А п платонов произведения для детей. Художественный мир рассказов андрея платоновича платонова

Платонов Андрей Платонович (1899-1951) - настоящая фамилия Климентов, русский прозаик, драматург.

Андрей Платонов родился 28 августа 1899 года в городе Воронеже в семье железнодорожного слесаря, учился в церковноприходской школе, после — в городском училище. Семья Платоновых нуждалась в средствах, и мальчик рано начал работать. Он сменил много профессий: трудился слесарем, литейщиком, подсобным рабочим. В 1917 году Андрей стал фронтовым корреспондентом и принялся сотрудничать с газетами в качестве публициста, критика и поэта.

В 1921 году, после окончания партийной школы, Платонов создал свое первое произведение — брошюру «Электрификация», которая получила много положительных отзывов критиков. Однако со временем взгляды писателя изменились в сторону полного неприятия революционных преобразований. Его произведения «Город Градов» и «Усомнившийся Макар» вызвали резкое осуждение партии, а «Чевенгур» был запрещен к печати. Опубликованный в 1931 году роман «Впрок» осудил сам Сталин, после чего Платонова перестали издавать. Коллеги поддерживали его — Бродский в своем докладе на Нобелевском симпозиуме назвал Платонова одним из самых замечательных писателей уходящего века, а Солженицын отметил, что если бы ему пришлось пуститься в дальнее путешествие с единственной книгой, то этой книгой был бы платоновский «Котлован».

Находясь в опале, Андрей Платонович зарабатывал на жизнь обработкой русских и башкирских сказок. Лишенный возможности публиковаться, писатель не оставил творческого труда, но его мировоззрение снова совершило «переворот»: он разуверился в возможности переустройства социалистического государственного строя и стал создавать произведения о будущем преимущественно в ироническом ключе.

Умер Андрей Платонов в 1951 году в Москве от туберкулеза. Его произведения, ставшие классикой антиутопии, были переведены на многие языки и вошли в школьную программу. Подготовила их к публикации дочь писателя Мария.

В прозе Платонова мир предстает как противоречивая, часто трагическая целостность человеческого и природного бытия: повести «Епифанские шлюзы» (1927), «Город Градов» (1928), «Река Потудань» (1937). В романах «Чевенгур» (опубликован в 1972, в России — 1988), «Счастливая Москва» (не окончен, опубликован в 1991), повести «Котлован» (опубликована в 1969), «Ювенильное море» (опубликована в 1979; в России обе — в 1987), «Джан» (опубликована в 1964) — неприятие навязываемых форм социалистического переустройства жизни. Своеобразие стиля Платонова определяют «косноязычие», «шероховатость» языка, сопрягающиеся в ткани повествования с отвлеченными понятиями и метафорическими образами.

В докладе на Нобелевском симпозиуме в Шведской академии (1991) Бродский назвал Платонова (наряду с Прустом, Кафкой, Музилем, Фолкнером и Беккетом) одним из самых замечательных писателей уходящего века. Подобную оценку они, по его мнению, заслужили несколькими общими чертами: они были "одиночками, своеобычными, часто до эксцентричности"; их творчество считалось "трудным" (ввиду чего реакция на него колебалась между "открытой враждебностью" и "полным безразличием"); "трудность" эта проистекала из описания ими "совершенно другого свойства жизни" (в сравнении с тем, чем характеризовалась литература века предыдущего), а именно "неуверенности", ибо их искусство начиналось там, где умирали логика, сюжеты и система композиции прошлого; у них в итоге стиль преобладал над сюжетом, язык же — над повествованием, что позволяет назвать их также "величайшими поэтами столетия". Эти мысли совпадали с тем, о чем Бродский писал в предисловии к ардисовскому изданию "Котлована": внеличный, фольклорный и мифологичный язык Платонова, "первого серьезного сюрреалиста", был не эскапистским, а детищем самой эпохи, свидетельствующим одновременно о нации, ставшей жертвой этого языка.

Солженицын выразил свое восхищение Платоновым гораздо проще, но не менее убедительно: если бы ему пришлось отправиться в дальнее путешествие с одной-единственной книгой, то этой книгой был бы "Котлован".

В суровые годы тяжелых испытаний, выпавших на долю народа во время Великой Отечественной войны, писатель обращается к теме детства с тем, чтобы найти и показать самые сокровенные истоки в человеке.

В рассказах "Никита", "Еще мама", "Железная старуха", "Цветок на земле", "Корова", "Маленький солдат", "На заре туманной юности", "Дед-солдат"", "Сухой хлеб", создавая обра­зы детей, писатель последовательно проводит мысль о том, что человек формируется как существо общественное, нравственное в раннем детстве.

«Еще мама» впервые опубликован в журнале «Вожатый», 1965, № 9. «Мать, рождая сына, всегда думает: не ты ли - тот?»,-записывал Платонов в своих заметках. Воспоминания о своей первой учительнице А. Н. Кулагиной приобретают в плато­новской прозе присущий ему высокий символический смысл. «Мать» в мире художественной платоновской прозы-символ души, чувства, «нужной ро­дины», «спасения от беспамятства и забвения». Вот почему «еще мама»-та, кто вводит ребенка в «прекрасный и яростный» мир, учит ходить по его дорогам, дает нравственные ориентиры.

Поведение взрослого человека как патриота, защитника своей родины писатель объясняет этим самым главным и определяющим опытом детства. Для маленького человека познание окружающего мира оказывается сложным процессом познания самого себя. В ходе этого познания герой должен занять определенную позицию по отношению к своему социальному окружению. Выбор этой позиции исключительно важен, так как им определяется все последующее поведение человека.

Мир детства у Платонова-это особый космос, вхождение в который на равных дозволено не всякому. Этот мир - прообраз большой вселенной, ее социальный портрет, чертеж и абрис надежд и великих утрат. Образ ребенка в прозе XX века всегда глубоко символичен. Образ ребенка в прозе Платонова не только символичен - он щемяще конкретен: это мы сами, на­ша жизнь, ее возможности и ее утраты... поистине, «велик мир в детстве...».

«Ребенок долго учится жить,-пишет в записных книжках Платонов,- он учится самоучкой, но ему помогают и старшие люди, которые уже при­учились жить, существовать. Наблюдать за развитием сознания в ребенке и за осведомленностью его в окружающей неизвестной действительности со­ставляет для нас радость».

Платонов - чуткий и внимательный исследователь детства. Иногда само название рассказа («Никита») дается по имени ребенка - главного героя произведения. В центре «Июль­ской грозы» - девятилетняя Наташа и ее брат Антошка.

