайджанская литература нуждались в государственной поддержке. Осуществляемые в этой связи широкомасштабные мероприятия одновременно являются серьёзной гарантией развития и достижения новых успехов азербайджанской литературы и науки литературоведения.

По личной инициативе и под непосредственным руководством Гейдара Алиева были широко отмечены предполагаемое 1300-летие тюркского эпоса «Китаби Деде Горгуд», 500-летие поэта Мухаммеда Физули.

Огромное значение в оживлении литературного процесса, приходе новых талантливых авторов в мир творчества имело специальное постановление азербайджанского правительства о регулярном финансировании из государственного бюджета страны таких литературных органов, как журналы «Азербайджан», «Литературный Азербайджан», «Улдуз», «Гобустан» и газета «Эдебийят газети» (Литературная газета).

В соответствии с распоряжениями Президента Азербайджанской Республики от 12 января 2004 года «Об осуществлении массовых изданий на азербайджанском языке латинской графикой» и от 27 декабря 2004 года «Об утверждении перечня произведений, подлежащих изданию на азербайджанском языке латинской графикой в 2005-2006 годах» были изданы массовым тиражом и переданы в дар всей библиотечной сети страны произведения выдающихся представителей азербайджанской и мировой литературы. По обоим распоряжениям книги из цикла азербайджанской и мировой литературы, а также словарей и энциклопедий общим тиражом более 9 миллионов экземпляров уже отправлены в библиотеки и переданы в распоряжение читателей.

Запись навигация

5 комментарии на “Азербайджанская литература ”

Обсуждение закрыто.

Азербайджанский язык относится к огузской подгруппе тюркских языков. Этот язык появился в регионе в XI-XII веках с приходом тюркоязычных племён из Средней Азии и постепенно развился до его нынешней формы. Согласно БСЭ («Большой советской энциклопедии»), литературный азербайджанский язык начал складываться с XI века. Однако некоторые исследователи отмечают, что литературный язык начал формироваться примерно с XIII века, а письменная литература Азербайджана возникла в XIV-XV веках.

Письменным эпическим памятником огузских племён, позднее вошедших в состав азербайджанского народа является героический эпос Деде Коркуд, который возник в Средней Азии, но окончательно сформировался на территории Азербайджана. Общепринятый текст слагавшегося с IX века эпоса был составлен только в XV веке.

В ХII веке в азербайджанской литературе, которая развивалась под сильным влиянием литератур Ближнего и Среднего Востока, а также мировой литературы, формирование поэтической школы в целом завершилось, и на поэтическом поприще засверкали имена таких корифеев, как Хагани, Ширвани, Низами Гянджеви.

В XII веке, в атмосфере придворного творчества, в пору меценатства правителей государств Ширваншахов и Атабеков заявили о себе поэты Абул-ула Гянджеви (1096-1159), Мехсети Гянджеви (1089-1183), Хагани Ширвани (1126-1199), Фелеки Ширвани (1126-1160), Муджараддин Бейлагани (?-1190 г.г.), Иззаддин Ширвани (?-?), произведения которых не утратили художественно-эстетическую значимость в наши дни.

Известная поэтесса XII века Мехсети Гянджеви, жизнь которой была полна легенд и слухов, прославилась как одна из искусных мастериц в сочинении рубаи, и в этом жанре на равных с Омаром Хайямом.

Низами Гянджеви своей бессмертной «Пятерицей » — пятью поэмами: «Сокровищница тайн «, «Хосров и Ширин «, «Лейли и Меджнун «, «Семь красавиц «, «Искендернаме » — внес в мировую литературу новый поэтический голос, новый дух. Одна из причин, обеспечивших бессмертие творчества Низами заключается в том, что он умел ставить общественные проблемы и указывать пути их решения.

Величие творчества Низами, одухотворенность идеалов и в последующие века дали сильный импульс азербайджанской литературе, и определенные гениальным поэтом гуманистические и демократические принципы способствовали распространению гуманистических мотивов в литературе не только Азербайджана, но и Ближнего и Среднего Востока, а также ряда стран Запада.

Литература XIV - XVIII веков

Литература на тюрко-азербайджанском языке (название азербайджанский язык тогда ещё не использовалось) формировалась в XIV-XV веках. Первым поэтом, от которого дошли стихи на тюркском языке, был Гасаноглы Иззеддин , живший в Хорасане на рубеже XIII-XIV вв.. От него дошли две газели, одна на тюркском и одна на персидском языках. Гасаноглы Иззеддин считается основоположником литературы азербайджанских тюрков.

Выдающуюся роль в развитии азербайджанской поэзии сыграл живший в XIV-XV веках Имадеддин Насими , который принял мученическую смерть в сирийском городе Алеппо.

Среди авторов, живших в тот же период на территории Азербайджана, следует также отметить основателя династии Сефевидов шаха Исмаила I, писавшего под поэтическим псевдонимом Хатаи, автора поэмы «Дахнаме» («Десять писем»). При его дворе жил называемый «царем поэтов» Хабиби.

