История создания картины пир нартов. Нартский эпос как альтернативный источник

Сказания о нартах. Осетинский эпос. Издание переработанное и дополненное. Перевод с осетинского Ю. Либединского. С вводной статьёй В. И. Абаева . М, «Советская Россия», 1978. Оглавление и скан в формате djvu »»

Нартовский эпос осетин

Смерть Сослана

В счастье и довольстве жил Сослан с дочерью Солнца прекрасной Ацырухс. Незаметно шли для них за днями дни и годы за годами. Часто ходил Сослан на охоту в поле Зилахар, которое издавна выбрали нарты как место своих состязаний и охотничьих подвигов.

Так шли его дни.

Однажды охотился там Сослан со своими двенадцатью товарищами.

Поставили они на поле Зилахар свой шатер, с утра до обеда охотились, а после охоты возвращались в шатер отдыхать. К вечеру они снова шли охотиться. Вернулись однажды к обеду и легли отдохнуть. Жарко было, все устали, только Сослана не взяла усталость. Захватил он свой лук и стрелы и пошел по одному из ущелий. К озеру привело его ущелье. И подумал Сослан: «В такую жару обязательно какой-нибудь зверь должен прийти на водопой».

Сел он на берегу озера и стал ждать. Долго сидел он так и зорко оглядывал берега озера. Вдруг смотрит — вышла из леса молодая олениха и приблизилась к воде. Прекрасное было это животное, никто не мог бы сравниться с ней в стройности и легкости движений. Утренняя звезда сверкала на ее шее. Вложил Сослан стрелу и только хотел спустить ее, как девушкой обернулась молодая олениха и сказала ему:

— Во здравии пребывай, Сослан.

— Пусть полное счастье будет долей твоей, добрая девушка, — ответил ей Сослан.

— Сколько раз спускалась я сюда с неба только для того, чтобы встретить тебя, Сослан! Сколько лет я ждала тебя и вот наконец встретила! Возьми меня себе в жены.

— Если я буду брать себе в жены всех бездомных девушек, то не хватит мне с ними места в нартском селении.

— Смотри, Сослан, пожалеешь ты об этих словах! — сказала девушка.

— Много охотился я и знаю, что любят свиньи сидеть в болоте. И если бы всех их Сослан делал своими женами, то его светлый булат давно превратился бы в черное железо.

Девушка, услышав эти дерзкие слова, вдруг вскинула руки, и превратились они в крылья. Хотел Сослан в этот миг схватить ее, но вспорхнула она и, улетая, сказала ему:

— Нартский Сослан, я дочь Балсага. Сейчас увидишь ты, что станет с тобой!

Улетела девушка в дом отца своего Балсага и рассказала ему, как обидел ее Сослан. Оскорбился Балсаг и приказал своему колесу:

— Иди, убей Сослана!

С шумом и грохотом покатилось колесо Балсага. Закричал Балсаг Сослану;

— Теперь берегись, нартский отпрыск!

— Что за оружие есть у тебя, что ты надеешься убить меня? — кричит ему в ответ Сослан.

— Идет на тебя нечто, жди удара.

— А что подставить мне под удар? — спросил Сослан.

— Подставь лоб свой, — ответил Балсаг.

Видит Сослан: летит на него колесо. Подставил он ему свою переносицу. Ударилось колесо и отскочило обратно, даже не оставив царапины. Хотел Сослан схватить колесо, но ускользнуло оно.

И снова кричит ему Балсаг:

— Держись! Снова катится оно на тебя!

— Что теперь подставить ему? — закричал Сослан.

— Грудь свою подставь, — ответил Балсаг.

С грохотом обрушилось колесо на грудь Сослана. Но тут изловчился Сослан и схватил колесо своими булатными руками. Подмял он колесо под себя и выломал две спицы.

Взмолилось тут колесо Балсага:

— Не прерывай мою жизнь, Сослан! Не буду я больше колесом Балсага, колесом Сослана стану я отныне.

Поверил Сослан, да и как же не поверить такой клятве! Отпустил он колесо, и оно убралось восвояси. Но по дороге попался колесу бедовый нарт Сырдон.

— Добрый пусть тебе, колесо Балсага! — сказал он.

— Ой, не называй меня колесом Балсага, а то Сослан убьет меня! Отныне колесом Сослана стало я.

— Э, пропасть бы тебе, колесо! Куда девалась твоя прежняя мощь? Кто омрачил твою великую славу? — спросил Сырдон.

— Замолчи, Сырдон, я клятву дало Сослану, — ответило колесо.

— Выпусти кровь из своего мизинца, и ты будешь свободно от своей клятвы. Или неизвестно тебе, что ты должно умертвить Сослана? Попробуй-ка еще раз наскочи на него, — сказал Сырдон.

— Опасный он человек, — ответило колесо. — Если я еще хоть раз попадусь ему, он зубами меня загрызет. Где мне с ним справиться!

Однако значение этой картины для понимания его творчества пока еще не получило должной оценки, поскольку она интерпретируется в традициях сугубо реалистических как буквальная иллюстрация богатырского духа нартов, их мощи и необузданного жизнелюбия. Между тем она, несомненно, должна трактоваться также и в метафизическом ключе, поскольку является последним из его крупных произведений, а потому по праву должна считаться завещанием мастера. Обращение к ней позволит не только лучше узнать его последнюю волю, но также должно приоткрыть завесу тайны, которая скрывает, в числе прочего, и загадку рождения Махарбека Сафаровича.

