«Кандид» Вольтера. Анализ и пересказ

«Кандид» Вольтера. Анализ и пересказ

Критика философии «оптимизма» стала центральной темой «Кандида» (1759)—самого значительного создания Вольтера.

В «Кандиде» сохраняется схема любовно-авантюрного романа, восходящая еще к роману поздней античности. Все атрибуты этого романа налицо: любовь и разлука героев, их странствия по свету, приключения, невероятные опасности, каждый раз угрожающие их жизни и чести, и счастливое их воссоединение в конце. Но у Вольтера эта схема пародируется. В отличие от героинь старого романа вольтеровская Кунигунда выходит из жизненных переделок изрядно потрепанной. Она не сохранила ни невинности, ни красоты. Эпилог романа, когда Кандид женится на Кунигунде, подурневшей и состарившейся (у нее морщинистые щеки, воспаленные глаза, иссохшая шея, красные потрескавшиеся руки), носит издевательский характер. На протяжении всего повествования возвышенные чувства героев нарочито снижаются.

Эпизод в Буэнос-Айресе по смыслу своему трагичен: он является реминисценцией истории пребывания Манон Леско и кавалера де Грие в Новом Свете, о которой рассказывает Прево в своем знаменитом романе. Кунигунде предстоит стать женой отвратительного губернатора, а Кандида ждет костер. Но само имя губернатора Буэнос-Айреса — Дон Фернанда-де Ибараа-и Фигеора-и-маскарис-и-Лам-пурдос-и-Суза — вызывает улыбку и мешает воспринимать этот эпизод всерьез.

Дерзко пародийна история злоключений старухи. Ей пришлось пережить рабство, насилие, ужасы русско-турецкой войны, ее чуть-чуть не съели умиравшие от голода янычары, которые, однако, сжалившись над ней, ограничились тем, что вырезали у нее половину зада. О трагических и горестных происшествиях Вольтер рассказывает весело, без всякого сочувствия к своим героям. Они должны скорее забавлять, чем печалить. Вот характерный пример: «Мавр схватил мою мать за правую руку,— сообщает старуха,— помощник капитана за левую, мавританский солдат взял ее за ногу, один из наших пиратов тащил ее за другую. Почти всех наших девушек тащили в эту минуту в разные стороны четыре солдата». Этот эпизод перекликается с рассказом Кунигунды о том, как ее любовь делят по дням недели великий инквизитор и богатый еврей Исахар и спорят о том, кому должна принадлежать Кунигунда в ночь с субботы на воскресенье — Ветхому или Новому завету. Люди превращаются у Вольтера в предметы неодушевленные, это куклы, марионетки, душа у которых вынута. Поэтому мы и не можем сочувствовать им.

Смысл иронии Вольтера не однозначный. Вольтер пародирует не только любовно-авантюрный роман, он пишет пародию и на жанр буржуазного романа XVIII века, в особенности английского, в котором впервые жизнь частного человека стала изображаться без вся-кого комического гротеска, как нечто важное, значительное, достойное поэзии. Вольтер, напротив, был убежден, что частная жизнь не может быть серьезной темой искусства.

В «Кандиде», как и в других повестях Вольтера, главное — не частная жизнь героев, а критика общественных порядков, злая сатира на церковь, суд, королевскую власть, феодальные войны и т. д. Классическое определение романа как эпоса частной жизни к прозе Вольтера не приложимо, ибо ее содержание — не частная судьба, а философская идея, касающаяся мира в целом.

Вольтер создает особое искусство мысли, где за столкновением людей стоит столкновение идей и где развитие сюжета подчиняется не логике характеров, а логике философских положений. В своих повестях он не стремится сохранить иллюзию правдоподобия, ему важна не бытовая правда, а философская — правда общих законов и отношений действительного мира. Так действие в «Зади-ге» происходит одновременно и в древнем Вавилоне и в современной Вольтеру Франции. Отсюда множество анахронизмов и злободневных политических намеков. Сближая прошлое и настоящее, восточную экзотику и современные нравы, Вольтер не только ос-траняет знакомое и привычное, но и выявляет существенное, из каждого жизненного факта извлекает его философский смысл. Образы Вольтера не столько воспроизводят те или другие жизненные факты, сколько выражают мысль писателя по поводу этих фактов, становятся воплощением определенной философской идеи.

Не умея еще увидеть связь между судьбой индивида и общим ходом истории, и потому показать через частную судьбу общество в целом (это явилось открытием реализма XIX века), Вольтер сохраняет ироническую дистанцию по отношению к материалу, давая ощутить читателю, что его мысль с каждым отдельным событием, поворотом сюжета, образом никогда целиком не совпадает. Между философской идеей и сюжетом у Вольтера больший или меньший зазор. В некоторых повестях Вольтера (например, в «Вавилонской принцессе») любовная история — всего лишь рамка для сатирического обозрения жизни и нравов Европы XVIII века. В «Кандиде» связь частной истории и философской идеи теснее, но и здесь ирония, пронизывающая повествование, указывает на то, что читателю не следует принимать всерьез любовь Кандида и Кунигунды. Подлинное содержание романа, его настоящий сюжет в другом — в поисках Кандидом истины, в приключениях самой мысли. Кандид не только любящий, как и ЗаДИ1\ он прежде всего философ, стремящийся из каждого жизненного столкновения извлечь смысл более широкий, увидеть каждый отдельный факт в связи с другими фактами, с миром в целом.

Уже с самого начала романа вводится образ Панглосса — учителя и воспитателя героя, последователя философии Лейбница —-Попа, утверждающего, что наш мир — лучший из возможных миров, и если в нем сейчас еще не все хорошо, то, бесспорно, все идет к лучшему. Панглоссу приходится плохо. Он заболевает сифилисом. Кандид встречает своего учителя, покрытого гнойпыми язвами, с безжизненными глазами, с кривым ртом, изъязвленным носом, с черными зубами, глухим голосом, измученного жестоким кашлем, от которого он каждый раз выплевывает по зубу. Но и в ртом жалком состоянии он продолжает уверять Кандида, будто все в этом мире устроено наилучшим образом и сам сифилис есть необходимый компонент прекраснейшего из миров. Своим личным опытом Панглосс пренебрегает, потому что опыт этот случайный, а он философ, и никакие личные несчастья и невзгоды не способны поколебать его взгляды. И даже тогда, когда происходит лиссабонская катастрофа, и бедного Панглосса португальские иезуиты решают повесить, он остается верен себе, «ибо Лейбниц не мог ошибаться и предустановленная гармония существует».