В то же время в Ираке жил и творил выдающийся азербайджанский поэт Физули, одинаково изящно писавший на азербайджанском, персидском и арабском языках.

В XVII-XVIII веках в Иранском Азербайджане пишут Саиб Тебризи, Говси Тебризи, Мухаммед Амани, Тарзи Афшар и Тасир Тебризи . От поэта Месихи дошла поэма «Варга и Гюльша», которая является одной из лучших романических поэм в средневековой поэзии, созданных на азербайджанском языке.

В XVIII веке пишут поэты Ширванской школы - Шакир, Нишат, Махджур и Ага Масих . В этот период усиливается воздействие на литературу устной народной словесности, ашугской поэзии. Письменная поэзия обогащается мотивами народного творчества, а поэтический язык заметно очищается от канонических норм и клише.

Основоположником реализма в литературе Азербайджана стал поэт и везирь при дворе карабахского хана Молла Панах Вагиф . Главной темой его поэзии являлась любовь и душевная красота человека. Творчество Вагифа оказало заметное влияние на народную стихтворную форму - гошма, которая широко стала применяться в письменной поэзии. Другой поэт, Молла Вели Видади , являвшийся близким другом Вагифа, воспевал в своих работах честность, смелость, силу мудрости и разума, критиковал междоусобные войны и феодальные жестокости. Его пессимистические настроения нашли отражение в таких стихотворениях как «Журавли», «Послания поэту Вагифу», «Поплачешь».

Творчество Вагифа и Видади стали вершиной поэзии XVIII века в азербайджанской литературе. В азербайджанских стихах Саят-Нова применяет художественные приёмы и находки ашугской поэзии. Большая часть его песен написаны по-азербайджански. По общим данным Саят-Нова написал около 120-ти стихов на азербайджанском.

В XVIII веке завершается процесс формирования самостоятельного азербайджанского языка.

В XIX веке также творят Молла Панах Вагиф, Мир Мохсун Навваб, Мешади Эюб Баки, Хуршуд Бану Натаван, Сары Ашыг, Гурбани, Леле, Ашыг Сафи Валех, Ашуг Самед - учитель Валеха, Ашыг Мухаммед (отец Валеха), Аббас Туфарганлы, Мискин Абдал, Ашыг Пери, Гасымбек Закир и др.

Литература XIX века

В XIX веке территория Азербайджана вошла в состав Российской империи, что оторвало местное население от персидской традиции и приобщило его к русско-европейской.

В этот период творят Гасым-бек Закир, Сеид Абульгасым Небати, Сеид Азим Ширвани, Хуршидбану Натаван, Аббасгулу Ага Бакиханов, Мирза Шафи Вазех, Исмаил-бек Гуткашынлы, Джалил Мамедкулизаде . Автором ряда прозаических произведений являлся Султан Меджид Ганизаде. Ему принадлежат публицистический рассказ «Гордость учителей», повесь «Ожерелье невест», рассказы «Диван Аллаха», «Гурбан байрамы» и другие.

В середине века возникает новый жанр в азербайджанской литературе - драматургия, основоположником которой стал Мирза Фатали Ахундов . В период с 1850 по 1857 годы им создаются шесть комедий и одна повесть, в которых нашла реалистическое отражение жизнь Азербайджана первый половины XIXвека. Ахундов становится также зачинателем литературной критики.

Другой драматург - Наджаф-бек Везиров в 1896 году создал первую азербайджанскую трагедию «Горе Фахреддина». В Иранском Азербайджане творят поэт Сеид Абдульгасем Набати и поэтесса Хейран-ханум, писавшие как на азербайджанском, так и на персидском языках.

В конце XIX века начинают свою литературную деятельность Джалил Мамедкулизаде и Нариман Нариманов. Нариманов организовал первую в Азербайджане народную библиотеку-читальню, создал ряд художественных произведений, в том числе первую в истории азербайджанской литературы историческую трагедию «Надир-шах».

Джалилом Мамедкулизаде в этот период были созданы пьесы «Мертвецы» (1909), «Книга моей матери» (1918), рассказы «Почтовый ящик» (1903), «Уста Зейнал» (1906), «Конституция в Иране» (1906), «Курбанали-бек» (1907), ставшие классикой азербайджанского критического реализма.

В начале века начинают своё творчество Мухаммед Хади , ставший основателем прогрессивного романтизма в азербайджанской литературе, а также Гусейн Джавид и Аббас Сиххат . Большим культурным событием стало издание книги Аббас Сиххата «Западное солнце» (1912), состоявшая из двух частей, в которую он включил переведённые им произведения более двадцати русских поэтов. В своих произведениях Сиххат и Абдулла Шаиг выдвигали на передний план проблемы просвещения, образования, воспитания и нравственности.

Поэт Мирза Алекпер Сабир заложил на Востоке основы поэтической школы - Сабировской литературной школы. Яркими представителями этой школы являлись такие поэты, как Мирза Али Моджуз, Назми, Алигулу Гамкюсар, Б. Аббасзаде.