Несмотря на неизменный интерес к творчеству и личности этой исполинской фигуры осетинского "серебряного века", без ответа остается такой, казалось бы, незамысловатый вопрос его биографии, как дата рождения, относительно которой царит существенный разброс мнений. Путаница и значительные расхождения между известными на сегодня датами его рождения не могли остаться без внимания. Обычно это обстоятельство принято списывать на особенности времени, в которое он жил. Действительно, принадлежа к привилегированному сословию, он всегда опасался репрессий и поэтому старался окутать туманом все, что касалось его личной жизни. Так, например, получив европейское образование, он ходил в ватной телогрейке и кирзовых сапогах. Однако у этой проблемы есть и другая, не бытовая, а метафизическая сторона. Она-то и представляет наибольший интерес. Существуют три основные версии, разнящиеся между собой не столько степенью достоверности и надежности, сколько причастностью самого художника к их происхождению.

Так, первая из них принадлежит его сыну Энверу, который на поставленный ему вопрос о дате рождения отца сослался на утраченную к тому времени фотографию.

Согласно его воспоминаниям в семье хранилась фотография отца в возрасте трех лет. На ее оборотной стороне рукой его матери была сделана надпись: "Мой сын Махарбек Туганов родился 16 сентября 1881 года". Казалось, что этого достаточно, чтобы считать вопрос решенным, однако, к сожалению, эта фотография не сохранилась. Между тем, если она действительно существовала, то сам Туганов не мог не знать о ней, а значит, и об этой конкретной дате. Откуда же в этом случае в личном деле художника, хранящемся в Академии художеств, могла возникнуть другая дата – июнь 1881 года? Значение этого свидетельства трудно переоценить еще и потому, что личное дело не могло составляться без учета мнения художника.

Обратимся еще к одной версии, фольклорной по своей природе и женской по характеру. До нас также дошли воспоминания старой соседки семьи Тугановых по селению Дур-Дур Минат, память которой удержала для нас то, что "Махарбек родился ровно за одну ночь до отела черной коровы". Приведенное свидетельство примечательно по целому ряду причин, на каждой из которых можно остановиться более подробно. Подобная датировка является обычной для аграрной традиции. Мне известен случай, когда выходец из одного из горных сел Осетии на вопрос к своим близким о дате своего рождения услышал в ответ: "Дыккаг рувæнты" ("Во время второй прополки"). День рождения ребенка не был праздником, вместо этого традиция отмечала другие даты: авдæнбæттæн / укладывание в колыбель, номæвæрæн / наречение именем и пр. Многие из этих отмечаемых в народной обрядности событий были отображены Тугановым в его творчестве.

Далее следует заметить, что воспоминания были записаны после кончины художника, уже при жизни пользовавшегося заслуженным почетом и уважением сограждан. Тем самым применительно к нему фольклорный образ черной коровы оказывается более чем уместен не только в качестве собирателя и исследователя народной культуры, но также и как для состоявшейся личности. Приведенная датировка становится своеобразной развернутой метафорой всей его предстоящей жизни как сбывшееся предсказание, не обманувшее ожиданий, но, напротив, подтвердившее правоту народных примет. Своеобразная народная правда этого предвидения в том, что телята действительно чаще всего появляются на свет ночью, что их рождение ведет к богатым удоям молока, которых не бывает у стельной коровы. Черный же цвет в традиции служит оберегом, своеобразной защитой ребенку, которого для этого могли назвать и Саукуыдз (Черный Пес). И вновь цвет подтверждает свою охранительную способность, поскольку вопреки всем мыслимым и немыслимым перипетиям Махарбек выстоял и смог свершить то, ради чего пришел в этот мир – стал классиком современного осетинского изобразительного искусства, органично связав традицию с культурой европейского модерна.

С этой точки зрения получает объяснение и предпочтение июня сентябрю, потому что июнь – месяц летнего солнцестояния, или солнцеворота. День начинает идти на убыль, солнце, достигнув своего наибольшего могущества, начинает слабеть. В эпической традиции это месяц солярного героя Сослана, сила которого согласно эпическим сказаниям была наибольшей именно в солнцеворот (хурыхæтæны). Существует высокая вероятность того, что Махарбек Сафарович если и не отождествлял себя с ним, то наверняка соотносил, сопрягал. Иначе как можно объяснить, что именно Сослан стал главным героем его последнего шедевра, "Пира Нартов"?! Невозможность постичь всю глубину замысла художника нередко ведет к тому, что эту картину считают незавершенной, тогда как она настоятельно требует постижения смыслов, лежащих за ее внешней сюжетной канвой.