Но широкая панорама действительности, развернутая в романе, находится в кричащем противоречии с философией «оптимизма». Предустановленная гармония складывается из сифилиса, костров инквизиции, из тридцати тысяч жертв лиссабонской катастрофы и трехсот тысяч убитых во время семилетней войны, рабства и жесточайшей эксплуатации негров, насилия, обмана, грабежа. Вольтер иронически поясняет: «чем больше отдельных частных зол, тем лучше все идет в целом».

При описании всех этих зол, несчастий, страданий комический тон у Вольтера сохраняется, ибо сами носители зла смехотворны — они марионетки, но социальные силы, стоящие за их спиной, не смешны, они страшны. «Наш мир,— писал Вольтер,— арена кровавой трагедии и самой смехотворной комедии». Комическое переходит в трагическое, трагическое в смешное. Губернатор Буэнос-Айреса — фигура комическая, но то, что дает ему силу и власть, уже совсем не смешно, а серьезно. Но у Вольтера есть всегда и обратное движение — само серьезное смехотворно. Комическая фигура губернатора дискредитирует и те силы, которые она воплощает. Э™ силы сегодня страшны и для героев «Кандида» опасны, но они уже отменены самим ходом истории — они неразумны. -Это значит, что Вольтер возвышается над настоящим и смотрит на него из будущего. Меняются масштабы — то, что кажется значительным, становится ничтожным, что казалось страшным — смешным. Вольтер один и тот же предмет изображает как бы с двух разных точек зрения. Прием этот был использован в «Микромега-се», где Вольтер показывает землю через увеличительное и через уменьшительное стекла одновременно. В начале повести, описывая порядки Сириуса, Вольтер рисует лишь забавно остраненными, до грандиозных масштабов преувеличенными хорошо знакомые читателю нравы Франции XVIII века. А когда Микромегас совершает космическое путешествие и прибывает на нашу планету, автор смотрит на землю глазами своего героя, для которого Тихий океан всего лишь небольшая лужа, а человек — крошечная козявка, невидимая простым глазом. В «Микромегаее» это наглядно, в «Кандиде» скрыто.

В романе много злободневных намеков, затрагиваются реальные события и люди (Фридрих II, английский адмирал Бинг, журналист Фрерон, лиссабонская катастрофа, Парагвайское государство иезуитов, семилетняя война и т. д.). Современные Вольтеру люди и события изображены, однако, в гротескно-фантастической форме, выступают в чужом одеянии, и если даже называются прямо, то вплетенные в общую ткань романа сами становятся в один ряд с полуфантастическими существами и событиями. Сказочная страна Эльдорадо находится на вольтеровской карте где-то неподалеку от Парагвайского государства иезуитов. Это придает вполне реальному Парагваю фантастическую окраску. Зато фантастика благодаря этому приобретает достоверность. Реальное и фантастическое у Вольтера сближены, границы между ними подвижны.

В Эльдорадо вещи самые естественные и самые фантастические вызывают одинаковое удивление героев. Кандиду так же трудно поверить в то, что здесь нет монахов, которые поучают, спорят, управляют, строят козни и сжигают инакомыслящих, как и в фонтаны ликеров из сахарного тростника, обложенные драгоценными камнями, которые здесь ценятся не больше, чем в других странах булыжник. В Эльдорадо естественное представляется фантастичным, потому что в Европе фантастическое стало естественным. В Англии толпа спокойно взирает на убийство адмирала Бинга, казненного только за то, что он не убил достаточное количество людей, но в этой стране привыкли к тому, что время от времени расстреливают какого-нибудь адмирала, чтобы придать бодрости другим.

Реальное у Вольтера фантастично, ибо оно не отвечает логике разума; разумное тоже фантастично, ибо не находит опоры в самой действительности.

Логика и жизнь у Вольтера противоречат друг другу. Это определяет само построение романа, его композицию. Эпизоды в «Кандиде» сцеплены как в приключенческом романе — на основе случайности. Люди — песчинки, их несет поток жизни и бросает в разные стороны. Каждый эпизод — полная неожиданность и для героев и для читателя, он не имеет внутренней мотивировки, не вытекает из характеров, ничем не подготовлен. Из Голландии Кандид и Панглосс отправляются в Лиссабон. Все, что с ними происходит по пути, цепь случайностей: буря, землетрясение в Лиссабоне и т. д. Но каждое событие в то же время имеет у Вольтера и свою логику, оно как бы заранее задано, подчинено философской идее — развенчанию философии оптимизма. Так, буря возникает в романе как полемический аргумент, опровергающий учение Панглосса. «Пока он рассуждал,— говорит Вольтер,— воздух потемнел, ветры задули со всех четырех сторон и корабль был застигнут ужаснейшею бурей в виду Лиссабонского порта». Слова «пока он рассуждал» придают этой фразе иронический характер. Вольтер разрушает иллюзию правдоподобия, не заботится о том, чтобы читатель поверил в истинность происходящего, ведь «Кандид» — роман философский и главное в нем движение самой мысли, решение философской проблемы. Но смысл иронии шире: обнажая прием, демонстративно подчеркивая, что связь эпизодов всецело подчинена произволу автора, Вольтер иронизирует и над собственным художественным принципом, над самой философской идеей. Он строит свой роман, как Панглосс свою философию,— не считаясь с жизнью.

Идея и факт разлучены, отношения между ними у Вольтера подчеркнуто резки. Идея слишком философски обща, она над миром, действительность бездуховна, эмпирична, алогична, законы разума к ней не приложимы. Ирония в «Кандиде» обоюдоострая — она над действительностью, которая не отвечает идее, она и над идеей, если она противоречит жизни, не совпадает с ней. Ирония указывает на то, что идея должна овладеть действительностью, что действительность должна быть перестроена в соответствии с идеей. Это главная мысль «Кандида», она пронизывает и каждую клеточку вольтеровского повествования и роман в целом.