На рубеже 1910-х-1920-х гг. в Азербайджане творили авторы Джафар Джаббарлы, Ахмед Джавад, Уммигюльсум, которые воспевали государственную независимость Азербайджана, обретённую в 1918 году. К этому времени относится и творчество Сакины Ахундзаде, ставшей первой женщиной-драматургом в азербайджанской литературе. Огромное значение для азербайджанской литературы имели драматургические произведения Наримана Нариманова. Главные произведения Нариманова: «Бахадур и Сона», «Пир», «Надир-шах» и «Шамдан-бек». Автором ряда драматургических произведений был и крупный педагог Рашид-бек Эфендиев.

Литература Советского Азербайджана

Установление Советской власти в Азербайджане ознаменовалось расстрелом в Гянджинской тюрьме одного из крупнейших азербайджанских просветителей - директора Казахской учительской семинарии, автора брошюры «Литература азербайджанских татар» (Тифлис, 1903) Фиридун-бека Кочарлинского . Впоследствии жертвами репрессий пали основоположник прогрессивного романтизма в азербайджанской литературе и драматург Гусейн Джавид, поэт Микаил Мушфиг, прозаик и литературный критик Сеид Гусейн, поэт и автор гимна Азербайджана Ахмед Джавад, писатель и учёный Юсиф Везир Чеменземинли и многие другие представители азербайджанской интеллигенции.

Гусейн Джавид - один из значительных представителей азербайджанского романтизма. Ярчайшими произведениями Гусейна Джавида являются стихотворные трагедии «Мать», «Шейх Санан» и «Демон», пьесы «Пророк» (1922), «Хромой Тимур» (1925), «Князь» (1929), «Сеявуш» (1933), «Хаййам» (1935) и др.

Лаконичный и сдержанный стиль другого поэта - Самеда Вургуна оказал влияние на формирование современного стиля и языка азербайджанской поэзии, способствовал очищению её от архаизмов. Им были созданы героико-романтическая драма в стихах «Вагиф» (1937), историческая драма в стихах «Ханлар» (1939), любовно-героическая драма в стихах «Фархад и Ширин» (1941), а также множество других произведений. В этот же период работали поэты Осман Сарывелли, Расул Рза, исторический романист Мамед Саид Ордубади, драматурги Сулейман Сани Ахундов, Мирза Ибрагимова, Самед Вургун, Сабит Рахман, Энвер Мамедханлы, Ильяс Эфендиев, Шихали Гурбанов. Поэты Балаш Азероглу, Медина Гюльгюн, Сохраб Тахир и Окума Биллури, эмигрировавшие из Иранского Азербайджана в Северный Азербайджан, своим творчеством также обогатили азербайджанскую литературу.

Творчество Мирзы Ибрагимова оставило яркий след в азербайджанской советской литературе. В своих драматических произведениях Ибрагимов показал себя мастером острых жизненных конфликтов, ярких, реалистических характеров, живого диалога. Написанные на основе лучших традиций национальной драматургии, его пьесы имели большое значение для развития азербайджанской советской литературы. Ярчайшими его произведениями являются драмы «Хаят», повествующая о социалистическом преобразовании деревни, и «Мадрид», рассказывающая о героической борьбе испанского народа против фашизма, а также пьеса «Махаббет» (пост. 1942) - о труде народа в тылу в годы Великой Отечественной войны, роман-эпопея «Пэр-ванэ», посвящённая жизни и революционной деятельности Наримана Нариманова и другие. В цикле «Южных рассказов», в романе «Наступит день» отразил национально-освободительного движения в Иране.

Активно стали развиваться и другие литературные жанры. Основоположником детективного жанра в азербайджанской литературе стал Джамшид Амиров . На рубеже конца XX века известноть получает поэт Бахтияр Вагабзаде, написавший более 70 стихотворных сборников и 20 поэм. Одна из его поэм - «Гюлистан» была посвящена азербайджанскому народу, разделённому между Россией и Ираном и его стремлению к объединению.

Независимый Азербайджан

Из писателей современного Азербайджана, наибольшую известность получили кинодраматург Рустам Ибрагимбеков и автор детективных романов Чингиз Абдуллаев. Поэзия представлена известными поэтами Нариман Гасанзаде, Халил Рза, Сабир Новруз, Вагиф Самедоглы, Нусрат Кесеменли, Рамиз Ровшан, Гамлет Исаханлы, Залимхан Ягуб и др. Карабахская война оставила свой опечаток в современной азербайджанской литературе: такие писатели как Гюнель Анаргызы обратились к темам судьбы беженцев, тоске о потерянной Шуше и жестокости войны.

Среди современных писателей Азербайджана особую популярность снискал бывший журналист Эльчин Сафарли. Автор пишет на русском языке, рассказывая о восточной культуре, быте и традициях понятным для россиян языком. Славу «второго Орхана Памука» Сафарли снискал сразу после выхода своей первой книги - «Сладкая соль Босфора».