Сюжет картины воспроизводит кульминационный момент эпического сказания о танцевальном поединке между Сосланом и Челахсартагом. Согласно условиям состязания в случае победы Сослан получает в жены дочь Челахсартага – девушку необычайной красоты, руки которой безуспешно добивались самые именитые нарты. На картине изображен триумф Сослана, танец которого оказался безупречным: за его спиной стоит Шатана с почетным кубком, предназначенным победителю, на переднем плане изображена группа музыкантов, исполняющих, как представляется, подобающий в подобном случае гимн "Айс æй, аназ æй, ахуыпп æй кæ!" ("Прими (чашу), испей (из нее) все до последней капли!") Ликующие нарты, которые на стороне Сослана, поддерживают исполнение гимна во славу победителя ритмичными хлопками в ладоши. Справа от Сослана, опираясь на посох, стоит, понурив голову, Челахсартаг, вынужденный признать поражение и отдать ему свою дочь в жены. В конечном счете сюжет картины может считаться визуальным и в некотором роде подобием звуковой иллюстрации мифологемы "Священного брака" в осетинской традиции.

Вместе с тем главный посыл картины, не всегда очевидный для искусствоведов, также легко выводим из традиции. Без какой-либо натяжки он сводится к известному благопожеланию, произносившемуся прежде людьми как при встречах, так и при расставаниях, когда отмечались значимые для жизни социума разного рода радостные события. Обычно оно звучало так: "Куывдты æмæ чындзæхсæвты куыд ’мбæлæм!" ("Чтобы нам видеться друг с другом на свадьбах и пирах!") С этой точки зрения картина становится зрительным воплощением благопожелания, обращенного художником, уже собирающимся покинуть этот бренный мир, к любому из тех, у кого происходит встреча с его творчеством. Подобно эпическому Сослану, посетившему потусторонний мир в поисках листьев дерева Аза и благополучно затем вернувшемуся в мир живых, он хотел, вероятно, и после смерти присутствовать на земле. Однако сделать это хотел не так, как Сослан. Мы знаем, что по совету владыки загробного мира Барастыра Сослану пришлось переставить подковы своего коня задом наперед, чтобы оставляемый им след вел не наружу, а внутрь. Махарбек Туганов хотел быть среди живых благодаря своим полотнам, тоже своего рода листьям с чудесного дерева Аза.

Еще одно пожелание потомкам можно видеть в том, чтобы вопреки сложившейся в академической науке традиции исследователи не создавали искусственных непроходимых барьеров между так называемыми солярными, то есть солнечными, и грозовыми мифами. Далеко не случайно в осетинской обрядовой традиции летний солнцеворот прочно связан с праздником громовержца – Уацилла. Солярный же герой Сослан танцует на чаше, служащей воплощением мирового океана, в который погружается закатное солнце и который ясно соотносим с небесными коровами – тучами. Отсюда и его устойчивая связь с грозой, поскольку в осетинской традиции радуга зовется "Сослани æндурæ" ("Сосланов лук"). Если теперь в приведенное описание ввести эмоциональную составляющую, то мы невольно вспомним известную индейскую поговорку: "В душе того не будет радуги, чьи глаза не знали слез". Достойное завершение для жизненного пути художника, появившегося на свет за ночь до отела черной коровы…

Дочь Солнца пришла к Солнцу и пожаловалась:
- Сегодня меня обидел нарт Сослан.
Солнце очень рассердилось, оно позвало Колесо Барсага и велело ему:
- Мою дочь обидел нарт Сослан, пойди и отплати за нашу обиду.
Колесо Барсага сказало:
- Отплачу Сослану за вашу обиду. Только где мне его найти?

Солнце сказало:
- Я стану следить за ним, и, когда найду его в подходящем месте, скажу тебе.

Вот как-то раз нарт Сослан отправился в поход и уснул в одном месте. Увидело его Солнце спящим и сказало Колесу Барсага:
- Спит он в степи, так иди отплати за нашу обиду.

Колесо Барсага спустилось с небес на землю и покатилось. Приблизилось к Сослану и прокатилось по его голове. Колесо Барсага было из чистой стали, и от головы нарта Сослана посыпались искры. Крикнул вслед Колесу Сослан:
- Мерзкий прислужник, далеко тебе не уйти!

Принялся Сослан преследовать Колесо, и оно вкатилось в ольховую рощу. Кричит нарт Сослан роще:

Начала ольховая роща опутывать ветвями Колесо Барсага, но так и не смогла его удержать.

Нарт Сослан добежал до ольховой рощи, поблагодарил ольху и сказал:
- Да станут люди готовить из тебя краску!

Колесо Барсага вкатилось в буковую рощу. И опять крикнул Сослан роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Стал бук опутывать ветвями Колесо Барсага и чуть задержал его, но Колесо опять вырвалось. Добежал нарт Сослан до буковой рощи и поблагодарил бук:
- Да станешь ты приносить людям сладкие плоды - и с тех пор на буке растут орешки.

А Колесо Барсага вкатилось в ореховую рощу. И опять Сослан закричал роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Опутал ветвями Колесо Барсага орешник, и нарт Сослан стал догонять его, но Колесо Барсага опять вырвалось. Добежал нарт Сослан до орешника и поблагодарил его:
- Да станешь ты приносить людям вкусные орехи - и с тех пор растут на нем орехи.

Вкатилось Колесо Барсага в березовую рощу. И Сослан кричит березовой роще:
- Задержи этого мерзкого прислужника!

Березовая роща оплела Колесо гибкими ветвями, точно веревками, и задержала его. Нагнал нарт Сослан Колесо, подмял его под себя, придавил коленями, и у Колеса Барсага из горла хлынула кровь.