«Происхождение мастера» перед читателем в незабываемых деталях проходят детство, отрочество и юность Саши Дванова, неповторимых детских образов в других платоновских рассказах. Афоня из рассказа «Цветок на земле», Айдым из повести «Джан», легко запо­минаемые, хотя и не названные по именам дети из рассказов «Родина электричества», «Фро», «Лунная бомба»...

Каждый из этих детёй наделен от рождения драгоценными свой­ствами, нужными для гармоничного физического и душевного ро­ста: безотчетным чувством радости бытия, жадным любопытством и неуемной энергией, простодушием, доброжелательностью, потребностью любить и действовать.

«...В юности, - писал Платонов, - всегда заложена возможностьблагородного величия грядущей жизни: лишь бы человече­ской общество не изуродовало, не исказило, не уничтожило этот дар природы, наследуемый каждым младенцем».

Впрочем, не только особенным интересом к детству и юности как решающим моментам человеческой жизни, предпочтительным изо­бражением молодого героя или откровенной поучительностью, но и по самому существу своего таланта, стремящегося охватить мир целиком, как бы единым, непредубежденным и всепроницающим взглядом, близок Платонов юным. Недаром уже первые книги его и «Сокровенный человек» (1928) в издательстве «Молодая гвардия», а последние прижизнен­ные сборники «Солдатское сердце» (1946), «Волшебное кольцо» (1950) и др. печатались в издательстве «Детская литература».

Немногим, казалось бы, отличаются обстоятельства жизни двух маленьких бедолаг - Саши и Прошки Двановых, живущих в ни­щей крестьянской семье. Только и разницы, что Саша - сирота, в Прошкином доме приемыш. Но этого достаточно, чтобы мало-помалу сформировались характеры, в главном диаметрально про­тивоположные: бескорыстный, честный, безоглядно добрый и от­крытый всем людям Саша и хитрый, хищный, себе на уме, изворот­ливый Прошка

Конечно, дело не в том, что Саша сирота, а в том, что с помощыо добрых людей - Прошкиной матери, но более всего Заxаpa Павловича - Саша преодолевает свое биографическое сирот­ство, и сиротство социальное. «Страной бывших сирот» назвал Советскую Россию Платонов в 30-с годы. Будто о Саше Дванове, самостоятельном, сызмала познавшем истинную цену хлеба и людской доброты, сказал, огляды­ваясь назад из сороковых годов, Михаил Пришвин в повести-сказке «Корабельная чаща»: «Время народного сиротства нашего кончи­лось, и новый человек выходит в историю с чувством беззаветной любви к матери своей - родной земле - не полным сознанием своего культурного мирового достоинства».

Платонову пришвинская мысль органически близка. Мать - Родина - Отец - Отечество - семья - дом - природа - про­странство - земля - таков еще один ряд характерных для платоновской прозы опорных понятии. «Мать... - самая близкая род­ственница всех людей», - читаем в одной из статей писателя. Какие удивительно пронзительные образы матери запечатлены на страни­цах его книг: Вера и Гюльчатай («Джан»), Люба Иванова («Воз­вращение»), безымянная древняя старуха в «Родине электриче­ства»... Кажется, в них воплощены все ипостаси материнства, заклю­чающего в себе и любовь, и самоотверженность, и силу, и мудрость, и прощение.

История становления человека как одухотворенной личности - глав­ная тема рассказов А. Платонова, героями которых являются дети. Анализируя рассказ "Никита", где герой этого рассказа, крестьянский мальчик Никита, тяжело и трудно пре­одолевая возрастной эгоцентризм, раскрывается со стороны своей доброты, формируется как "Добрый кит" (под таким заглавием рассказ был напечатан в журнале «Мурзилка»).

Изображению сложного процесса перехода отельного человека к жизни "со всеми и для всех" посвя­щён рассказ А. Платонова "Еще мама". Герой этого рассказа малолетний Артем через образ матери познает и осмысливает весь мир, приобщается к великому содружеству людей своей родины.

В расска­зах "Железная старуха" и "Цветок на земле" тот же герой - малень­кий человек, но уже под другим именем - Егора, Афони, в процессе познания мира впервые сталкивается с добром и злом, определяет для себя главные жизненные задачи и цели - окончательно победить самое большое зло - смерть ("Железная старуха"), открыть тайну самого большого блага - жизни вечной ("Цветок на земле").

Путь к подвигу во имя жизни на земле, нравственные истоки и корни его проявлены в прекрасном рассказе "На заре туманной юности", который о свидетельствует о единстве проблематики и детализации в творчестве писателя военных и довоенных лет.

О связях творчества. А. Платонова с фольклором писали и фольклористы, и этнографы, не акцентируя внимания на том, что мысль рассказчика направлена, прежде всего, на раскрытие нравственной стороны поступков героев сказки. Связь творчества А. Платонова с фольклором значительно глубже и органичнее. В целом ряде рассказов ("Никита", "Еще мама", "Уля", "Фро"). А. Платонов обращается к композиционной схеме волшебной сказки, описанной в классическом труда В. Я. Проппа. А. Платонов пишет не сказки, а рассказы, но в их основе лежат архаические жанровые структуры. В этом жанровое своеобразие многих рассказов А. Платонова, что объясняется не только устойчивостью жанровых форм, но и особенностями художест­венного мышления писателя, сосредоточенного на анализе и изображении первопричин и первооснов человеческого бытия.

Обычно такие стилистические средства создания художественной выразительности, как метафора, метонимия, олицетворение рассматри­ваются в качестве элементов поэтики. Применительно к целому ряду произведений А. Платонова ("Никита", "Железная старуха", "Еще мама", "На заре туманной юности") говорить об обычном использо­вании этих приёмов в качестве стилистических приемов нельзя. Не­обычность их использования А. Платоновым состоит в том, что в рас­сказах, героями которых являются дети, они стали естественной и органичной формой восприятия мира. Речь должна идти не о метафоре, а метафоризации, не о метонимии, а метонимизации, не об олицетворении, а об олицетворяющей апперцепции и ее разновидностях. Особенно наглядно эта "стилистика" выступает в расска­зе "Никита". Способ познания и восприятия мира через тот или иной эмоционально окрашенный и этически значимый образ-понятие является для героев произведений А. Платонова почти нормой.

Так, герой рассказа "Еще мама" "прокладывает" себе путь в большой мир людей своей родины, вооруженный одним единственным "орудием" - образом-понятием родной матери. Герой, метафорически и метонимически при­меряя его ко всем непознанным существам, вещам и явлениям окружаю­щего мира, посредством этого образа расширяет свой внутренний мир. Так изображает А. Платонов первую встречу человека с родиной, сложный и трудный путь самопознания и социализации человека.