Сталкивая Кандида с жизнью, Вольтер заставляет своего героя разочароваться в философии оптимизма. После встречи с негром, который рассказывает о том, как бесчеловечно обращаются с его соплеменниками европейские колонизаторы, Кандид восклицает: «О, Панглосс, ты не предвидел этих гнусностей. Конечно, я отказываюсь от твоего оптимизма». Негр — это, конечно, всего лишь последнее звено в общей цепи зла, открывшегося взору героя. И все же встреча с негром знаменательна. Важно то, что не своя судьба, а чужая, не стихийное бедствие, а социальное неустройство заставили Кандида окончательно отказаться от философии «оптимизма». Мировое зло для Вольтера есть прежде всего зло социальное.

От оптимизма Панглосса Кандид приходит к пессимизму Мартена, другого философа, который теперь становится его спутником. Мартен — прямая противоположность Панглоссу: он не верит ни в божественный разум, ни в лучший из возможных миров, полагая, что не бог, а дьявол правит миром, что жизнь протекает «в летаргии скуки или в судорогах беспокойства» и зло неизбежно, так как заложено в самой природе вещей, в самом человеке.

Дальнейшие странствия героя только подтверждают мрачную философию Мартена — кругом зло, горе и страдания. И несмотря на это, Кандид не может до конца согласиться с ней.

Основной вопрос остался для Кандида нерешенным. Он по-прежнему не знает, что такое мир и что такое человек и каково место человека в мире. Когда Мартен и Панглосс спорили о метафизике и морали, Кандид оставался безучастным — «ни с чем не соглашался и ничего не утверждал».

Дело все в том, что с философией Панглосса Кандид порвал прежде всего потому, что не мог примириться с мыслью, что зло, его окружающее, естественно и нормально. Недаром чувство глубокого сострадания и возмущения, вызванное рассказом негра, было последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Он не может признать, что все идет хорошо, когда на самом деле все идет плохо. «Мнение о лучшем из возможных миров,— писал Вольтер,— не только не утешает, оно ввергает в отчаяние».

Но и философия Мартена для Кандида неприемлема. При всей противоположности философии оптимизма она совпадает с ней в своих последних практических выводах. Как и Панглосс, Мартен зовет к примирению со злом, поскольку оно неискоренимо. «Будучи твердо убежден, что зло везде одинаково, он с терпением переносил все».

Философы спорят, а зло торжествует. Кандид ищет ответа на вопрос «что же делать», как искоренить зло. Лучший философ Турции дервиш призывает героя «молчать», «не вмешиваться». Эт0 очень близко тому, что говорил ангел Иезрад Дадигу. «Но» ЗаДи" га в «Кандиде» расшифровывается: «Но, преподобный отец,—

сказал Кандид,— ужасно много зла на земле». «Так что же,— сказал дервиш.— Кому до этого какое дело? Когда султан посылает корабль в Египет, заботится ли он о том, хорошо или худо корабельным крысам?»

Дервиш не отрицает ни разумности мира, ни наличия в нем зла. Но он убежден, что зло существует лишь по отношению к человеку, а бога так же мало заботит судьба человека, как султана — судьба корабельных крыс. Философия дервиша опровергает мнение о лучшем из возможных миров, ибо мнение это основывается на догмате о человеке, как центре мира и земле как центре мироздания. Вольтер зло шутит над антропоцентризмом Панглосса, утверждающим, что «камни образовались для того, чтобы их тесать и чтобы из них строить замки», а свиньи созданы, чтобы мы ели свинину круглый год. Еще в «Микромегасе», написанном раньше «Кандида», учение о земле как центре мироздания и человеке как хозяине мира вызывало гомерический хохот обитателей Сириуса и Сатурна, ибо в их глазах земля — только комок грязи, а человек — букашка, которую можно разглядеть лишь под микроскопом. И хотя дервиш не дает Кандиду нового ответа на вопрос «что же делать», поэтому его философия и не может явиться конечным выводом романа (практически она совпадает с учением Панглосса, со взглядами Мартена — зовет к резиньяции и примирению), все же она — необходимая ступенька на пути к истинному решению проблемы.

По притче дервиша о корабле и крысах выходит, что бог от человека отстранился, а следовательно, человеку нельзя уповать на бога, а надо рассчитывать на самого себя. Правда, сам дервиш таких выводов из ввовй нритчи не делает, но их вделают герои романа.

За встречей с дервишем следует встреча со стариком-садово-дом, оказавшимся первым счастливым человеком на долгом пути странствий героев. «У меня только двадцать арпанов земли,— рассказывает старик,— я возделываю их сам с моими детьми; работа гонит от нас три больших зла: скуку, порок и нужду». Возвращаясь на ферму, Кандид глубокомысленно рассуждал: «я знаю, надо возделывать наш сад» Эта формула примиряет всех героев романа — Кандида, Панглосса и Мартена, но каждый из них вкладывает в нее свой смысл, отвечающий его взглядам на мир.

«Вы правы,— сказал Панглосс,— когда человек был помещен в сад Эдема, то это было ut operaretur eum, чтобы и он работал. Это доказывает, что человек рожден не для покоя». В устах Панглосса слово «сад» сливается с образом райского сада, и таким образом эта формула оказывается выражением его прежней философии: жизнь подобна раю, все к лучшему в этом лучшем из миров, но и в раю надо работать, ибо труд — необходимый компонент, условие прекрасного мира.

Иначе понимает эту формулу Мартен: «Будем работать без рассуждения, это единственное средство сделать жизнь сносной». Зло неискоренимо, Мартен не верит в возможность изменения мира поэтому «будем работать без рассуждений») и в труде видит только средство, способное разогнать скуку и нужду отдельного частного человека. Под словом «сад» Мартен подразумевает всего лишь тот участок земли, на котором до сих пор трудился Кокам-6о и «проклинал свою судьбу».

Для Кандида формула «надо возделывать наш сад» имеет смысл более широкий — она становится ответом на вопрос «что же делать», обретенной им истиной. Кандид возвышается над обоими философами, одновременно соглашаясь и не соглашаясь с ними.