Испугалось Колесо Барсага, стало просить прощения у нарта Сослана:
- Никогда больше этого не сделаю, прости меня!

Нарт Сослан взял с него слово и отпустил.

Поблагодарил Сослан березовую рощу:
- Пусть даже на далекое расстояние ищут тебя люди на вертела для шашлыков, посвящаемых богу!

Нарт Сослан отправился домой, а Колесо Барсага поднялось на небеса. Поднялось на небеса, пришло к Солнцу и пожаловалось:
- Прокатилось я по голове нарта Сослана, но ничем ему не повредило.

Тогда Солнце сказало Колесу:
- Выше колен он из стали, и не сладить тебе с ним, если не прокатишься по его коленям.

И опять Солнце стало следить за Сосланом. Пошел Сослан в поход, долго ходил, а потом уснул где-то в степи, и Солнце опять велело Колесу Барсага:
- Уснул он в степи, иди к нему и на этот раз прокатись по его коленям Колесо Барсага спустилось с небес, нашло Сослана и прокатилось по его коленям. Обе ноги ему отрезало. Сослан успел еще открыть глаза, но подняться уже не смог. Лежит Сослан, сокрушается.

Прошло время, и явился волк. Завыл-запричитал волк:
- О наш постоянный кормилец, наш благодетель, ведь только благодаря тебе, нарт Сослан, мы и жили!
Сослан сказал ему:

ног.

Волк отказался, и за это Сослан поблагодарил его:
- Когда будешь нападать, пусть будет у тебя мое сердце, а когда будешь убегать, пусть оно будет подобно сердцу девицы.

Тут явилась лисица. И лисица тоже с воплем и плачем приблизилась к Сослану:
- О наш постоянный кормилец и благодетель, кто теперь нас будет кормить?

Нарт Сослан и ей сказал:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

Лисица тоже отказалась и, сокрушаясь, отошла в сторону. Поблагодарил и ее нарт Сослан:
- Да будешь ты самой умной среди зверей.

Нарт Сослан и ему сказал:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

И ворон отказался, и его поблагодарил нарт Сослан:
- Где бы на земле ни был твой корм, чтобы ты его видел с высоты.

Тут ворона прилетела. И она сокрушалась так, словно была огорчена. Сослан и ей говорит:
- Довольно горевать, подойди поближе и насыться мясом моих
ног.

Ворона приблизилась и стала клевать Сослановы ноги.
Тогда Сослан проклял ее:
- Да будет падаль твоим единственным кормом и чтобы люди тебя гнали прочь!

Похоронили Сослана в склепе, как он и велел. Каждый день его навещала жена.

Сырдон и нарт Сослан издавна враждовали между собой, и каждое утро Сырдон приносил в склеп ослиный помет и бросал Сослану, мол, вот тебе еда. Так вот и глумился над Сосланом.
Как-то жена опять навестила Сослана, и тот сказал ей:
- Сырдон не дает мне покоя, глумится надо мной, принеси-ка мне наш большой фыдис.

Жена принесла ему фыдис. И когда наутро Сырдон пришел глумиться над Сосланом, нарт Сослан ухватил его фыдисом и затащил к себе в склеп. А затащив, стал его давить и бить, и у Сырдона из горла пошла кровь. Испугался Сырдон и стал просить у Сослана прощение:
- Никогда больше не приду к тебе, отпусти меня!

Отпустил его Сослан. С тех пор Сырдон даже близко к склепу не подходил.

Нарт Сослан, хотя и умер, но, заслышав тревогу, даже в Стране мертвых не мог усидеть. Если в Нарте случалась тревога, Сослан выскакивал из склепа и спрашивал:
- Что за тревога? - и из Страны мертвых помогал нартам. Как-то пастушок мимо кладбища гнал телят и захотелось ему увидеть нарта Сослана. Возле склепа Сослана он закричал: - Тревога!
Выскочил Сослан из склепа и спрашивает: - Что за тревога? А пастушок отвечает:
- Хотел я тебя увидеть, вот и закричал, а тревоги никакой нет. Тогда Сослан сказал:
- Йе уаууай, даже пастушата стали надо мной глумиться, - и с того дня до этого дня больше не показывался.

Вопрос о генезисе эпоса, получившего распространение практически у всех народов Северного Кавказа, очень сложен, поскольку эти народы принадлежат к различным языковым группам. При этом, хотя многие сюжеты и мотивы сказаний почти идентичны, а имена героев схожи (Ацамаз – у осетин, Ашамез – у адыгов, Ачамаз – у чеченцев и ингушей; Сослан – у осетин, Сосрук – у балкарцев, Сеска Солса – у чеченцев и ингушей), у каждого народа эпос имеет специфические черты, присущие только этой версии, значительно разнясь как по деталям, так и по отношению к героям эпоса. Это объясняется тем, что народные сказители вносили в предания черты и образы, поверья и представления, характерные именно для своего народа. Нередко тот или иной герой встречается лишь в конкретном эпосе (таковы Цвицв у абхазов, Тлепш у адыгов, Уархаг у осетин), однако эти герои зачастую имеют функционально соответствующие им аналоги в других эпосах. Наиболее изученными являются осетинский и адыгский варианты сказаний о нартах.