Андрей Платонов

Рассказы

ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Перед глазами Дванова, привыкшими к далеким горизонтам, открылась узкая долина какой-то древней, давно осохшей реки. Долину занимала слобода Петропавловка - огромное стадо голодных дворов, сбившихся на тесном водопое.

На улице Петропавловки Дванов увидел валуны, занесенные сюда когда-то ледниками. Валунные камни теперь лежали у хат и служили сиденьем для задумчивых стариков.

Эти камни Дванов вспомнил, когда сидел в Петропавловском сельсовете. Он зашел туда, чтобы ему дали ночлег и чтобы написать статью в губернскую газету. Дванов написал, что природа не творит обыкновенного, поэтому у нее выходит хорошо. Но у природы нет дара, она берет терпеньем. Из редких степных балок, из глубоких грунтов надо дать воду в высокую степь, чтобы основать в степи социализм. Охотясь за водой, сообщал Дванов, мы одновременно попадем в цель своего сердца - нас поймут и полюбят равнодушные крестьяне, потому что любовь не подарок, а строительство.

Дванов умел интимное соединять с общественным, чтобы сохранить в себе влечение к общественному.

Дванова начала мучить уверенность, что он уже знает, как создать социалистический мир в степи, а ничего еще не исполняется. Он не мог долго выносить провала между истиной и действительностью. У него голова сидела на теплой шее, и что думала голова, то немедленно превращалось в шаги, в ручной труд и в поведение. Дванов чувствовал свое сознание, как голод, - от него не отречешься и его не забудешь.

В подводе Совет отказал, и мужик, которого все в Петропавловке звали богом, указал Дванову дорогу на слободу Каверино, откуда до железной дороги двадцать верст.

В полдень Дванов вышел на нагорную дорогу. Ниже лежала сумрачная Долина тихой степной реки. Но видно было, что река умирала: ее пересыпали овражные выносы, и она не столько текла, сколько расплывалась болотами. Над болотами стояла осенняя тоска. Рыбы спустились ко дну, птицы улетели, насекомые замерли в щелях омертвелой осоки. Живые твари любили тепло и Раздражающий свет солнца, их торжественный звон сжался в низких норах и замедлился в шепот.

Дванов верил в возможность подслушать и собрать в природе все самое звучное, печальное и торжествующее, чтобы сделать песни - мощные, как естественные силы, и влекущие, как ветер. В этой глуши Дванов разговорился сам с собой. Он любил беседовать один в открытых местах. Беседовать самому с собой - это искусство, беседовать с другими лицами - забава. Оттого человек идет в общество, в забаву, как вода по склону.

Дванов сделал головой полукруг и оглядел половину видимого мира. И вновь заговорил, чтобы думать:

«Природа - основа дела. Эти воспетые пригорки и ручейки - не только полевая поэзия. Ими можно поить почву, коров и людей и двигать моторы».

В виду дымов села Каверино дорога пошла над оврагом. В овраге воздух сгущался в тьму. Там существовали какие-то молчаливые трясины и, быть может, ютились странные люди, отошедшие от разнообразия жизни для однообразия задумчивости.

Из глубины оврага послышалось сопенье усталых лошадей. Ехали какие-то люди, и кони их вязли в глине.

Есть в далекой стране.
На другом берегу,
Что нам снится во сне.
Но досталось врагу…

Шаг коней выправился. Отряд хором перекрыл переднего певца, но по-своему и другим напевом.

Кройся, яблочко.
Спелым золотом.
Тебя срежет Совет
Серпом-молотом…

Одинокий певец продолжал в разлад с отрядом:

Вот мой меч и душа,
А там счастье мое…

Отряд смял припевом конец куплета:

Эх, яблочко.
Задушевное,
Ты в паек попадешь,-
Будешь прелое…
Ты на дереве растешь
И дереву кстати,
А в Совет попадешь
С номером-печатью…

Люди враз засвистали и кончили песню напропалую:

И-эх, яблочко.
Ты держи свободу:
Ни Советам, ни царям,
А всему народу…

Песня стихла. Дванов остановился, интересуясь шествием в овраге.

Эй, верхний человек! - крикнули Дванову из отряда. - Слазь к безначальному народу!

Дванов оставался на месте.

Ходи быстро! - звучно сказал один густым голосом, вероятно, тот, что запевал. - А то считай до половины - и садись на мушку!

Дванов не сообразил, что ему надо делать, и ответил, что хотел:

Выезжайте сами сюда - тут суше! Чего лошадей по оврагу морите, кулацкая гвардия!

Отряд внизу остановился.

Никиток, делай его насквозь! - приказал густой голос.

Никиток приложил винтовку, но сначала, за счет бога, разрядил свой угнетенный дух:

По мошонке Исуса Христа, по ребру богородицы и по всему христианскому поколению - пли!

Дванов увидел вспышку напряженного беззвучного огня и покатился с бровки оврага на дно, будто сбитый ломом по ноге. Он не потерял ясного сознания и, когда катился вниз, слышал страшный шум в земле, к которой на ходу прикладывались поочередно его уши. Дванов знал, что он ранен в правую ногу - туда впилась железная птица и шевелилась колкими остьями крыльев.

В овраге Дванов схватил теплую ногу лошади, и ему стало нестрашно у этой ноги. Нога тихо дрожала от усталости и пахла потом и травою пройденных дорог.

Страхуй его, Никиток, от огня жизни! Одежда твоя.

Дванов услышал. Он впился в ногу коня обеими руками, нога превратилась в напирающее живое тело. У Дванова сердце поднялось к горлу, он вскрикнул в беспамятстве того ощущения, когда жизнь из сердца переселяется на кожу, и сразу почувствовал облегчающий, удовлетворительный покой. Природа не упустила взять от Дванова то, зачем он был создан: семя размножения. В свою последнюю пору, обнимая почву и коня, Дванов в первый раз узнал гулкую страсть жизни и удивился ничтожеству мысли перед этой птице бессмертия, коснувшейся его обветренным трепещущим крылом.

Подошел Никиток и попробовал Дванова за лоб: тепел ли он еще? Рука была большая и горячая. Дванову не хотелось; чтобы эта рука скоро оторвалась от него, и он положил на нее свою ласкающую ладонь. Но Дванов знал, что проверял Никиток, и помог ему:

Бей в голову, Никита. Расклинивай череп скорей!

Никита не был похож на свою руку - это уловил Дванов, - он вскрикнул тонким паршивым голосом, без соответствия покою жизни, хранившемуся в его руке.

Ай ты цел? Я тебя не расклиню, а разошью: зачем тебе сразу помирать - ай ты не человек? Помучайся, полежи - спрохвала помрешь прочней!