Образ райского сада возникает в романе не только в финале его. Замок барона Тундер-тен-тронка в Вестфалии поначалу казался Кандиду земным раем. Но из рая Кандид был изгнан за то, что имел неосторожность однажды за ширмой поцеловать дочь влиятельного барона, прекрасную Кунигунду. Глава вторая начинается словами: «Кандид, изгнанный из земного рая, шел сам не зная куда, плача, возводя очи к небу».

Образ рая снова возникает в главе, посвященной Эльдорадо. Эту фантастическую страну Кандид то и дело сопоставляет с Вестфалией. О вестфальском замке раньше сообщалось: «Барон был одним из самых могущественных вельмож в Вестфалии, ибо в замке его были двери и окна». Вестфали^ — рай мнимый, Эльдорадо — настоящий: Здесь царят материальное изобилие и свобода, люди здесь не знают ни деспотизма, ни власти золота. Но Эльдорадо — это сказка, мечта, то, чего нет. Поэтому Эльдорадо не укрепляет, а разрушает философию оптимизма. Встреча с негром, после которой Кандид расстается с философией Панглосса, следует за эпизодом Эльдорадо. И все же страна Эльдорадо имеет важное значение в романе. Эльдорадо — то, чего нет, но Эльдорадо — и то, что может и что должно быть. Кандид утратил мнимый рай, он должен сам создать другой — настоящий.

По поводу рассуждений Панглосса Кандид замечает: «Это хорошо сказано, но надо возделывать наш сад». В «Философском словаре» в статье «Рай» Вольтер писал, что слово paradis (рай) пришло из персидского языка и там оно означало фруктовый сад. «Кандид» переводит библейский образ на язык жизни, рай заменяя садом. Не в раю место человека, а на земле, не сад Эдем, а «наш сад» нужно возделывать. Слово «сад» в устах Кандида становится символом жизни. Мир неразумен, в нем царит зло, но он может и должен стать разумным. Для этого надо трудиться. Земной рай может быть построен лишь человеческими руками. Прав дервиш — мир не создан богом по мерке человека, человек должен завоевать все сам, своим трудом создать «вторую природу», отвечающую человеческому разуму,— и в этом смысл прогресса, в этом задача будущего.

Такое понимание формулы «надо возделывать наш сад» несомненно является определяющим для философского смысла романа и недаром эта мирная формула зазвучала в переписке Вольтера как революционный призыв к изменению мира.

Но в романе ясно ощутима и иная, пессимистическая, мартеновская нота. Она — результат понимания Вольтером противоречий буржуазной цивилизации, на которые он не закрывает глаза, но разрешить которые не в силах. Путь к «земному раю» — трудный и сложный путь. В отношении будущего Вольтер осторожен, не хочет делать слишком решительных выводов, рисовать утопические картины, вроде счастливой страны Эльдорадо. Вольтеру ясно одно: надо покончить с тем злом, с которым покончить можно,— с тиранией, католической церковью, религиозным фанатизмом, феодальным произволом. Окажется ли этого достаточно, чтобы наступило желанное царство разума, Вольтер не уверен. Но жизнь в дальнейшем должна подсказать новые решения. Не на просвещенного монарха, как в «Задиге», а на практическую деятельность простых людей теперь главная надежда Вольтера, Зта практическая деятельность важнее всех философских построений. Слово «сад» у Вольтера полисемично — оно включает в себя и смысл более широкий («наш сад» Кандида) и более узкий, тот, который вкладывает в него Мартен. Даже маленькое дело («сад» в мартеновском смысле), по мнению Вольтера, большего стоит, чем метафизические опоры. Вместе с Мартеном он говорит читателю: «Будем работать без рассуждений, это единственное средство сделать жизнь сносной».

Вопрос о мировом зле неотделим у Вольтера от проблемы цивилизации и прогресса. Концепция Вольтера резко расходилась не только с теорией предустановленной гармонии Лейбница — Попа. Она вызвала резкие возражения и Руссо. Полемизируя с Вольтером, он доказывал, что источником зла является не природа, а злоупотребления человека своими способностями.

Разумеется, и для Вольтера источник зла прежде всего в неразумных общественных порядках. Современную цивилизацию Вольтер подвергает не менее сокрушительной критике, чем Руссо. В этом оба философа согласны друг с другом. Их расхождения в ином: Руссо полагает, что человек был по-настоящему счастлив лишь в «естественном состоянии», находясь в единстве с природой, не противопоставив себя еще ей. По Вольтеру же, человек находится в разладе с природой и потому лишь цивилизованное состояние отвечает истинной сущности человека. Правда, до сих пор развитие принимало уродливые формы, цивилизация имела извращенный характер, она сохранила все худшие стороны «естественного состояния», следы еще неизжитого варварства. Но из этого вовсе не следует, что цивилизация — сама по себе зло. Вольтер всегда сохранял веру в спасительную роль разума и прогресса, культуры и просвещения.

В «Кандиде» утопическая страна Эльдорадо противопоставлена не только извращенной европейской цивилизации, но и «естественному состоянию» (эпизод с орельонами). Эльдорадо — страна высоко развитой цивилизации, несмотря на патриархальные черты ее общественного уклада. Она воплощение идеала Вольтера — единства цивилизации и природы. Вольтер верил в общественную природу человека и потому для него не существовало того непримиримого антагонизма между обществом и природой, о котором писал Руссо. Цивилизация может быть разумной — таково глубокое убеждение писателя.

Но следует помнить и о другой стороне дела. Апелляция к «естественному человеку» проистекала из революционного максимализма Руссо, готового отказаться от всех завоеваний цивилизации, лишь бы утвердить естественное равенство и свободу. А защита цивилизации у Вольтера неотделима от его приятия буржуазного прогресса со всеми присущими ему противоречиями.

Панглос - доктор, комический тип, выведенный Вольтером. Будучи беззаботным оптимистом, доктор Панглос то и дело бросает совершенно некстати банальные и оптимистические афоризмы, самое известное из них: «Все идет к лучшему в этом лучшем из миров!».