В 2004-ом году Президент Азербайджанской Республики Ильхам Алиев издал распоряжение о переиздании лучших образцов азербайджанской литературы массовым тиражом на латинской графике и создании Азербайджанской Национальной Энциклопедии. Осуществляемые в этой связи широкомасштабные мероприятия одновременно являются серьезной гарантией развития и достижения новых успехов азербайджанской литературы и науки литературоведения.

Азербайджанский, советский и российский писатель, литературовед, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель искусств Азербайджана, профессор филологического факультета МГУ Чингиз Гусейнов на страницах проекта Культура.аз поделился воспоминаниями о трагической судьбе вдове армянского писателя Егише Чаренца Изабелле Мовсесовне.

Представляем текст с некоторыми сокращениями.

При жизни Сталина, в 1947-м, один из «вождей», Микоян, осмелился назвать репрессированного великого армянского поэта Егише Чаренца, армянского, т.с., Маяковского, в речи при баллотировке в депутаты Верховного Совета СССР, как всегда, от Армении. Это было сигналом, и уже в январе 1949 г. в Армении начали заниматься архивно-следственным делом Чаренца, да видно пассивно, и Микоян вторично высказался о поэте после смерти Сталина, но до ХХ съезда — в марте 1954 г., «Бывшее руководство республики неправильно отнеслось и к наследию талантливого армянского поэта Е. Чаренца, посвятившего свое творчество воспеванию революционной деятельности масс и основоположнику нашей партии и государства великому Ленину (аплодисменты)».

Но мои заметки — прежде всего, о вдове Егише Чаренца Изабелле Мовсесовне (в девичестве — Ниязова), чьими делами, так сложились обстоятельства, мне пришлось некогда (свыше сорока лет назад) вплотную заниматься, и кому, как не мне, рассказать о ней, никто ведь не поведает (эту историю в добрые давние времена я рассказывал многим – и Норе Адамян, и Геворку Эмину, ещё недавно были живые свидетели — назову Сильву Капутикян и редактора моего «Магомед, Мамед, Мамиш» в «Дружбе народов» Татьяну Смолянскую).

Чингиз Гусейнов

Итак, год 1967. В СССР отмечается семидесятилетие со дня рождения Чаренца, все уехали в Ереван на юбилейные торжества и со дня на день прибудут в Москву, где продолжится чествование. И вдруг в Союз писателей СССР, где я тогда работал консультантом по азербайджанской литературе, подходит почтенная женщина:

— Скажите, к кому могу обратиться о пенсии? Я жена Чаренца…

— А разве юбилей в республике уже закончился? – спросил я, решив, что она первая приехала с торжеств.

— Я не была приглашена на юбилей.

Вот новость: чтобы вдова — и не приглашена?

— А вы действительно вдова Чаренца?

И тут она расплакалась… А потом рассказала о себе: что родом из знаменитого азербайджанского города Шемаха и подошла ко мне потому, что прочла мою азербайджанскую фамилию на двери; что ей было 18 лет, когда поехала в Ереван к родной тете, и там в доме у родных увидела Чаренца, который был дружен с ее дядей, влюбилась, и Чаренц тоже полюбил её, но дядя, чуть ли не ровесник поэта, негодовал, когда та согласилась выйти замуж: «Вдовец! Старше тебя на пятнадцать лет! Ни дому, ни пристанища!..» А у Чаренца действительно недавно умерла горячо любимая жена, и он покинул дом, не в силах сладить с горем, переселился жить в гостиницу. Короче, они поженились, Чаренц получил комнату, и вскоре молодая жена родила ему, не имевшему в первом браке детей, двух дочерей, Арпеник (это имя первой его жены) и Анаит, с интервалом в два года — в 1932 и 1934.

И вот однажды летним июльским днём 1937 г. за Чаренцом пришли. «Арест?! Ну что вы: просто надо кое-что уточнить, — лгали непрошенные визитёры, — ничего с собой брать не надо, Вы скоро вернетесь». И Чаренц в одной летней рубашке и соломенной шляпе ушел из дому. Не верилось, что навсегда. Она зачастила в тюрьму с передачами мужу, надеясь на чудо, и договорилась с подругой, чтобы та «на всякий случай» держала у себя дома сундучок с рукописями Чаренца. «Здесь мои стихи! — часто говорил Чаренц жене. — Очень важные рукописи!».

Вскоре вызывают её саму, и она, надеясь, что вернется, оставляет маленьких дочерей на попечение родных и приходит в мрачное здание армянского НКВД и видит тут жён других арестованных писателей. Им говорят официально: «Ваши мужья — враги народа! Предлагаем вам оформить с ними развод, и лишь ту, которая согласится отречься от мужа, мы освободим…». Забелла (так звали её, но Чаренц называл «Изабеллой») неотрез отказалась, даже спорить стала, защищая мужа… И жён, которые согласились развестись с арестованными мужьями (у меня записаны их имена, но пусть это останется в моём архиве), отпустили по домам, а её как пособницу врага народа тут же подвергли аресту, не дав разрешения даже заглянуть домой. «Дети? Мы воспитаем их по-своему, ваших детей!».