Годы жизни: с 28.08.1899 по 05.01.1951

Андрей Платнов - русский писатель и драматург, один из наиболее самобытных по стилю и языку русских литераторов первой половины XX века.

Андрей Платонович Климентов родился 28(16) августа 1899 года (при этом официально его день рождения отмечают 1 сентября) в многодетной семье слесаря железнодорожных мастерских в слободе Ямской на окраине города Воронежа. Фамилию Платонов он взял себе уже в 20-х годах, образовав ее от имени отца, Платона Фирсовича Климентова. Андрей был старшим из одиннадцати детей. Учился сначала в церковно-приходской школе, а затем в городском училище. Трудиться начал уже с 14 лет. "У нас семья была... 10 человек, а я старший сын - один работник, кроме отца. Отец же... не мог кормить такую орду", - писал он впоследствии в своих воспоминаниях. Юноша работал рассыльным, литейщиком на трубном заводе, электротехником, помощником машиниста. Мотив паровоза пройдет пото через все его творчество.

После революции, в 1918 году, Андрей вновь идет учиться. Поступает в Воронежский железнодорожный политехникум на электротехническое отделение. Воодушевленный новыми социалистическими идеями и веяниями, участвовал в дискуссиях Коммунистического союза журналистов, публиковал статьи, рассказы, стихи в воронежских газетах и журналах («Воронежская коммуна», «Красная деревня», «Железный путь» и др.). Но Гражданская война спутала все планы и в 1919 году он уходит на фронт как рядовой стрелок железнодорожного отряда, а также как «журналист советской прессы и литератор».

После окончания Гражданской войны Андрей Платонов поступает в Политехнический институт. Первая его книга. В 1920 году в Москве состоялся Первый Всероссийский съезд пролетарских писателей, где Платонов представлял Воронежскую писательскую организацию. На съезде проводилось анкетирование. Ответы Платонова дают представление о нем, как о честном (не сочиняющем себе «революционное прошлое», как другие) и довольно уверенном в своих силах молодом писателе: «Участвовали ли в революционном движении, где и когда?» - «Нет»; «Подвергались ли репрессиям до Октябрьской революции?..» - «Нет»; «Какие препятствия мешали или мешают вашему литературному развитию?» - «Низшее образование, неимение свободного времени»; «Какие писатели оказали на вас наибольшее влияние?» - «Никакие»; «Каким литературным направлениям сочувствуете или принадлежите?» - «Никаким, имею свое». При этом Андрей Платонов короткое время был даже кандидатом в члены РКП(б), но за критику «официальных революционеров» в фельетоне «Душа человека - неприличное животное» в 1921 году был исключен как «шаткий и неустойчивый элемент». В этом же году вышла его первая книга (брошюра) - сборник очерков "Электрификация", где утверждалась мысль, что "электрификация есть такая же революция в технике, с таким же значением, как Октябрь 1917 года". В следующем году в Краснодаре сборник стихов «Голубая глубина» сборник составленный из его юношеских дореволюционных и послереволюционных стихов. После первых опубликованных книг литературный труд на некоторое время отходит для Платонована второй план и он полностью отдается практической работе по специальности. Пролетарский писатель, по его мнению, обязан был иметь профессию, а творить «в свободные выходные часы». В 1921–1922 годах он состоит председателем Чрезвычайной комиссии по борьбе с засухой в Воронежской губернии, а с 1923 по 1926 год в Воронежском губземуправлении работает губернским мелиоратором, заведующим работами по электрификации сельского хозяйства. В то время он был всерьез увлечен делом преобразования всей системы сельского хозяйства и это были не какие-то насильственные или показательные трудовые подвиги, а последовательная материализация взглядов самого Платонова, которые он изложил еще в «Российской колымаге»: «Борьба с голодом, борьба за жизнь революции сводится к борьбе с засухой. Средство победить ее есть. И это средство единственно: гидрофикация, то есть сооружение систем искусственного орошения полей с культурными растениями. Революция превращается в борьбу с природой». Платонов этих лет - мечтатель-максималист, борец со

стихийными силами в природе и жизни, призывающий к скорейшему превращению России «в страну мысли и металла». Позже как человек технически образованный и одаренный (имеющий десятки патентов на свои изобретения) он увидит экологическую опасность такой стратегии.Несмотря на постоянную занятость, в редкие свободные минуты Платонов продолжает заниматься литературой. Печатает публицистические статьи, рассказы и стихи в воронежских газетах и журналах и даже в московском журнале «Кузница». Пишет рассказы на темы деревенской жизни («В звездной пустыне», 1921, «Чульдик и Епишка», 1920), а также научно-фантастические рассказы и повести («Потомки солнца», 1922, «Маркун», 1922, «Лунная бомба», 1926), в которых вера в технический прогресс соединяется с утопическим идеализмом ремесленника-изобретателя.

В 1926 году Андрей Платонов на Всероссийском съезде мелиораторов был избран в состав ЦК Союза сельского хозяйства и лесных работ и переехал с семьей в Москву. К тому времени он был женат на Маше Кашинцевой. С ней он познакомился в 1920 году в Воронежском отделении пролетписателей, где она служила. «Вечная Мария», она стала музой писателя, ей посвящены «Епифанские шлюзы» и многие стихи, которые слагал Платонов на протяжении всей жизни.

Работа в ЦК Союза сельского хозяйства не заладилась. «Отчасти в этом повинна страсть к размышлению и писательству», - признавался в письме Платонов. Около трех месяцев он работал в Тамбове заведующим подотделом мелиорации. За это время написаны цикл повестей на русские исторические темы, фантастическая повесть «Эфирный тракт» (1927), повесть «Епифанские шлюзы» (о петровских преобразованиях в России) и первая редакция «Города Градова» (сатирическое осмысление новой государственной философии).

С 1927 года Платонов вместе с семьей окончательно поселяется в Москве: писатель в нем победил инженера. Следующие два года, пожалуй, можно назвать самыми благополучными в его писательской судьбе, чему немало посодействовал Григорий Захарович Литвин-Молотов. Член Воронежского губкома и редколлегии воронежских «Известий» (он и привлек молодого Платонова к работе в местных газетах), Литвин-Молотов затем возглавил издательство «Буревестник» в Краснодаре (где вышел платоновский сборник стихов), а с середины 1920-х годов стал главным редактором издательства

«Молодая гвардия» в Москве (где были изданы два первых сборника рассказов и повестей Платонова). В это время Андрей Платонов создает новую редакцию «Города Градова», цикл повестей: «Сокровенный человек» (попытка смысления

Гражданской войны и новых социальных отношений глазами «природного дурака» Фомы Пухова), «Ямская слобода», «Строители страны» (из которой вырастет роман «Чевенгур»). Сотрудничает в журналах «Красная новь», «Новый мир», «Октябрь», «Молодая гвардия», выпускает сборники: «Епифанские шлюзы» (1927), «Луговые мастера» (1928), «Происхождение мастера» (1929).Также московская литературная жизнь воодушевила сатирическое перо Платонова на несколько пародий: «Фабрика литературы» (написанная для журнала «Октябрь», но опубликованная там лишь в 1991-м),

«Московское общество потребителей литературы. МОПЛ», «Антисексус» (диалог с ЛЕФом, Маяковским, Шкловским и др.).