Панглос преподавал метафизико-теолого-космологонигологию. Он замечательно доказывал, что не бывает следствия без причины и что в этом лучшем из возможных миров замок владетельного барона - прекраснейший из возможных замков, а госпожа баронесса - лучшая из возможных баронесс.

Доказано, - говорил он, - что все таково, каким должно быть; так как все создано сообразно цели, то все необходимо и создано для наилучшей цели. Вот, заметьте, носы созданы для очков, потому мы и носим очки. Ноги, очевидно, назначены для того, чтобы их обувать, вот мы их и обуваем. Камни были сотворены для того, чтобы их тесать и строить из них замки, и вот монсеньор владеет прекраснейшим замком: у знатнейшего барона всего края должно быть наилучшее жилище. Свиньи созданы, чтобы их ели, - мы едим свинину круглый год. Следовательно, те, которые утверждают, что все хорошо, говорят глупость, - нужно говорить, что все к лучшему.

Наивный юноша Кандид, испорченный своим наставником-педантом доктором Панглоссом - использующим метафизическую теологию для того, чтобы приукрасить все существующее в мире природное и моральное зло, парирует все акты коррупции, предательства, насилия и страдания, которые встречаются ему в его приключениях. Во время, которых ему привелось стать свидетелем Лиссабонского землетрясения, изнасилований, убийств и пыток, возражением что, несмотря на видимость противного, наш мир все равно лучший из всех возможных миров. Однако после всех столкновений с реальной жизнью Кандид находит даже свои рационалистические объяснения неубедительными и удаляется в деревню, чтобы провести остаток жизни, возделывая свой сад.

Что говорит «Кандид» о взглядах Вольтера на природу Вселенной, на ее Творца и Устроителя? Вольтер указывает, что мы не можем уловить даже намек на то, что действительно творится в мире, и тем более осуждать его. Капитан корабля не беспокоится об удобстве плывущих на нем крыс. Мы подобны крысам в нашей Вселенной. У нас нет никаких данных о том, что капитану Вселенной есть дело до нас. В своем первом стихотворении, посвященном Лиссабонскому землетрясению, Вольтер писал, что нам не остается ничего другого, кроме как страдать, покоряться и умирать. Раскритикованный за такой безбожный пессимизм, он переделал эти строки: нам остается только страдать, покоряться, поклоняться и умирать. Все, что мы можем сделать, говорил он в конце «Кандида», - это возделывать свой сад.

Кандид (имя героя по-французски означает «искренний»), как говорится в начале повести, «юноша, которого природа наделила наиприятнейшим нравом. Вся душа его отражалась в его лице. Он судил о вещах довольно здраво и добросердечно». Кандид - модель «естественного человека» просветителей, в повести ему принадлежит амплуа героя - простака, он свидетель и жертва всех пороков общества. Кандид доверяет людям, особенно своим наставникам, и от своего первого учителя Панглоса усваивает, что не бывает следствия без причины и все к лучшему в этом лучшем из миров. Панглос - воплощение оптимизма Лейбница; несостоятельность, глупость его позиции доказывается каждым сюжетным поворотом, но Панглос неисправим. Как и положено персонажу философской повести, он лишен психологического измерения, на нем лишь проверяется идея, и сатира Вольтера расправляется с Панглосом прежде всего как с носителем ложной, а потому опасной идеи оптимизма.

Панглосу в повести противостоит брат Мартен, философ-пессимист, не верящий в существование добра на свете; он так же неколебимо привержен своим убеждениям, как Панглос, так же неспособен извлекать уроки из жизни. Единственный персонаж, которому это дано, - Кандид, чьи высказывания на протяжении повести демонстрируют, как понемногу он избавляется от иллюзий оптимизма, но и не спешит принять крайности пессимизма. Понятно, что в жанре философской повести речь не может идти об эволюции героя, как обычно понимается изображение нравственных изменений в человеке; психологического аспекта персонажи философских повестей лишены, так что читатель не может им сопереживать, а может только отстраненно следить за тем, как герои перебирают разные идеи. Так как герои «Кандида», лишенные внутреннего мира, не могут выработать собственных идей естественным путем, в процессе внутренней эволюции, автору приходится позаботиться о том, чтобы снабдить их этими идеями извне. Такой окончательной идеей для Кандида становится пример турецкого старца, заявляющего, что не знает и никогда не знал имен муфтиев и визирей: «Я полагаю, что вообще люди, которые вмешиваются в общественные дела, погибают иной раз самым жалким образом и что они этого заслуживают. Но я-то нисколько не интересуюсь тем, что делается в Константинополе; хватит с меня того, что я посылаю туда на продажу плоды из сада, который возделываю». В уста того же восточного мудреца Вольтер вкладывает прославление труда (после «Робинзона» очень частый мотив в литературе Просвещения, в «Кандиде» выраженный в самой емкой, философской форме): «Работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду».

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

"Кандид" - трагикомедия. Трагедия - в войнах, зле, болезнях, притеснениях и произволе, в нетерпимости и слепом суеверии, глупости, грабежах, бедствиях (как лиссабонское землетрясение), с которыми сталкиваются Кандид и его учитель Панглос (образ, прозрачно намекающий на Лейбница). Комический эффект заключается в тех объяснениях, которые Панглос, а иногда и Кандид пытаются дать человеческим несчастьям.

Вершиной цикла и вольтеровского творчества в целом стала повесть "Кандид, или Оптимизм". Импульсом к ее созданию стало знаменитое Лиссабонское землетрясение 1 ноября 1755 года, когда был разрушен цветущий город и погибло множество людей. Это событие возобновило спор вокруг положения немецкого философа Готфрида Лейбница: "Все - благо". Вольтер раньше и сам разделял оптимизм Лейбница, но в "Кандиде" оптимистический взгляд на жизнь становится признаком неискушенности, социальной неграмотности.