Изабелла Чаренц

Посадили в тюремный вагон, поезд через Баку (тут случайно узнала, что муж умер в тюрьме) увёз её, осуждённую на пятилетнюю ссылку, в Казахстан на поистине каторжные работы по прокладке железной дороги.

Потом война, голод, и в 1942-м ссылку продлевают на неопредённое время… И вдруг после войны, в 1947-м она слышит — спустя десять лет — в устах самого Микояна имя Чаренца! И, окрыленная, находит в себе мужество поехать в Ереван. И — прямо к родным. Девочка 12-ти лет… — это же её двухлетняя дочь, которую она оставила им!.. «Пойди, погуляй!» — строго сказали девочке, а потом тётя объяснила нежданной гостье, племяннице своей, что ей здесь нечего делать, она числится, как о том сказано дочерям, умершей, а старшая отдана в детдом. В доме у тёти — её ковры, её посуда, серебряная ваза… Кинулась у подруге: как с сундучком? Сундучок цел, а рукописи подруга выкинула, сожгла, нет их! У неё — муж, и он наказал ей избавиться от содержимого сундучка!.. А тут стали являться соседи, потом из домкома: что за новый жилец здесь объявился? Без прописки живёт! И её всем миром вытурили из Еревана, она вернулась к себе.

Ещё десять лет прошло, наступил 1957 год: новые времена, оттепель, вся страна отмечает 60-летие Чаренца, и она пишет заявление в МВД Армении, объясняя, кто она и что пострадала из-за мужа, чей юбилей так широко отмечается, просит разрешить ей вернуться в Ереван, предоставить ей жильё в городе, «где она провела счастливые годы с мужем Чаренцом, и стихи, мне посвященные, вы печатаете, на большее я не претендую».

В ответ — отписка Ереванского Горсовета: «… вернуться в г. Ереван можете, но Горсовет предоставить квартиру Вам не может».

Она пишет Председателю Верховного Совета СССР — письмо пересылается в Армению. И снова — отписка, на сей раз казуистическая: «… жилая площадь предоставляется гражданам, постоянно проживающим в г. Ереване более 5 лет и состоящим на учёте. Реабилитированные граждане должны найти себе место прописки и стать на учёт, и в порядке очерёдности…» итд.

В Секретариате СП СССР недоумевают, что вдову Чаренца не пригласили на юбилей: мне велено срочно позвонить в Ереван, в Союз писателей Армении. Там, услыхав про вдову Чаренца, «да, знаем её!», говорят мне, и про дочерей — что «они участвуют в торжествах как наследницы», и тут же: «Так называемую вдову не знаем и знать не желаем! Она предала мужа!..» А «предательство» вот в чём: в 1946 г., на девятом году ссылки, она оказалась — от тяжкого изнурительного труда — на краю гибели, и её спас башкир-ветеринар, который влюбился в неё, вызволил из барака и привёз к себе домой, женился, несмотря на протесты родителей, что сын «женится на вдове врага народа, да ещё иноверке» (брак этот вскоре распался, и она с сыном уехала в Киргизию, где и жила).

Короче, я помог ей составить заявление в Секретариат СП СССР: «…горько и обидно за то, что я несправедливо предана забвению и заживо схоронена теми, кто, отмечая юбилей Чаренца, не счёл нужным вспомнить обо мне. Я хочу вернуться на родину в город Ереван, где я жила как жена Чаренца и откуда меня, опять-таки как жену Чаренца, сослали, исковеркав мою жизнь, отняв детей, кров, молодость, здоровье. Прошу Вас ходатайствовать о моей реабилитации и помочь мне решить вопрос о пенсии, — мне уже 58 лет. Кроме того убедительно прошу помочь мне вернуться в г. Ереван — родину Чаренца и мою».

Возмущённый поведением ереванцев, я решил, что приложу все силы, использую все свои чиновничьи возможности, чтобы её приезд в Москву был оформлен как командировка: она останется в Москве! она получит пособие из Литфонда! устроится жить в гостинице и примет участие в качестве вдовы на юбилейном вечере Чаренца!.. Плюс я попрошу докладчика, известного армянского поэта Геворка Эмина включить о ней несколько фраз в свой доклад, тем более что она рассказывала, как он, молодой начинающий поэт, часто приходил к Чаренцу, и она, как хозяйка дома, тепло его принимала, одаривала бедного юношу то плащом Чаренца, то его рубашками, — не может Геворк Эмин это забыть и не быть благодарным ей!.. Что организую ей встречу с родными дочерьми, которые являются наследницами Чаренца, — не может быть, чтобы дочери отвернулись от родной матери!.. Но пусть она, советую ей, не навязывается землякам, сядет в последнем ряду партера, пусть они сами пригласят её в президиум, а что это произойдёт — я был уверен. Ещё советовал ей, зная психологию чиновного люда: «Вас будут звать в Ереван, Вы благодарите их и не соглашайтесь сразу ехать! Вам надо сначала побывать у себя, оформить все свои дела и с чистым паспортом на фамилию Чаренц вернуться в Ереван!..».