В то время все в писательской судьбе складывалась удачно: его заметила критика, одобрил Максим Горький. Причем понравился Горькому именно Платонов-сатирик: "В психике Вашей, - как я воспринимаю ее, - есть сродство с Гоголем. Поэтому попробуйте себя на комедии, а не на драме. Драму оставьте для личного удовольствия". Но Платонов не прислушался к рекомендациям, написав всего несколько сатирических произведений. Критический перелом наступил в судьбе писателя в 1929 году, когда критики РАППа разгромили его рассказы «Че-Че-О», «Государственный житель», «Усомнившийся Макар». «Усомнившийся Макар» был прочитан и самим Сталиным (который, в отличие от следующих вождей, читал все мало-мальски заметное) - он не одобрил идеологическую двусмысленность и анархичность рассказа.Издательства

сразу же по идеологическим соображениям начинают отклонять все его произведения. Был рассыпан набор уже доведенного до верстки романа «Чевенгур» (роман выйдет уже после смерти писателя,в 1972 году в Париже).

Однако волна критики и даже угроза репрессий не заставила Андрея Платонова отложить перо. Не стал он и диссидентом, как пытались его уже после смерти подать сторонники перестройки. В письме Максиму Горькому в те тяжелые времена он пишет: «Это письмо я Вам пишу не для того, чтобы жаловаться, - мне жаловаться не на что… я хочу сказать Вам, что я не классовый враг, и сколько бы я ни выстрадал в результате своих ошибок, я классовым врагом стать не могу и довести меня до этого состояния нельзя, потому что рабочий класс - это моя родина, и мое будущее связано с пролетариатом… быть отвергнутым своим классом и быть внутренне все же с ним - это гораздо более мучительно, чем сознать себя чуждым… и отойти в сторону».

И именно в этот период кристаллизуется новая поэтика Платонова, революционная устремленность в будущее и декларативно-иллюстративное представление утопической идеи сменяется поисками глубинных смыслов жизни - «вещества существования». Складывается неповторимый стиль автора основанный на поэтических приемах и словообразовательном механизме языка, выявляющем скрытое, первичное значение слова. Выразительное косноязычие Платонова (за которое его так ценят одни, и так не могут принять другие читатели) не имеет прецедентов в русской литературе, отчасти опираясь на традиции символизма, а также перерабатывая опыт авангарда и газетную лексику своего времени.

Осенью 1929 Андрей Платонов, по заданию наркомата земледелия, много ездит по совхозам и колхозам Средней России, благодаря материалам из этих поездок он начинает работать над повестью «Котлован», которая станет один из его главных шедевров, однако при жизни автора так и не будет напечатана (впервые опубликована в СССР в 1987)).

В середине 1930-х Платонов - писатель, пишущий главным образом в стол. Положение усугубляется бытовыми неурядицами: семья долго скитается по временным квартирам, пока в 1931 не поселяется во флигеле особняка на Тверском бульваре (ныне Литературный институт им.Герцена). Но не смотря ни на что обилие замыслов переполняют писателя. В это время им были написаны роман «Счастливая Москва», пьеса «Голос отца», народная трагедия «14 Красных Избушек» (о голоде в русской провинции во времена «раскулачивания»), статьи о литературе (о Пушкине, Ахматовой, Хемингуэе, Чапеке, Грине, Паустовском). Командировки от наркомата земледелия по колхозам и совхозам Поволжья и Северного Кавказа дали писателю материал для повести «Ювенильное море» (1932).

После «Чевенгура» и «Котлована» писатель постепенно начинает удаляться от масштабных социальных полотен в мир обычных общечеловеческих мотивов - душевных переживаний и любовных драм. Но при этом усиливается психологическая моделировка персонажей; ироническое отношение к любви уступает место глубине психологического прочтения. Сборник лирических рассказов «Река Потудань», стал первым опубликованной после долгого забвения. Книга увидела свет в 1937 году, однако сразу же после выхода была подвергнута уничижительной критике. Парадоксально, но именно в это время написано первое и единственное при жизни писателя монографического исследование его творчества. Им стала большая обличительная статья А. Гурвича «Андрей Платонов» в журнале «Красная новь» (1937, № 10). Прослеживая творческую эволюцию писателя, Гурвич определил, что основой художественной системы Платонова является «религиозное душеустройство». По сути верно, но на фоне «безбожной пятилетки» это было фактически политическим доносом.

Положение отягощается еще одним событием - в 1938 по сфабрикованному делу был арестован и осужден по статье 58/10 (за антисоветскую агитацию) пятнадцатилетний сын Платонова Тоша (Платон). Освободили его лишь осенью 1940 года благодаря хлопотам Михаила Шолохова (в то время депутата Верховного Совета СССР), который дружил с Платоновыми.

Однако радость была недолгой – сын вернулся неизлечимо больным туберкулёзом и умер в январе 1943 года. Андрей Платонов, в тщетных попытках выходить сына сам заразился туберкулезом.

В 1936-1941 годах Платонов выступает в печати в основном в качестве литературного критика. Под разными псевдонимами он печатается в журналах "Литературный критик", "Литературное обозрение" и др.. Работает над романом "Путешествие из Москвы в Петербург" (рукопись его была утеряна в начале войны), пишет детские пьесы "Избушка бабушки", "Добрый Тит", "Неродная дочь".

С началом Великой Отечественной войны писатель с семьей эвакуируется в Уфу, где выходит сборник его военных рассказов "Под небесами Родины". В 1942 году он добровольцем уходит на фронт рядовым, но вскоре становится фронтовым корреспондентом "Красной звезды". Во время войны выходят еще четыре книги Платонова: «Одухотворенные люди» (1942), «Рассказы о Родине», «Броня» (обе - 1943), «В сторону заката солнца» (1945). В конце 1946 года был напечатан один из лучших рассказов Платонова - «Возвращение», в котором автор на примере «семьи Иванова» (таково первоначальное название) размышляет о том что война калечит людей не только физически, но и нравственно. Критики тут же заклеймила рассказ клеветой на «солдата-героя» и фактически тем самым положили конец прижизненным публикациям писателя.