Внешне повесть строится как жизнеописание главного героя, история всевозможных бедствий и несчастий, настигающих Кандида в его странствиях по свету. В начале повести Кандид изгнан из замка барона Тундер-тен-Тронка за то, что посмел влюбиться в дочь барона, прекрасную Кунигунду. Он попадает наемником в болгарскую армию, где его тридцать шесть раз прогоняют через строй и бежать откуда ему удается только во время сражения, в котором полегло тридцать тысяч душ; потом переживает бурю, кораблекрушение и землетрясение в Лиссабоне, где попадает в руки инквизиции и едва не погибает на аутодафе. В Лиссабоне герой встречает прекрасную Кунигунду, также претерпевшую множество несчастий, и они отправляются в Южную Америку, где Кандид попадает в фантастические страны орельонов и в Эльдорадо; через Суринам он возвращается в Европу, посещает Францию, Англию и Италию, и завершаются его странствия в окрестностях Константинополя, где он женится на Кунигунде и на принадлежащей ему маленькой ферме собираются все персонажи повести. Кроме Панглоса, в повести нет счастливых героев: каждый рассказывает леденящую душу историю своих страданий, и это изобилие горя заставляет читателя воспринимать насилие, жестокость как естественное состояние мира. Люди в нем различаются только степенью несчастий; любое общество несправедливо, а единственная счастливая страна в повести - несуществующее Эльдорадо. Изображая мир как царство абсурда, Вольтер предвосхищает литературу ХХ века.

Кандид (имя героя по-французски означает "искренний"), как говорится в начале повести, "юноша, которого природа наделила наиприятнейшим нравом. Вся душа его отражалась в его лице. Он судил о вещах довольно здраво и добросердечно". Кандид - модель "естественного человека" просветителей, в повести ему принадлежит амплуа героя-простака, он свидетель и жертва всех пороков общества. Кандид доверяет людям, особенно своим наставникам, и от своего первого учителя Панглоса усваивает, что не бывает следствия без причины и все к лучшему в этом лучшем из миров. Панглос - воплощение оптимизма Лейбница; несостоятельность, глупость его позиции доказывается каждым сюжетным поворотом, но Панглос неисправим. Как и положено персонажу философской повести, он лишен психологического измерения, на нем лишь проверяется идея, и сатира Вольтера расправляется с Панглосом прежде всего как с носителем ложной, а потому опасной идеи оптимизма.

Панглосу в повести противостоит брат Мартен, философ-пессимист, не верящий в существование добра на свете; он так же неколебимо привержен своим убеждениям, как Панглос, так же неспособен извлекать уроки из жизни. Единственный персонаж, которому это дано, - Кандид, чьи высказывания на протяжении повести демонстрируют, как понемногу он избавляется от иллюзий оптимизма, но и не спешит принять крайности пессимизма. Понятно, что в жанре философской повести речь не может идти об эволюции героя, как обычно понимается изображение нравственных изменений в человеке; психологического аспекта персонажи философских повестей лишены, так что читатель не может им сопереживать, а может только отстраненно следить за тем, как герои перебирают разные идеи. Так как герои "Кандида", лишенные внутреннего мира, не могут выработать собственных идей естественным путем, в процессе внутренней эволюции, автору приходится позаботиться о том, чтобы снабдить их этими идеями извне. Такой окончательной идеей для Кандида становится пример турецкого старца, заявляющего, что не знает и никогда не знал имен муфтиев и визирей: "Я полагаю, что вообще люди, которые вмешиваются в общественные дела, погибают иной раз самым жалким образом и что они этого заслуживают. Но я-то нисколько не интересуюсь тем, что делается в Константинополе; хватит с меня того, что я посылаю туда на продажу плоды из сада, который возделываю". В уста того же восточного мудреца Вольтер вкладывает прославление труда (после "Робинзона"очень частый мотив в литературе Просвещения, в "Кандиде" выраженный в самой емкой, философской форме): "Работа отгоняет от нас три великих зла: скуку, порок и нужду".

Пример счастливого старца подсказывает Кандиду окончательную формулировку его собственной жизненной позиции: "Надо возделывать наш сад". В этих знаменитых словах Вольтер выражает итог развития просветительской мысли: каждый человек должен четко ограничить свое поле деятельности, свой "сад", и работать на нем неуклонно, постоянно, бодро, не ставя под вопрос полезность и смысл своих занятий, так же, как садовник изо дня в день возделывает сад. Тогда труд садовника окупается плодами. В "Кандиде" говорится, что жизнь человека тяжела, но переносима, нельзя предаваться отчаянию - на смену созерцанию должно прийти действие. К точно такому же выводу позже придет Гете в финале "Фауста".

Сочинение

Вольтер(1694-1778)- глава французских просветителей. Был вдохновителем и воспитателем этого могучего поколения мыслителей – революционеров.

Просветители называли его своим учителем. Разносторонняя деятельность: философ. Поэт, драматург, политический деятель, замечательный публицист. Он сумел сделать идеи Просвещения достоянием масс. К его мнению прислушивалось общество. В 1717 попав в Бастилию. Причина – сатира «В царствование мальчика», разоблачающая нравы. Царящие при дворе. В тюрьме работал над эпической поэмой о Генрихе4 и трагедией «Эдип». Филипп Орлеанский, «желая приручит Вольтера», удостоил его награды, пенсии и любезного приема во дворце. Оппозиционные настроения в поэме «Лига»(первый вариант будущей «Генриады»). Вольтер был блестящим популяризатором идей Локка и Ньютона. Он поселился надолго у своей приятельницы маркизы дю Шатле в старом уединенном замке Сирей. Вольтер пишет труды по истории, сочинения по математике и философии, трагедии и комедии. Поэма « Орлеанская девственница», трагедия «Магомет», «Меропа», комедии «Блудный сын», «Нанина», философ повесть «Задиг» и др.

В Фернее был устроен домашний театр, ставились пьесы Вольтера. В них участвовал сам автор. Он присутствовал на последней своей трагедии «Ирина», актеры вынесли на сцену мраморный бюст Вольтера, увенчанный лавровым венком. Казалось, что даже в старости силы не оставляли его, он хотел творить. Начинает работу над трагедией «Агафокл». Но он скончался 30 мая 1778.