Генезис и становление эпоса.

Исследователи полагают, что эпос начал создаваться в 8–7 вв. до нашей эры, а в 13–14 вв. разрозненные сказания стали объединяться в циклы, группируясь вокруг какого-либо героя или события.

Из-за отсутствия письменных источников невозможно восстановить полную картину того, как происходило развитие и формирование эпоса. Лишь отрывочные данные, содержащиеся в трудах Геродота и Мацеллина, а также в хрониках Армении и Грузии, позволяют судить об историко-культурной среде, в которой зарождались сказания о нартах.

В.О.Миллеру и Ж.Демюзилю путем вычленения древнейших пластов эпоса и последующего лингвистического и историко-культурного анализа удалось показать, что у истоков его были, по-видимому, племена североиранских скифо-сарматов и аланов, населявшие территорию нынешнего юга России в I тысячелетии до нашей эры, а также племена, создавшие кобанскую культуру Центрального Кавказа (бронзовый век). Детали, характеризующие быт этих племен, описание которых можно найти у историков и географов древности, встречаются в нартских преданиях либо в художественно переработанном, либо почти в том же виде, в каком были зафиксированы еще римлянами и греками. Даже имена старейших героев сказаний (Уаерхаег, Ахсартаег, Уырызмаег, Сырдон) имеют иранское происхождение. Исследователи указывают на ряд сюжетных параллелей между нартским эпосом и кельтскими и скандинавскими легендами.

Позднее, в 13–14 вв., эпос испытал значительное влияние татаро-монгольской культуры. Имена Батрадз, Хамыц, Сослан, Елтаган, Сайнаг, Маргудз имеют монгольское и тюркское происхождение. Однако, как отмечает В.И.Абаев, несмотря на тюркское происхождение имен некоторых героев, а также отдельные совпадения в сюжетах и мотивах, сказания, относящиеся ко второму пласту эпоса, абсолютно оригинальны.

Относительно происхождения слова «нарт» ученые не пришли к единому мнению; часть из них усматривает сходство с иранским словом «нар» (мужчина), осетинским «нае арт» (наш огонь) и древнеиндийским корнем «нрт» (плясать). В.И.Абаев полагал, что слово «нарт» восходит к монгольскому корню «нара» – солнце (многие герои эпоса связаны с солярным мифом). Слово «нарт» образовано из этого слова с добавлением суффикса «-т», который является указателем множественного числа существительных в осетинском языке. По тому же принципу до сих пор образуются осетинские фамилии.

Собирание, изучение и публикация сказаний.

Впервые о существовании нартского эпоса упомянуто в книге Ю.Клапрота Путешествие на Кавказ и в Грузию (1812). Однако первые записи, сделанные В.Цораевым и братьями Д. и Г.Шанаевыми, относятся к 1870–80-м. Русский перевод двух сказаний был опубликован академиком А.Шифером в 1868. Эпосом заинтересовался также В.Пфафф, который издал несколько сказаний в переводе на русский язык.

Представитель «исторической школы» в русской фольклористике В.О.Миллер (1848–1913) был первым, кто занялся научным изучением осетинского фольклора, в частности, в 1880–90-х он опубликовал нартские сказания на осетинском языке, снабдив их русским переводом и комментариями.

Французский историк и филолог Ж.Дюмезиль (1898–1986) в 1930 издал книгу Легенды о нартах , куда были включены все вышедшие прежде сказания, причем как осетинские, так и кабардинские, черкесские, балкарские и карачаевские, чеченские и ингушские варианты.

Огромный вклад в изучение эпоса сделал советский ученый, лингвист, исследователь мифологии и фольклора иранских народов В.И.Абаев (1900–2001). В частности, он был научным консультантом фундаментального издания Нарты. Осетинский героический эпос , куда вошли расположенные по циклам тексты (с вариантами) на осетинском языке, в том виде, как они были записаны у народных сказителей, а также максимально близкие к оригиналу переводы на русский язык.

Кроме того, на русском языке издавались переводы и литературные обработки сказаний о нартах, выполненные Ю.Либединским, В.Дынник, Р.Ивневым, и поэтические переложения фрагментов эпоса А.Кубалова, Г.Maлиева и др.

Историческая действительность и художественный вымысел в сказаниях.

В нартских сказаниях действительность переплетена с художественным вымыслом. Здесь отсутствуют описания исторических событий в их хронологической последовательности, но действительность находит отражение в именовании местностей, где разворачивается действие отдельных эпизодов, а также в именах некоторых героев. Так, армянский историк Мовсес Хоренаци передает легенды об аланской царевне Сатаник (5 в.), в которых можно обнаружить отдельные сюжеты из нартских сказаний о Сатáне.

В имени Сайнаг-алдара, выступающего то союзником, то противником нартов, исследователи видят трансформацию титула хана Батыя – Саин-хан («славный хан»), а в названии чудовища Хъандзаргаса, взявшего в плен многих нартов, искаженное слово «Хъан-Ченгес» (Чингисхан).

Помимо этого, упоминаются Черное море, Кумская равнина и такие народы, как печенеги и терские тюрки.