В последние годы жизни тяжелобольной писатель вынужден зарабатывать на хлеб переложением русских и башкирских народных сказок. Он работает над сатирической пьесой на тему американской действительности (с аллюзиями на СССР) «Ноев ковчег», но так и не успевает ее закончить. Как могли его поддерживали писатели Шолохов и Фадеев (последний который когда-то «по долгу служби» обрушивался с критикрй на «Усомнившегося Макара»). С помощью Шолохова удалось издать книги сказок «Финист - Ясный Сокол», «Башкирские народные сказки» (обе - 1947), «Волшебное кольцо» (1949). В то время Платонов жил во флигеле Литературного института имени А. М. Горького. Кто-то из литераторов, увидев, как он метет двор под своими окнами, запустил легенду, будто ему приходится работать дворником.

Туберкулез, которым он заразился от сына все чаще дает о себе знать и 5 января 1951 года Андрей Платонов уходит из жизни. Похоронен он на Ваганьковском кладбище рядом с сыном.

Один из самых значительных писателей XX века уходил из жизни непризнанным. Главные свои произведения - роман «Чевенгур», повести «Котлован», «Ювенильное море», «Джан» - он так и не увидел опубликованными. Только в хрущевские шестидесятые робко стали появляться первые платоновские книги. Главные же его труды увидели свет лишь в конце 80-х годов и яркая самобытность мастера вызвала волну интереса к нему по всему миру. Эрнест Хеменгуэй в своей Нобелевской речи называл Платонова среди своих учителей.

Библиография

1920 - рассказ «Чульдик и Епишка»
1921 - рассказ «Маркун», брошюра «Электрификация»
1922 - книга стихов «Голубая глубина»
1926 - рассказ «Антисексус», повесть «Епифанские шлюзы»
1927 - повесть «Город Градов», повести «Сокровенный человек» и
1928 - повесть «Происхождение мастера», пьеса «Дураки на периферии» 1939 - рассказ «Родина электричества»
1942 - «Под небесами родины» (сборник рассказов), вышел в Уфе
1942 - «Одухотворенные люди» (сборник рассказов)
1943 - «Рассказы о Родине» (сборник рассказов)
1943 - «Броня» (сборник рассказов)
1945 - сборник рассказов «В сторону заката солнца», рассказ «Никита»
1946 - рассказ «Семья Иванова» («Возвращение»)
1947 - книги «Финист - Ясный Сокол», «Башкирские народные сказки»
1948 - пьеса «Ученик Лицея»
1950 - «Волшебное кольцо» (сборник русских народных сказок)
1951 - (незаверш. пьеса-мистерия)

Экранизации произведений, театральные постановки

Фро (1964),
фильм Резо Эсадзе по мотивам одноимённого рассказа.
Одинокий голос человека (1978)
фильм Александра Сокурова по мотивам произведений Андрея Платонова «Река Потудань», «Сокровенный человек», «Происхождение мастера».
Три брата / Tre fratelli (1981)
французско-итальянский фильм режиссера Франческо Рози (Francesco Rosi) по мотивам рассказа «Третий сын», действие рассказа перенесёно в Италию.
Любовники Марии/Maria’s Lovers (1984)
фильм Андрея Кончаловского по мотивам «Реки Потудань», место действия перенесено в США.
Начало неведомого века (1987)
Киноальманах, в состав которого входит короткометражка Ларисы Ефимовны Шепитько «Родина электричества», по одноименному рассказу
Корова (1990)
мультфильм Александра Петрова по одноимённому рассказу.
Опять надо жить (2001)
фильм Василия Панина по мотивам рассказов "В прекрасном и яростном мире", "На заре туманной юности" и "Сокровеннный человек"
Случайный взгляд (2005)
очень странный фильм в стилистике арт-хауса от Владимира Мирзоев. Утверждается что сценарий основан на повести «Котлован» Андрея Платонова
Отец (2007)
фильм Ивана Соловова по мотивам рассказа «Возвращение» .

Текст приводится по книгам:
А. Платонов. Записные книжки. Материалы к биографии. – М.: Наследие, 2000.
Записная книжка чужих идей, мыслей и разговоров (1936)

Всё об Андрее Платонове
Биография
Статьи об Андрее Платонове:
Орлов В. Андрей Платонов: Последние годы
Нагибин Ю. Фрагмент дневника. Похороны Платонова
Рассадин С. За что тиран ненавидел Зощенко и Платонова
Юрьева А. Главными биографами Андрея Платонова стали осведомители НКВД-ОГПУ
Андрей Платонов: Воспоминания друзей и коллег
Важнейшие даты жизни и деятельности А. Платонова

Википедия
Иосиф Бродский об Андрее Платонове:
«Платонов родился в 1899 году и умер в 1951-м от туберкулёза, заразившись от сына, освобождения которого из тюрьмы он после долгих усилий добился, для того лишь, чтобы сын умер у него на руках. С фотографии на нас смотрит худощавое лицо, простое, как сельская местность, смотрит терпеливо и как будто с готовностью принять и преодолеть всё, что выпадет». (Бродский И. «Катастрофы в воздухе»)

Краткий биографический очерк
Из книги: Михеев М.Ю. В мир Платонова – через его язык. Предположения, факты, истолкования, догадки. – М.: Изд-во МГУ, 2002. – 407 с.
«В конце 1929 года писатель подвергается „идеологической порке“ – за публикацию (совместно с Б. Пильняком) очерка „Че-Че-О“, а затем, в 1931-м, и за собственный рассказ „Усомнившийся Макар“ (опубликованный в журнале „Октябрь“ А. Фадеевым, в чем главный редактор сразу же публично раскаялся и повинился, назвав рассказ „идеологически невыдержанным, анархистским“, за что, мол, ему „поделом попало от Сталина“)».

Инсаров М. Андрей Платонович Платонов (1899–1951). Жизненный и творческий путь

Болот Н. Платонов Андрей Платонович

Михеев М.Ю. Записные книжки и дневники (30 гг.): Михаил Пришвин, Павел Филонов, Андрей Платонов, ...
Текст составлен из лекционного курса, прочитанного на историко-филологическом факультете РГГУ в 2002 г.
«При чтении платоновских записных книжек перед читателем, знакомым с основными его ключевыми темами, то мелькнет остов узнаваемого сюжета, а то вдруг появится неизвестная вариация какого-то уже известного характера. Или пронесется не развиваемая нигде далее, сразу же оборванная мысль, которая в будущем могла пригодиться автору и, в случае нового возвращения к ней, вылилась бы, может быть, в рассказ, повесть и т.п. Но чаще всего бывает так, что в записной книжке мысль Платонова, не доведенная до конца (как бы „не додуманная“ и нам, читателям, так и не преподнесенная, не понятная в силу нашей недостаточной осведомленности), как бы остановлена автором на полпути».