Вольтер – мастер художественного слова. Ставил практические цели: воздействовать на умы посредством искусством и, создав новое общественное мнение, содействовать совершению социального переворота. Опроверг теорию классицистов о вечности идеала прекрасного. У него были восторженные чувства по отношению к Корнелю и Расину. Его привлекала драматургия Шекспира, ибо в ней отражалась сама жизнь во всех ее суровых и действительных положениях, в напряженных конфликтах. Вольтер был воспитан в традициях классического театра, с детства привык к изысканной вежливости и галантности. С своей драматургии он пытался осуществить своеобразное сочетание положит сторон шекспировской и классической драматургии. Поэтическое наследие Вольтера разнообразно по жанрам. Он писал эпические, философ, героико – комич поэмы, полит и филос оды, сатиры, эпиграммы, стихотворные новеллы и лирические стихи. Везде оставался борцом и просветителем.

Философские повести характерны для позднего периода его творчества. Повесть «Микромегас», рассказывающая о появлении на нашей планете двух космических пришельцев. В наши дни эта тема космического путешествия в произведении, написанном так давно, кажется неким предсказанием. Вольтер меньше всего думал о научной фантастике. Жители Сириуса и Сатурна понадобились ему лишь для «освежения» читательского восприятия, – прием, которым он пользовался в каждой своей философ повести. В этой повести мы смотрим на наш мир глазами пришельцев. Здесь рассуждения о гносеологических проблемах, о системе восприятия, об ощущениях, здесь поставлены этические проблемы. Главная мысль сводится к тому, что люди не умеют быть счастливыми, что они ухитрились свой крохотный мир сделать полным зла, страданий и несправедливости. Земля – это лишь комочек грязи, маленький муравейник.

В 1758 пишет свою лучшую повесть «Кандид, или Оптимизм» («Что такое оптимизм?» – «Увы, – сказал Кандид, – это страсть утверждать, что все хорошо, когда в действительности все плохо»). Лейбниц развил учение о мировой гармонии. Добро и зло оказались в его понимании равно необходимыми и как бы уравновешивали друг друга. Но вот в 1755 землетрясение разрушило город Лиссабон. В поэме «О гибели Лиссабона»1756 Вольтер заявил, что отказывается от признания «мировой гармонии» и от оптимизма Лейбница. Развенчанию этой теории и посвящена поэма «Кандид». Безносый Панглос, гонимый, терзаемый, избиваемый, едва не повешенный, едва не сожженный, чудом спасшийся и снова бросаемый в море бед, вечный образец слепой благодушной глупости, проповедует оптимизм. Простодушный и наивный Кандид не решается подвергнуть сомнению проповедь своего учителя. Он готов верить Панглосу. Мир фактов ниспроверг и разбил вдоебезги теорию Панглоса. Однако что же теперь делать? Вольтер не дает конкретных рекомендаций, он лишь заражает читателя идеей о несовершенстве мира.

Вольтер был оптимизмом, но в другом смысле – верил в совершенствование человека и всех его институтов. Важное место в его повести занимает описание идеального государства Эльдорадо. В нем нет монархов, тюрем, там никого не судят, нет тирании, все свободны. Вольтер прославил невинность и благоденствие жителей утопической страны. Но при этом Эльдорадо – вполне цивилизованная страна. Там есть великолепный дворец наук, «наполненный математическими и физическими инструментами». Повесть создавалась тайно в 1758.

Философские повести Вольтера построены в большинстве случаев в виде сменяющихся путевых картинок. Его герои совершают вынужденные или добровольные странствия. Они видят мир во всем его многообразии, различных людей. В философской повести Вольтер не стремился к всестороннему изображению характеров, – это не входило в его задачи. Главное для него – целеустремленная и последовательная борьба против враждебных ему идей, против мракобесия и предрассудков, насилия и угнетения. Повести немногословны. Каждое слово несет в себе большую смысловую нагрузку.

«Кандид» Вольтера – философская сатирическая повесть, которая была создана в середине восемнадцатого века, но некоторое время запрещалась в силу немалого количества непристойных сцен. В произведении идет речь об оптимизме и пессимизме, людских пороках и вере в лучшие качества человека.

История написания

Вольтер – французский писатель эпохи Просвещения. Им создан ряд философских художественных произведений, не лишенных острой обличительной сатиры. Вольтеру крайне не нравилось могущество церкви, о чем он не раз высказывался. Он был ярым борцом против идеализма и религии и опирался в своих философских трактатах исключительно на научные достижения.

Что же касается такого абстрактного понятия, как «счастье», то, дабы изложить свою позицию относительно этого непростого вопроса, Вольтер написал приключенческую историю об оптимисте Кандиде, который, несмотря на все удары судьбы, не утратил веру в добро, искренность и честность. В основу этого произведения легло реальное событие – землетрясение в Лиссабоне. Именно страшное природное явление занимает центральное место в одной из самых известных повестей, которые написал Вольтер.

«Кандид, или Оптимизм» – это произведение, от которого автор несколько раз отказывался, утверждая, что оно якобы не принадлежит его перу. Тем не менее в повести присутствует характерная для Вольтера сатира. «Кандид» является одним из лучших произведений французского просветителя. О чем же поведал читателям в этой повести Вольтер? «Кандид», анализ которого будет представлен ниже, – это история, которая может показаться на первый взгляд не более чем веселой и занимательной. И только при детальном рассмотрении можно обнаружить глубокую философскую мысль, которую стремился донести до своих современников Вольтер.

«Кандид»: краткое содержание

Главный герой этой повести – чистый и неиспорченный юноша. Своему оптимистическому взгляду на жизнь он обязан учителю, которые с детских лет убеждал его в неизбежности счастья. Панглосс, а именно так звали этого одухотворенного философа, был уверен, что живет в лучшем из миров. Горевать нет никаких оснований.

Но однажды Кандида изгнали из родного замка. Виной тому была прекрасная Кунигунда, дочь барона, к которой тот был отнюдь не равнодушен. И герой стал скитаться по всему миру, мечтая лишь об одном – воссоединиться со своей возлюбленной и познать настоящее счастье. В том, что оно все же существует, Кандид ни на минуту не сомневался, несмотря на все напасти и невзгоды.

Приключениям героя некую сказочность придал Вольтер. Кандид, спасая Кунигунду, то и дело убивал кого-то. Совершал он это вполне естественно. Как будто убийство является самой типичной деятельностью для оптимиста. Но жертвы Кандида волшебным образом оживали.