Так и случилось, как я предполагал: Геворк Эмин проявил истинное благородство, включил в свой доклад большой абзац о ней, была организована встреча её с дочерьми, они обнялись, прослезились… И вот Изабелла Мовсесовна сидит в Президиуме, ей аплодирует зал, её знакомят с Микояном, и тот поручает Председателю Президиума Верховного Совета Армении помочь ей вернуться на родину, получить квартиру. Естественно, я доволен, хоть и ощущаю неприязнь кое-кого из армянских деятелей как к ней, так и ко мне: недовольны, что именно «азербайджанец» принял деятельное участие в судьбе их «изменницы», а я им толковал до хрипоты: «Вам было бы легче, если б она умерла? и мёртвую б вы почитали? все последние годы Чаренц провёл с нею, Изабеллой Мовсесовной, любимицей его и матерью его дочерей! столько всего она может рассказать о Чаренца!..» Рассказал им, как она поведала мне: Чаренц однажды так живо рассказывал о Лермонтове, что ей показалось, что он только что виделся с ним, и они долго говорили. Поведал об аналогичной судьбе великого нашего азербайджанского поэта Мюшфика, который был репрессирован и погиб, — вдова его вышла замуж, и, несмотря на это, в Азербайджане она все годы оставалась почитаемой, даже издали её книгу воспоминаний «Мои дни с Мюшфиком»…

…В конце того же года, декабрьской зимой 1967-го Изабелла Мовсесовна приехала в Москву из Киргизии, где жила, и – снова ко мне. Показывает чистый свой паспорт с восстановленной фамилией «Чаренц».

Что ж, всё отлично, и она может ехать в Ереван, где её ждут и обещана квартира, пенсия… И вдруг она мне с болью, что была в армянском постпредстве и снова её оскорбили, обозвали «изменницей», «предательницей»: «Помогите, — слёзно умоляет меня, — встретиться с Микояном!».

Но как? Встреча эта кажется мне несбыточной, кто нас примет, как это организовать? как выйти на связь с Микояном? К тому же всё, что надо, уже сделано. Я колеблюсь: и хочется мне, используя повод, увидеться с самим Микояном, но и зацепки никакой нет. А с другой стороны, не желаю разубеждать её в том, что мне что-то не под силу, ведь она считает меня чуть ли не волшебником — мне все подвластно, коль скоро сумел переломить её судьбу!.. И, видя мою нерешительность, Изабелла Мовсесовна вдруг расплакалась. А потом, успокившись, ошарашила меня новой печальной страницей в истории своей жизни: да, она благодарна мне, она счастлива, что уладилось с Чаренцом и, как его вдова, едет в Ереван, но… она несчастнейший на земле человек, есть у неё боли сегодняшнего дня, и они не дают ей покоя: любимый её сын от бывшего мужа Сиразеева арестован! как же она уедет в Ереван, бросив сына в киргизской тюрьме? нет, он ни в чём не виноват! и только Микоян может ей помочь, никто более!

Тут она выкладывает передо мной массу судебных бумаг, я копаюсь в них и узнаю, что сын арестован по обвинению в… коллективном изнасиловании! правда, судя по приговору, вина его — по сравнению с насильниками — не столь значительная, он стоял, как говорится, на стрёме, и потому ему, единственному, определили самый малый срок… И вот мне предстоит, ознакомившись с обилием бумаг — материалами судебного дела, идти с нею к Микояну (он был тогда освобождён от должности Председателя Президиума Верховного Совета СССР, но ему сохранили кабинет в Кремле с помощником и секретарем).

Звоню по вертушке, предоставленной мне в Секретариате СП СССР, и прошу помощника связать меня с Микояном (разумеется, я умолчал о судебных делах — речь, де, о Чаренце и его вдове), называю фамилию… — короче, Микоян «рад слышать азербайджанца!», но что за дело к нему у вдовы Чаренца — отлично помнит её имя и отчество — ведь все вопросы у неё разрешены, он в курсе дела, её ждут, выделена квартира, ей определена пенсия итд… Но я настаиваю, прошу, и Микоян сдаётся и, тут же переключая на помощника, говорит: «Ладно, вам назначат день встречи».

И вот настал день, среда 3 января 1968 г. (в дневнике моём отмечено: «слякоть, t плюсовая»), к 16-ти подходим к Спасским воротам Кремля, уже темнеет, и в Бюро пропусков выясняется, что в «чистом» её паспорте нет прописки, а человек без прописки — никто, он бесправен; я долго и нудно объясняю, что и как, тычу в фамилию, «Чаренц», говоря им, «армянский Маяковский!», короче, связываюсь с помощником Микояна, и нас пропускают; и в самом Кремле – новые дежурные, новая проверка документов, те же доводы и объяснения, в третий раз документы проверяются уже на этаже, не помню, каком, и мы – в приёмной, где чинно, тихо, молча сидят люди, ждущие аудиенции.