Кожемякин А. Новые страницы жизни и творчества писателя Андрея Платонова
«Как мне видится, следовало бы сравнить деятельность гидромелиоратора и электрификатора Андрея Платонова с его первыми литературными произведениями».

Симонов К. Глазами человека моего поколения. Размышления о И.В. Сталине
Фрагмент книги Константина Симонова (М., АПН, 1989).

Ковров М. Мистик русской победы (К 100-летию со дня рождения Андрея Платонова)

Антиутопия не страшнее жизни
Беседа корреспондента Г. Литвинцева с профессором Воронежского государственного университета Владиславом Свительским, автором сборника статей «Андрей Платонов вчера и сегодня».
«Думается, если бы у автора были готовые ответы, его произведения не действовали бы так неотразимо и не имели такой глубины и силы. Он искал истину вместе со своими героями и своим временем. Перепутья его мысли не менее сложны и трагедийны, чем перепутья самой истории. Платонов жил в своих вопросах и сомнениях. На рубеже 20–30-х годов он совершал то необходимое переосмысление идеологии и практики советской эпохи, к которому мы в широком масштабе прорвались только сегодня».

Иованович М. Гений у развилки дорог
Из записок литературоведа.
«Самым наболевшим для „нетерпеливого“ Платонова и его героев был вопрос вопросов – поиски счастья (всеобщего счастья). Русская литература вслед за Кантом, ставящим моральный закон выше эвдемонии (стремления к счастью), не знала этой категории; ее герои вели себя по-пушкински, ища не счастья, а покоя и воли. Платонову хотелось уклониться от этой традиции, „изобрести“ счастье как для отдельного человека, так и для целых народов».

Гумилевский Л.И. «Судьба и жизнь»
«Не трудно предположить, что оценка читателей будет разной. Кого-то привлекут колоритные картины прошлого, воссоздаваемые при помощи вроде бы по-житейски „приземленных“, но художественно емких деталей. Других больше заинтересуют портреты писателей (особо отметим страницы, посвященные Андрею Платонову)».

Басинский П. Скрипач не нужен
«Когда-нибудь он, конечно, будет современен. Когда-нибудь... в день Страшного суда. Когда станут бессмысленны материальные обиды, когда будет все равно, где застал тебя этот день, в „мерсе“ или „запорожце“, когда креветка покажется не слаще черствой корочки, а роскошный автобам не ровнее проселочной дороги. Когда и деньги будут не нужны».

Малая С. Платонов Андрей Платонович

Произведения Платонова

Электронная библиотека «Либрусек»
Наиболее полное собрание сочинений А. Платонова.

Библиотека Максима Мошкова
Рассказы. Повести. Inhabitant of the State. Голубая глубина (Книга стихов).

Классика.ру
Рассказы.
Повести: «Котлован», «Река Потудань», «Сокровенный человек», «Ювенильное море».
Романы: «Счастливая Москва», «Чевенгур».

Художественная литература: интернет сборник произведений
«Антисексус», «Впрок», «Город Градов», «Государственный житель», «Котлован», «Луговые мастера», «Московская скрипка», «Неодушевленный враг», «Однажды любившие», «Отец-мать» (сценарий), «Река Потудань», «Семен», «Сокровенный человек», «Счастливая Москва», «Усомнившийся Макар», «Фро», «Чевенгур», «Ювенильное Море».

Коллекция редких текстов
Однажды любившие
Андрей Платонов в документах ОГПУ-НКВД-НКГБ.1930–1945 (Публикация Владимира Гончарова и Владимира Нехотина)
Машинист (либретто)
Отец-мать (сценарий)

В прекрасном и яростном мире (Машинист Мальцев)

Возвращение (Семья Иванова)

Город Градов

Котлован
«Вощев захватил свой мешок и отправился в ночь. Вопрошающее небо светило над Вощевым мучительной силой звезд, но в городе уже были потушены огни, и кто имел возможность, тот спал, наевшись ужином. Вощев спустился по крошкам земли в овраг и лег там животом вниз, чтобы уснуть и расстаться с собою. Но для сна нужен был покой ума, доверчивость его к жизни, прощение прожитого горя, а Вощев лежал в сухом напряжении сознательности и не знал полезен ли он в мире или все без него благополучно обойдется? Из неизвестного места подул ветер, чтобы люди не задохнулись, и слабым голосом сомнения дала знать о своей службе пригородная собака».

• Художественная литература: интернет-сборник произведений

Песчаная учительница
«Прошло четыре года – самых неописуемых в жизни человека, когда лопаются почки в молодой груди и распускается женственность, сознание и рождается идея жизни. Странно, что никто никогда не помогает в этом возрасте молодому человеку одолеть мучающие его тревоги; никто не поддержит тонкого ствола, который треплет ветер сомнений и трясет землетрясение роста. Когда-нибудь молодость не будет беззащитной.
Была, конечно, у Марии и любовь, и жажда самоубийства, – эта горькая влага орошает всякую растущую жизнь».
Сокровенный человек

Счастливая Москва
«Ясная и восходящая жизнь Москвы Честновой началась с того осеннего дня, когда она сидела в школе у окна, уже во второй группе, смотрела в смерть листьев на бульваре и с интересом прочитала вывеску противоположного дома: „Рабоче-крестьянская библиотека-читальня имени А.В. Кольцова“».

• Художественная литература: интернет-сборник произведений

Усомнившийся Макар

• Российская Литературная Сеть: Платонов Андрей Платонович

Фро
«Молодая женщина остановилась от удивления среди столь странного света: за двадцать лет прожитой жизни она не помнила такого опустевшего, сияющего, безмолвного пространства, она чувствовала, что в ней самой слабеет сердце от легкости воздуха, от надежды, что любимый человек приедет обратно».