Многие мотивы сказаний являются отражением обычаев и верований, бытовавших у алан, либо скифов-сарматов. Так, предание, повествующее о том, как пытались умертвить одряхлевшего Урызмага, – связано с обычаем скифов убивать в ритуальных целях своих стариков. Шуба Сослана, сделанная из скальпов врагов, – отзвук описанного еще Геродотом обычая скифов скальпировать убитого в бою врага, с тем, чтобы потом украшать скальпами уздечку коня или шить из них плащи. В переодевании Сослана в волчью шубу перед битвой также видится воспроизведение древних верований, согласно которым облачение в шкуру животного-тотема способно придать отвагу и силу.

Родовая организация нартов в сказаниях.

Согласно преданиям, нарты принадлежали к трем родам (фамилиям). Каждый род в эпосе наделен особыми, характеризующими его чертами: Бората – славились богатством, Алагата – умом, Ахсартаггата – храбростью. По замечанию Ж.Демюзиля, разделение нартов на три фамилии соответствует трем социальным функциям, наличествующим у самых разных народов: хозяйственной (Бората жили в нижней части села и владели несметными богатствами), жреческой (Алагата занимали среднюю часть, в их доме происходили пиры, там же убивали стариков, там же хранилась уацамонга, волшебная чаша нартов) и военной (Ахсартаггата, поселившиеся в верхней части, были смелы и воинственны).

Представители родов состоят в родственных отношениях: они женятся и выходят замуж друг за друга, однако зачастую и жестоко враждуют, что также характерно для людей, живущих обычаями военно-дружинного строя.

Основные сюжеты сказаний.

Уклад жизни героев характерен для военно-племенных сообществ. Поэтому основой сюжета в большинстве случаев является подвиг, совершенный тем или иным героем во время охоты или военного похода, традиционным является сюжет о сватовстве и об отмщении убийце отца. Один из распространенных сюжетов – спор нартов о том, кто из них самый лучший, решается по-разному: иногда надо рассказать о подвиге, иногда одолеть соперника в бою или в пляске. Немалое место занимают богоборческие мотивы и напрямую связанные с ними сказания о гибели нартов.

Циклизация эпоса.

По замечанию В.И.Абаева, эпос в том виде, в котором он сохранился, находится на пути к гиперциклизации, когда отдельные циклы начинают сливаться в непротиворечивое повествование эпического характера, а герои оказываются связаны между собой генеалогически. Выделяется четыре основных цикла.

Цикл Ахсара и Ахсартага.

Главными героями являются сыновья старейшего нарта Уархага. В сказаниях цикла исследователи находят отражение древнейших тотемических верований. Так, имя прародителя нартов Уархага они возводят к древнеосетинскому слову «уарка» – волк. Мотивы, содержащиеся в других сказаниях (волк приходит к умирающему Сослану, шуба Сослана – из волчьих шкур), подтверждают гипотезу, согласно которой волк когда-то считался животным-тотемом, и от него вели свой род герои-богатыри.

Цикл Урузмага и Сатáны.

Входят сказания, которые считаются сильно видоизмененными преданиями об этногенезе. Урызмаг и Сатáна, как это часто бывает в легендах о происхождении того или иного народа, – единоутробные брат и сестра. Сатáна выступает в роли матери-покровительницы всех нартов.

Цикл Сослана.

Сказания в цикле группируются вокруг рожденного из камня богатыря Сослана. Характер сказаний, по мнению Ж.Демюзиля, позволяет утверждать, что герой воплощает в себе черты солнечного бога, а сам цикл является отражением солярного культа.

Цикл Батрадза.

Главный герой – Батрадз, как продемонстрировал Ж.Дюмезиль, несет в себе черты грозового божества.

Помимо того, в эпосе встречаются и менее крупные циклы, например о Сырдоне – хитреце-трикстере (шуте), о музыканте Ацамазе, о Тотрадзе, сыне Албега, и др.

Средства художественной выразительности.

Большинство сохранившихся сказаний осетинского нартского эпоса (кадаг) известны в прозаическом варианте. Однако в прошлом сказания имели поэтический строй, и сказители исполняли их в сопровождении осетинской лиры – фандыра. Сказания имели особую ритмику и мелодику, рифмы для кадага не характерны. Если у осетин сказания исполнял один сказитель (это могли быть как мужчины, так и женщины), то у адыгов исполнение – исключительно мужская прерогатива, кроме того, существует несколько вариантов исполнения эпоса: и единственным исполнителем, и исполнителем в сопровождении хора. Повествуя об отдельном герое, сказитель использовал особую, характерную именно для этого героя мелодию.

Построение повествования линейное, без ответвлений от основной сюжетной линии. О событиях рассказывается без каких-либо морально-этических оценок, при этом возникает ощущение реальности происходящих событий. Описания лаконичны, эпитеты и сравнения довольно просты, на первый план выдвинута сюжетная динамика.

Для описания героев зачастую применяются формульные выражения: о красавице – «золотые косы – до щиколоток», о всаднике-великане – «конь – величиной с гору, сам – величиной со стог сена» и т.д.

Для сказаний характерна парность определений и образов, например об отчаянном крике говорится «крик орла и вопль сокола», в паре употребляются и ассонирующие имена – «Ахсар и Ахсартаг», «Кайтар и Битар».

Основные герои сказаний.