Пришёл наш черед и, впуская нас, помощник предупреждает, чтобы не задерживались у Микояна. Вот он, живой, быстрый, приветливый, «бодр, — пишу у себя в дневнике, — с хорошим цветом лица… Ожидал увидеть склеротическое существо, рухлядь, а увидел энергичного». Велеречивый, точно соскучился по собеседнику, Микоян, забыв о Чаренце и вдове, мол, «здесь говорить не о чем, всё ясно, есть договорённости», рассказывает мне про Карабах, где «мирно живут азербайджанцы и армяне», вполне в духе идеологии тех лет говорит (о чём – в дневниковых моих записях) «о чувстве национальной гордости, которое надо уважать, и чувстве национальной кичливости, с которым надо решительно бороться, пресекать»; я, хоть и понимаю, что времени в обрез, говорю, что «нацпроблемы в стране усложнились и затруднены», а он мне: «Я смотрю на эти трудности без трагизма, оптимистически»; вспоминает Баку, юношеские годы, Бакинскую Коммуну (тогда печатали его воспоминания в «Юности», «очень хочет услышать мое мнение, — записано в дневнике, — рад, что читаются с интересом»), о фильме «26 Бакинских комиссаров»: «неровен, не передает всей сложности эпохи». И рассказывает, в частности, о том, как был отвергнут его «единственно правильный революционный план спасения комиссаров» (я воспроизвёл впоследствии в романе «Доктор N». А дело было так: Микоян договаривается с сородичем – ответственным работником Диктатуры Центрокаспия Валунцем вызволить арестованных комиссаров из тюрьмы, втискивает их с помощью вооружённых солдат Татевоса Амирова, родного брата Арсена Амиряна, в битком набитый беженцами пароход «Туркмен», который берёт курс не в Астрахань, а в Красноводск. «Надо заставить, чтоб повернули на Астрахань!» – предлагает Микоян. «Но как?» (это Джапаридзе). «А вот так! У нас вооруженный отряд! Выбросить в море всех, кто будет противиться нам! Пригрозить капитану расстрелом!» Кто-то сказал про «гуманизм». «К черту гуманность!» — выпалил Микоян. «Как это выбросить в море?! – возмутился Дждапаридзе. — Ты зверь, что ли?» (это зафиксировано в воспоминаниях А. Микояна).

… Он рассказывает, а я жду, не знаю, как остановить поток его коммунистической речи и приступить к основной теме – судьбе арестованного сына вдовы, это к тому же не имеет никакого отношения к Чаренцу. «Всё хорошо, — говорю я, прерывая Микояна, — но дело в том, что…», и вкратце излагаю ему «дело сына», и он вдруг как человек с наиразвитейшим нюхом, обладающий феноменальным даром чутко реагировать на малейшие нюансы (ещё бы: такой опыт, « между струй!», «От Ильича Ленина до Ильича Брежнева…»!), не дав мне завершить речь, улавливает с полуслова мою мысль и подсказывает поистине удивительный и очень простой ход спасения: он поговорит с Председателем Президиума Верховного совета Армении Арутюняном, тот свяжется со своим коллегой Кулатовым в Киргизии, где осуждён сын, и того переведут в тюрьму по месту нового жительства матери в Армению, дабы та могла оказывать благотворное воздействие на сына, и рассмотрят потом в Армении его дело, изъяв из общего, ну а там видно будет. Ибо если в Киргизии узнают, что пересматривается целиком все дело, другие арестованные тоже зашевелятся и ничего уже сделать не удастся. Когда я напомнил Микояну, что Изабелла Мовсесовна вышла за башкира на девятом году ссылки и что семья башкира была настроена против женитьбы сына, Микоян, как я пишу в дневнике, «шутя», сказал мне: «Сами мусульмане любят жениться на немусульманке, а своих женщин выдавать за немусульманина не любят». И далее: «На прощание Микоян сказал ей несколько фраз тихо по-армянски».

На тех же страницах моего дневника зафиксирован анекдот о Микояне: «Ленину он проиграл в шахматы, со Сталиным сделал ничью, у Хрущёва выиграл, а сейчас отложил партию (с властями) без двух пешек (имеются в виду Брежнев и Косыгин)».

На следующий день, 4 января: «Была Чаренц. Командировочные. Заказали билет для поездки в Ереван. Написал для неё заявление на имя Арутюняна. Рассказал Манасяну [консультанту СП СССР по армянской литературе], который вышел на работу после отпуска, о встрече с Микояном. В глазах злость, которую я топил. У неё, оказ., ещё один сын. Но это – не имеет значения».

Счастливая, Изабелла Мовсесовна уехала в Ереван. Провожая ее, предсказываю ей, что станет центром, куда будут толпами ходить молодые писатели, чтобы услышать о Чаренце из её уст, будут интервью и беседы в газетах и журналах. Но советовал не влезать в тамошние конфликты, не реагировать на оскорбительные выпады против неё, не спорить с дочерьми о праве наследования!