• Художественная литература: интернет-сборник произведений

Чевенгур (в первой редакции – «Строители страны»)
«Появляется человек – с тем зорким и до грусти изможденным лицом, который все может починить и оборудовать, но сам прожил жизнь необорудованно. Любое изделие, от сковородки до будильника, не миновало на своем веку рук этого человека. Не отказывался он также подкидывать подметки, лить волчью дробь и штамповать поддельные медали для продажи на сельских старинных ярмарках. Себе же он никогда ничего не сделал – ни семьи, ни жилища».
Ювенильное море
Море юности

• Художественная литература: интернет-сборник произведений

Статьи о творчестве

Раздел «Платоноведение» на сайте проекта ХРОНОС

• Дырдин А. Путешествие в человечество. Эскиз к теме «Платонов и Пришвин»
• Дырдин А. Горизонты странствующего духа. Андрей Платонов и апокрифическая традиция
• Дырдин А. Андрей Платонов и Освальд Шпенглер: смысл культурно-исторического процесса
• Дырдин А. Образ сердца в художественной философии Андрея Платонова
• Роженцева Е. Лирический сюжет в прозе А. Платонова 1927 г. («Епифанские шлюзы» и «Однажды любившие»)
• Яблоков Е.А. EROS EX MACHINA, или НА СТРАШНЫХ ПУТЯХ СООБЩЕНИЯ (Андрей Платонов и Эмиль Золя)
• Яблоков Е.А.Художественная философия природы (творчество М. Пришвина и А. Платонова середины 1920-х – начала 1930-х годов)

Статьи об Андрее Платонове

• Бобылёв Б.Г. Андрей Платонов о русской государственной идее: повесть «Город Градов»
• Гордон А., Корниенко Н., Яблоков Е. Миры Андрея Платонова
• Зиберов Д.А. Зарницы нежной души: Послесловие к сборнику А.П. Платонова «Потомки Солнца»
• Корниенко Н.В. От «Родины электричества» к «Техническому роману», и обратно: метаморфозы текста Платонова 30-х годов

Боброва О. Андрей Платонов – великий русский писатель ХХ века. К 100-летию со дня рождения
«А что же есть в прозе Платонова? Есть жизнь: ее боль и кровь, величие и странности, логика и абсурд, ее хрупкость и бесконечность. Проза эта словно выталкивает человека в открытый, неуютный мир. Заставляет ощутить одиночество, страдать вместе с героями и биться над поисками истины, смысла всего сущего».

Михеев М.Ю. В мир Платонова – через его язык. Предположения, факты, истолкования, догадки
Платонов создавал в своих произведениях, по сути дела, нечто вроде религии нового времени, пытаясь противостоять как традиционным формам религиозного культа, так и сплаву разнородных мифологем, складывавшихся в рамки соцреализма.

Лютый В. О языке Андрея Платонова

Тарасов А.Б. «Третье царство» как попытка моделирования мира «нового» праведничества: А. Платонов и М. Цветаева

Суриков В. Свободная вещь Андрея Платонова
О произведениях «Чевенгур», «Котлован».
«Немножко гадко, зато потом будет хорошо... Кто ни знает этого простейшего обмана, элементарного о б м е н а душевного страдания на душевный комфорт, ежесекундно в мириадах человеческих мыслей и поступков происходящего? Кто ни знает, как невыносимо трудно устоять перед ним в повседневном, незначительном – не соблазниться доступностью покоя? Ни через этот ли обмен в каждом поступке, в каждой мысли проходит зыбкая, неуловимая грань между добром и злом? Ни здесь ли таится опасность м а с с о в о г о «соблазна» – когда какая – нибудь дразнящая всеобщим счастьем сверхидея соединяет в безумный скачок эти элементарные движения?
Андрей Платонов оказался в иной роли – в роли усомнившегося участника событий, не пожелавшего, не п о з в о л и в ш е г о себе отойти в сторону и отчаянно бросившегося в самую гущу событий, в самое жаркое и опасное место.
«Сюда нельзя, здесь бездна, здесь невиданно кровавые страдания, здесь озверение, отсюда можно выйти только на четырех лапах». Все это нужно было не сказать, а выкрикнуть – выйти наперерез взбесившейся, срывающейся с привязи здравого смысла идеи.
Требовалось уже не инакомыслие – и н а к о д е й с т в и е» .

Ордынская И.Н. «Чевенгур» Андрея Платонова – символ любви к своему народу
Это очень неблагодарное дело – писать правду о своём времени, как правило, никому не прощают таких попыток, особенно талантливым писателям, произведения которых сами словно начинают жить. Ведь уничтожить книгу часто сложнее, чем реального человека. А образы художественной литературы те часто и вовсе остаются бессмертными.

О романе «Чевенгур»
Целый ряд страшных жертв принесены коммуной ради приумножения неоднократно упоминаемого в романе «вещества существования», «вещества жизни», которое является ключевым понятием романа.

Иосиф Бродский. Послесловие к «Котловану» А. Платонова
«В наше время не принято рассматривать писателя вне социального контекста, и Платонов был бы самым подходящим объектом для подобного анализа, если бы то, что он проделывает с языком, не выходило далеко за рамки той утопии (строительство социализма в России), свидетелем и летописцем которой он предстает в „Котловане“».

О произведениях «Епифанские шлюзы», «Эфирный тракт», «Город Градов»

Баршт К.А. Истина в круглом и жидком виде. Анри Бергсон в «Котловане» Андрея Платонова // Вопросы философии. – 2007. – № 4.– С. 144–157.
Представление о том, что в «Котловане» А. Платонова описана ударная социалистическая стройка, не так уж бесспорно. Строительная тема лишь прикрывает в виде упаковочного материала то, что скрыто внутри – исполненную напряжения философскую мистерию.

Ольга Меерсон. Неостранение Андрея Платонова опасность и сила инерции восприятия
Рецензия на сборник из двух специальных номеров журнала «Essays in Poetics», где опубликованы материалы конференции по изучению платоновского творческого наследства, проведенной в 2001 г. в Оксфорде.

Логинов В. «Счастливая Москва» А. Платонова с точки зрения неискушенного компьютерного пользователя

Хенрик Хлыстовски. Послесловие к переводу «Счастливой Москвы» Андрея Платонова
«Какой же мир создан в произведениях Платонова? Этот мир (особенно в „Счастливой Москве“) целиком лишен истории, памяти и религии, мир, который хочет построить все заново, но – лишенный основного фундамента – вынужден все время убегать в будущее, в делирические несбыточные фантазии, и там помещать свои надежды. Это будущее – красиво, прекрасно и беспроблемно, но нужно до него как-то добраться, пробиться через инертность материи и человеческие пороки».

Булыгин А., Гущин А. «Постороннее пространство» . Антропонимика «Котлована» (фрагмент)

Булавка Л.А. Андрей Платонович Платонов. «Революция как паровоз»

Грачева Е. «Воодушевление»: Неснятое кино Андрея Платонова
Для Платонова это было очень важно. Он только-только начал оправляться от жесточайшего погрома, который рапповцы устроили его «бедняцкой хронике» «Впрок» («Красная Новь», 1931, № 9). Сам Сталин собственноручно украсил поля хроники пометками «Сволочь!» и «Подлец!», перепуганный Фадеев заявил, что Платонов - «кулацкий агент самой последней формации», и пошло-поехало…