Ахсар и Ахсартаг

– близнецы, сыновья Уархага. Ахсартаг женится на Дзерассе, дочери правителя водного царства Донбеттыра. Впоследствии Ахсартаг убивает своего брата Ахсара, от раскаянья кончает с собой. Дзерасса возвращается в подводное царство и там производит на свет двух близнецов, Урызмага и Хамыца, которые, возмужав, возвращаются на родину отца и выдают свою мать Дзерассу замуж за деда Уархага.

Это сказание весьма напоминает латинскую легенду о вскормленных волчицей близнецах Ромуле и Реме, причем не только в том, что один брат-близнец убивает другого, но и в том, что, по-видимому, в первоначальных тотемических вариантах мифа матерью Ромула и Рема была волчица, и только позднее ей была отведена роль кормилицы. В нартском сказании встречается не мать-волчица, а волк-прародитель, о чем свидетельствует имя Уархага. Возможно, сюжетное сходство этого сказания с легендой о Ромуле и Реме является отражением имевших некогда место контактов скифских племен с древними италийцами.

Любопытным в данном сказании является также удвоение близнечного мотива, который сам по себе характерен для многих мифологических систем, а также указание на генеалогическую связь героев эпоса с подводными обитателями.

Урызмаг и Сатáна.

Небожитель Уастырджи домогался любви красавицы Дзерассы. Не добившись ее, пока Дзерасса была жива, Уастырджи проник в склеп, где лежало ее тело, затем пустил туда своего коня и пса. Так родилась Сатáна, а также конь, первый в конях, и пес, первый во псах. Когда Сатáна подросла, она обманом женила на себе своего брата Урызмага. Сказание, как отмечают ученые, несет отпечаток древних мифов, повествующих о происхождении людей, именно в таких мифах прародителями человечества являются брат и сестра (Кронос и Рея, Зевс и Гера). Эта гипотеза подтверждает и то, что герои происходят от сверхъестественных существ.

Высокое положение, занимаемое Сатáной в нартском сообществе, роль хозяйки и советчицы во всех делах, предпринимаемых ее мужем, спасительницы нартского племени, которая избавила нартов от голода (предвидя трудный год, она сделала большие запасы в своих кладовых), позволяют сделать вывод, что связанные с нею сюжеты зародились еще во времена матриархата. Сатáна – и волшебница, которая может принять иной облик, и вещунья, которая способна увидеть все, что происходит на свете. Она первая сварила любимый напиток нартов – ронг, она же дала им пиво. Сатáна стала приемной матерью двух самых известных героев нартского эпоса – Сослана и Батрадза.

Под стать супруге ее муж Урызмаг: во многих сказаниях он предстает полным чувства собственного достоинства, сдержанным и рассудительным седобородым старцем.

Сатáна и Урызмаг присутствуют в том или ином виде во всех циклах.

Идеальный брак этих героев бездетен. Существуют предания, в которых говорится о 16 сыновьях, погибших от руки Урызмага. Виновником смерти семнадцатого, отданного без ведома отца на воспитание родственникам матери Донбеттырам, также по стечению обстоятельств оказался Урызмаг. Этот сюжет еще более сближает героя с мифологическим отцом-прародителем Кроносом, пожиравшим своих детей.

Наряду с вышеупомянутыми основными сказаниями, относящимися к циклу, существуют и другие: сказания о приключении Урызмага в пещере одноглазого великана (очевидно сходство с приключением Одиссея в пещере циклопа), о сыне, явившемся из царства мертвых на помощь Урызмагу, о последнем походе Урызмага.

Сослан

(Созрыко, Сосруко) – герой-богатырь, появившийся из оплодотворенного пастухом камня. Небесный кузнец Курдалагон закалил Сослана в волчьем молоке. Но корыто из-за происков хитреца Сырдона оказалось короче, чем следовало, и хотя все тело героя стало булатным, колени остались незакаленными. Сослан – один из любимейших героев нартского эпоса. Существует много сказаний, связанных с его именем. Помимо сюжетов о рождении и закаливании, к основным относятся сказание о сватовстве к красавице Бедоху, ставшей его женой; сказание о путешествии Сослана в страну мертвых в поисках выкупа за вторую жену, дочь Солнца; сказание о битве Сослана с великаном Мукарой, которого он победил хитростью – попросил неделю просидеть на морозе в яме, а когда великан вмерз в лед, Сослан отрубил ему голову; сказание о шубе, сшитой для Сослана из скальпов, бород и усов убитых им врагов; сказание о поединке Сослана с Тотрадзом, сыном Албега, с которым герой смог справиться, только надев шубу из волчьих шкур, испугавшую коня Тотрадза; сказание о смерти Сослана от колеса Балсага, которое, подученное Сырдоном, проезжает по незакаленным коленям Сослана, и тот погибает.

Как отмечали Ж.Дюмезиль и В.И.Абаев, происхождение героя из камня указывает на то, что в Сослане есть черты солнечного божества, о чем говорит и его женитьба на дочери Солнца, и его борьба с замерзающим во льду великаном, но особенно гибель из-за колеса Балсага (в некоторых сказаниях – колесо Ойнона, отождествляемого со святым Иоанном, который непосредственно связан с солнечным культом).