Многому Кандид научился. Немало он познал горя. Ему удалось воссоединиться с Кунигундой, правда, лишь после того, как девушка утратила всю свою былую привлекательность. Кандид обрел дом и друзей. Но что такое счастье, ему было все еще неведомо. До тех пор, пока однажды истину ему не открыл незнакомый мудрец. "Счастье – это ежедневный труд", – заявил странствующий философ. Кандиду ничего не оставалось, как поверить и приступить к возделыванию своего небольшого сада.

Композиция

Как уже было сказано, на написание этой повести после знаменитого лиссабонского землетрясения был вдохновлен Вольтер. «Кандид, или Оптимизм» – произведение, в котором историческое событие служит отправной точкой. В композиции оно занимает центральное место. Именно при изображении землетрясения события в повести достигают своей кульминации.

После изгнания из замка и до стихийного бедствия Кандид скитается по свету бесцельно. Землетрясение активизирует его силы. Кандид Вольтера становится благородным героем, готовым на все ради того, чтобы вызволить даму сердца. А Кунигунда тем временем, обладая неземной женственной красотой, вызывает у мужчин далеко не лучшие помыслы. Болгарский еврей похищает ее и делает своей наложницей. Великий инквизитор тоже не остается в стороне. Но вдруг появляется Кандид и уничтожает как первого, так и второго. Впоследствии герой избавляется и от брата своей возлюбленной. Напыщенного барона якобы не устраивает происхождение освободителя прекрасной Кунигунды.

Кандид Вольтера напоминает рыцаря Сервантеса благородством, чистотой помыслов. Но философская идея произведения французского писателя имеет мало общего с позицией великого испанца.

Эльдорадо

Политической подоплеки также не лишена книга «Кандид». Вольтер отправляет своего странника бродить по свету. Тот становится свидетелем важных исторических событий. Кандид посещает европейские города, Южную Америку, страны Ближнего Востока. Он наблюдает военные действия испанцев против иезуитов, жестокие нравы современников Вольтера. И начинает постепенно осознавать, что учитель-оптимист не преподнес ему ни одного стоящего урока. Все его разглагольствования о красоте этого мира не стоят и ломаного гроша…

Но все же не лишает своего героя последней надежды Вольтер. Кандид то и дело слышит рассказы о прекрасном крае, в котором люди не знаю горя и печали, имеют все, что им необходимо, не злятся, не завидуют и уж тем более не убивают.

Кандид Вольтера, к слову сказать, носит символическое имя. Оно означает «простодушный». Кандид попадает в мифическое государство, в котором все жители счастливы. Они не просят у Всевышнего материальных богатств. Они лишь благодарят его за то, что уже имеют. Этот сказочный край Вольтер в своей философской повести противопоставляет реальному миру. Люди, которых встречает Кандид на протяжении всего повествования, независимо от своего социального положения, не ведают о том, что такое счастье. Нелегко живется и простым людям, и знатным особам.

Оказавшись в мифической стране, Кандид решает вернуться в свой безрадостный мир. Ведь он должен в очередной раз спасти Кунигунду.

Пессимизм

Оптимизму Кандида противопоставлен пессимизм его сопровождающего. Мартен верит лишь в то, что люди погрязли в пороках, и уже ничто не может их изменить в лучшую сторону. На какой философской идее основывается произведение, которое написал Вольтер? «Кандид», содержание которого изложено выше лишь вкратце, способно убедить в том, что этот мир на самом деле уродлив. Вера в добро может лишь погубить человека. Кандид, будучи личностью искренней, доверяет мошенникам и проходимцам, в результате чего его положение с каждым днем становится все печальнее. Его обманывает купец. Благородные поступки в обществе не ценятся, и Кандиду грозит тюрьма.

Венеция

О чем стремился сказать в философской повести Вольтер? «Кандид», краткое содержание которого представлено в это статье, является историей, которая может произойти и в современно обществе. Герой Вольтера отправляется в Венецию в надежде найти там свою возлюбленную. Но и в независимой республике он становится свидетелем человеческой жестокости. Здесь он встречает служанку из замка, в котором провел он свое детство. Женщину заставила нужда пойти на крайний шаг: она зарабатывает на жизнь проституцией.

Жизнерадостный венецианец

Кандид помог женщине. Но деньги, которые он ей отдал, не принесли счастья. Герой все же не оставляет надежды найти счастье или хотя бы встретить человека, который его познал. И потому судьба сводит его с венецианским аристократом, который, по слухам, всегда пребывает в жизнерадостном настроении и не ведает печали. Но и здесь Кандида подстерегает разочарование. Венецианец отвергает красоту и находит счастье лишь в недовольстве окружающими.

Жизнь на ферме

Стоит сказать, что Кандид постепенно разочаровывается в философии абсолютного оптимизма, но не становится пессимистом. В повести изложены две противоположные точки зрения. Одна принадлежит учителю Панглоссу. Другая – Мартену.

Кандиду удалось выкупить из рабства Кунигунду, а на оставшиеся деньги приобрести маленькую ферму. Здесь они в завершение своих злоключений поселились, но душевной гармонии достигли не сразу. Пустословие и философские разглагольствования стали постоянным занятием обитателей фермы. Пока однажды Кандида не навестил счастливый старец.

«Надо возделывать сад»

Лейбниц породил философскую идею о всеобщей гармонии. Французскому писателю импонировало мировоззрение немецкого мыслителя. Однако после землетрясения Вольтер издал поэму, в которой полностью отверг учение о равновесии добра и зла. Окончательно развенчать теорию Лейбница просветителю удалось в повести о приключениях Кандида.

«Надо возделывать сад» – именно эту мысль с помощью одного из персонажей излагает в последней главе Вольтер. «Кандид, или Оптимизм», краткое содержание которого дает лишь общее представление о философской идее автора, - произведение, которое следует прочитать если не в оригинале, то хотя бы полностью, от корки до корки. Ведь душевные терзания вольтеровского героя известны и современному человеку. Счастье – неуклонный и постоянный труд. Размышления и рассуждения о смысле жизни могут привести лишь к отчаянию. На смену созерцанию непременно должно приходить действие.