…Через год — а до этого ни слуху-ни духу о ней не было — она приезжает в Москву и снова ко мне за советом-помощью: да, я был прав, о ней пишут, выступает в печати, но, увы, не смогла она удержаться и «по совету друзей» (круг сторонников, или общества Чаренца раскололось на две части: одна за дочерей, другая за восстановление прав жены-вдовы) решила доказать — этих доказательств требуют от неё власти, – что она действительно была законной женой Чаренца и осуждена как его жена, для чего требуются, в том числе, и «справки» о реабилитации как её, так и мужа.

Я связываюсь с Верховным судом СССР, где работает мой друг Исмаил Алхазов, он соединяет меня с нужными людьми, идем к ним и там выясняется, о чём должны были знать в Армении тоже, что Чаренц по суду не был репрессирован, умер в тюрьме до суда, и потому не может, не будучи осуждённым, быть реабилитрованным; то же и о ней, и пусть местные органы не морочат ей голову: в их компетенции определить её, наряду с дочерьми, наследницей Чаренца.

«Но зачем это Вам?» — говорю ей по праву человека, с кем она была, как мне казалось, откровенна. Увы, лицемерная и преступная система в стране, помноженная на искажённые национальные особенности, исковеркала судьбу этой женщины, приучила никому и ничему не верить, втянула в интриги, тем более связанные с деньгами. Кстати, улица, где некогда находилась и теперь, кажется, находится НКВД-КГБ республики, погубившая Чаренца, растоптавшие его жену, носит имя Чаренца, — может ли быть большего кощунства?

Прошли год или два, и я узнаю – мне об этом мимоходом сообщает Манасян (и не без явного удовольствия, ибо был среди тех, кто активно обвинял Изабеллу Мовсесовну в «измене»): «Умерла твоя Сиразеева!» – назвал по мужу-башкиру. Что ж, помню, подумал я тогда: организм её, привыкший десятилетиями бороться за кусок хлеба, за существование, не выдержал испытания довольством, признанием, востребованностью, и она сгорела в считанные дни, оставшись в моей памяти с постоянной, расплывшейся на всё лицо улыбкой.

… Нет, история на этом не кончилась, у неё есть, увы, эпилог. Однажды (года два прошло) приходит ко мне в Союз писателей смуглый, юркий молодой человек:

«Вы Чингиз Гусейнов?» — спрашивает.

«Да» — отвечаю.

«Я сын Изабеллы Мовсесовны, — говорит он, и я с радостью знакомлюсь с ним:

«Тот самый, который был осуждён и Вас можно поздравить с освобождением?.. Если бы Вы только знали, как Ваша мать переживала за Вас!..» Он никак не реагирует на мои слова, даже не понимает, о чём я, и продолжает, говоря точно по-заученному:

«Я был с мамой до последней минуты её жизни, и она беспрестанно называла Ваше имя. И говорила мне, что если у меня возникнут затруднения, обратиться именно к Вам за помощью».

«А у вас что, есть трудности?»

«Не то, что трудности, но одна просьба есть».

«Какая же?»

И он бойко: «Помогите мне приобрести автомашину «Волга».

Меня будто с ног до головы окатили ледяной водой. В душе смешались боль и гнев, жалость к матери и возмущение её сыном. Будто сбросили с высот поэзии на землю, измазав грязью. В оцепенении я долго молчал, а потом твёрдо сказал:

«Прошу больше ко мне не приходить! Вы не представляете, какую рану нанесли мне этой, так сказать, просьбой!»

«А что такое?! – он даже возмутился. – Не можете помочь, так и скажите, что не могу, зачем сердиться?!»

Такой неожиданный финал: что было, через что прошло и чем завершилось!.. И правда: чего возмущаться, переживать, «высоты поэзии» итд. Просьба как просьба, ничего особенного, если посмотреть сегодняшними бизнесовыми глазами.

P.S. Недавно я прочёл в научном сборнике «Нация, личность, литература» (М., ИМЛИ РАН, 2003) интересную статью А. В. Исаакяна «Егише Чаренц. Последнее стихотворение», в которой подробно говорится и об Изабелле Мовсесовне; именно через неё было передано на волю – для Аветика Исаакяна (деда автолра статьи) и посвящённое ему – последнее стихотворение Чаренца, написанное карандашом на белом носовом платке, с мечтой о «задушевном стихотворении». «… И пришли бы поколения, / Прочли бы песнь мою задушевную / На камнях кельи моей…1937. 27.1Х. Тюрьма, ночь».

В статье есть некоторые расхождения в деталях с моим рассказом со слов вдовы, на основании её бумаг и моих дневниковых записей, по-иному излагаются детали ареста Чаренца и его жены, нет ни слова о последующей её жизни в Ереване, не имеющие, впрочем, отношения к проблематике статьи, но подвигнувшие меня к написанию этих моих воспоминаний. Я подумал: из чего складывается судьба жены поэта? А её образ? Что влияет на поведение человека? И что принуждает его изменять простым человеческим принципам.

Чингиз Гусейнов

фото с Aniv.ru и Khachkar.ru

Просмотров