Имя героя имеет тюркское происхождение, при этом впервые оно отмечено в 13 в., так, Давид Сослан, осетинский вождь, являлся мужем прославленной грузинской царицы Тамары.

Батрадз

родился из нарыва на спине своего отца Хамыца, куда его перенесла мать, женщина из рода волшебников-бценов. Батрадз родился железным, но, закалившись в семи котлах с водой (либо в море), стал стальным. Живет герой в основном на небе, среди небожителей, на землю раскаленной стрелой спускается по зову нуждающихся в его поддержке нартов.

С именем Батрадза, помимо рассказов о рождении и закаливании, связаны сказания о мести Батрадза за смерть его отца Хамыца; о спасении Батрадзем Урызмага, которого хотели погубить из-за того, что он стар; о победа в нартской пляске над великаном Алафом, искалечившим в пляске много нартов; о битве за крепость Хыз, которую Батрадз сокрушает, попросив нартов выстрелить им вместо стрелы (в позднейший вариантах – вместо пушечного ядра); о победе в споре, кто лучший среди нартов; о битве Батрадза с небожителями и его захоронении в склепе Софии (стального Батрадза невозможно было взять никаким оружием, тогда бог сделал так, что от нестерпимой жары высохли все родники и море, и докрасна раскаленный Батрадз умер от жажды).

В образе Батрадза исследователи усматривают черты дохристианского грозового божества, подтверждение чему – его битва с уже христианизированными божествами грома – Уациллами (Уацилла – отождествляется со святым Илией). Этот мотив свидетельствует о вытеснении языческих божеств после принятия аланами в 6–10 вв. христианства.

В сказаниях о Батрадзе имеются некоторые параллели с былинами, повествующими о богатыре Святогоре. Так, решив помериться силой с богом (Батрадз утверждает, что мог бы всю землю поднять на себя), герой видит на дороге мешок, в который вошла вся тяжесть земли. Не осилив ее, Батрадз понимает пределы собственного могущества.

Исследователи указывают на то, что имена Хамиц и Батрадз имеют явно монгольское происхождение и свидетельствуют о влиянии, которое оказал тюркско-монгольский эпос на эпос о нартах.

Ацамаз

–музыкант, под звуки свирели которого начинают таять ледники, выходят из укрытий животные, расцветают цветы. Услышав игру Ацамаза, его полюбила красавица Агунда. Однако, не желая это показывать, девушка насмехается над Ацамазом, и тот разбивает свою свирель. Агунда собирает обломки, по которым ее отец ударяет волшебной плеткой, и обломки срастаются. Небожители, узнав о неудаче Ацамаза, берутся выступить в качестве сватов. На свадьбе Агунда возвращает Ацамазу свирель. Как отмечает В.И.Абаев, эта женитьба – вариация весеннего мифа, а сам Ацамаз выступает воплощением солярного божества.

Сырдон

– ловкий пройдоха, хитрец и острослов, он же – злокозненный чародей, способный перевоплотиться в женщину, старика или в предмет, в эпосе его неоднократно называют «погибелью нартов». Сырдон – сын Гатага, водного божества, и Дзерассы. Жил Сырдон под землей, вход в его жилище напоминал запутанный лабиринт, и никто не мог найти его дом. Только когда Сырдон украл у Хамыца корову, тот разузнал, где находится дом Сырдона, и убил его семерых сыновей. Скорбя по сыновьям, Сырдон из кисти старшего сына, на которую натянуты жилы его сыновей, изготавливает арфу (фандыр). Игра фандыра так понравилась нартам, что они разрешили Сырдону стать нартом.

Благодаря необычному происхождению, Сырдон наделен даром провидения. О проделках Сырдона существует множество анекдотических историй. Но его проделки зачастую имеют роковые последствия: из-за него покинула Хамыца мать Батрадза, колени Сослана остались незакаленными, а затем погиб сам Сослан. В некоторых вариантах сказаний Сырдон является виновником гибели нартов. Именно он подстрекает нартов вступить в борьбу с богом.

На сходство образа Сырдона и скандинавского бога Локи указывал Ж.Дюмезиль. Образ Сырдона относится, по-видимому, к древнейшим в эпосе. Это культурный герой с чертами трикстера, поэтому комические свойства сочетаются в нем с демоническими. Он выступает то в роли спасителя нартов и провидца, предостерегающего нартов от дурных поступков, то старается им навредить – особенно заметно это в его противостоянии Сослану, которого он упорно пытается погубить. Борьба Сырдона с героем, воплощающим черты солнечного божества, закономерна, если учесть хтонический характер этого образа.

Богоборческие мотивы.

Мотивы богоборчества часто встречаются в нартском эпосе: гибель Сослана в столкновении с колесом Ойнона (Балсага), война Батрадза с небожителями и в особенности гибель нартов, наступившая из-за того, что нарты, победив всех врагов, решили помериться силой с богом. В наказание бог послал им семилетний неурожай. Но нарты не смирились, и тогда им на выбор было предложено либо плохое потомство, либо всеобщая погибель. Нарты предпочли последнее.

Существуют и другие варианты предания, однако, как считают исследователи, богоборческие мотивы в осетинском нартском эпосе отразили борьбу дохристианских языческих верований с принятым аланами христианским вероисповеданием.

Береника Веснина